Вечное вчера
Алена Солнцева посмотрела «Восьмерку» Алексея Учителя
В прокат выходит картина Алексея Учителя «Восьмерка» — фильм-диагноз, объясняющий состояние низового российского социума
«Восьмерка» — фильм неожиданно актуальный, даром что повесть Захара Прилепина, по которой Александр Миндадзе сделал сценарий, написана о 90-х годах. Фильм же получился про первобытное состояние общества, в которое так быстро и легко скатывается российское население при первой же возможности. Режиссер фильма Алексей Учитель сам удивился: «Если честно, я „Восьмерку“ снимал вовсе не про „вчера“. Но кто же мог себе представить, что она настолько попадет в „сегодня“...»
«Восьмерка» начинается с драки, в которой, как в каждой драке, одни мутузят других, и трудно понять, кто кого и за что бьет. Потом выясняется, что есть четверо друзей, служащих в ОМОНе,— Лык (Александр Новин), Грех (Артем Быстров), Шорох (Павел Ворожцов) и Гера (Алексей Манцыгин), и у них конфликт с местной группировкой, которая «держит» район, конфликт не по службе, а личный. Из-за чего он возник — не слишком ясно, но дело не в собственности, не в дележе интересов, а в сшибке статусов. Пацаны просто выясняют, кто сильней. Ясно, что победивший будет прогибать побежденного. Поэтому надо дожать.
Война идет не до смерти, убивать никто никого не хочет, это именно драка, как в стае, за право быть главным. Прогнулся, дал слабину — будешь ходить в слабаках. Сумеешь дать отпор, победишь — молодец, альфа-самец.
Есть и тайная пружина, подогревающая агрессию, но о ней знают только двое. Главный бандит Буц (Артур Смольянинов) и Гера, один из омоновцев, влюбившийся в девушку бандита Аглаю (Вильма Кутавичюте). Однако ни тот, ни другой не спешат объявить о соперничестве, тем более что борьба началась еще до встречи с девушкой и прямого отношения к причинам вражды эта внезапная страсть не имеет. То есть интрига с Аглаей, занимающая большую часть сюжета, развивается параллельно, друзья Геры о ней и не догадываются. В простых системах такого рода для драк не нужно иных причин, кроме общей агрессии.
Действие происходит на фоне депрессивной ситуации в некоем городе, где закрывают градообразующее предприятие, завод, и у не получающих зарплату рабочих тоже нет другого выхода, только драться. Ну и дерутся — с ОМОНом, потому что ни до владельцев, ни до властей им не добраться.
В повести Прилепина, сюжетная канва которой в основном сохранена фильмом, история рассказана ностальгическая. Главный герой, альтер эго автора, вспоминает свое прошлое и среду, для него не вполне органичную. Рассказывая, например, как он походя унизил ни в чем не повинного диджея, сам удивляется: «Ненавижу себя за такие жесты. Если б это сделал Грех, было бы все в порядке, но я...» И в девушку Гланьку, с которой в повести, в отличие от фильма, они давно знакомы, он влюблен платонически, и эта мечта о несчастной красавице — чью трагическую судьбу он как бы предчувствует — выделяет его среди других. Интонация воспоминания о неразделенной любви окутывает повествование романтическим флером. И мы смотрим на происходящее как бы со стороны, из мира, где есть любовь, поэзия, литература.
В фильме зрителя вводят внутрь системы. Александр Миндадзе, автор сценария, сочинил историю заново, под себя — задыхающийся ритм, в котором действуют персонажи, не успевающие оглядеться, задуматься, был главной особенностью его собственных картин «Отрыв», «В субботу». Сохранив этот нервический темп в «Восьмерке», где нет никакой катастрофы, а есть лишь неостанавливающийся маховик агрессии, Миндадзе превратил сюжет из рассказа о прошлом в метафору состояния общества, где насилие является главным содержанием жизни.
Гон — вот точное определение состояния героев. Только они занялись было чем-то обыденным и даже милым, привезли елку для семьи друга... Но, во-первых, елка не влезает в дом — и это очень символично, так же как они сами мимо дома, мимо будничных забот. А во-вторых, хозяина дома тут же какой-то хмырь пырнул ножом в живот. Не сильно — и это как раз обыденно, понятно: надо бежать, догонять, давать в морду. Друзья садятся отмечать Новый год, самый семейный праздник, но тут же срываются из дома, чтобы снова вступать в драку.
Вместо нежного юношеского томления Гера в фильме получает животную и с бытовой точки зрения малообъяснимую страсть. Но внутри котла только такие чувства и могут существовать — дикие, необузданные, внезапные. Жизнь на этой ступени не развивается, а вспыхивает протуберанцами, и выражать свои эмоции можно только очень бурно — залепив в окно снежком, впившись в губы поцелуем, дав ботинком в челюсть до хруста.
Алексей Учитель рассказывал, как долго и тщательно занимался кастингом, чтобы подобрать не известных, но выразительных актеров. Ему удалось найти точные типажи, так что по окончании фильма лиц вспомнить невозможно, настолько они типичны для страны, где все мужское население работает солдатами, ментами или охранниками.
«Восьмерка» — фильм-диагноз, точно объясняющий состояние низового российского социума, устроенного элементарно просто. Бег в никуда, драка ни за что, убийство без умысла. Название фильма — «Восьмерка» — помимо марки подержанного автомобиля, принадлежащего одному из друзей, в этом контексте напоминает и о знаке бесконечности.
В последний день уходящего века, провожать который намереваются в фильме друзья-омоновцы, Борис Ельцин в новогоднем обращении объявляет, что уходит, создает прецедент добровольной передачи власти: «Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми лицами, с новыми умными, сильными энергичными людьми... А мы должны уйти». Обращение показывают по телевизору перед празднично накрытым столом, но сидевшие за ним люди уже умчались. Противостоять. Отстаивать. Защищаться и нападать. И некому слушать слова старого президента о том, что «Россия теперь будет двигаться только вперед». "А зачем как-то еще, если уже есть так, как оно есть",— это, между прочим, самые последние слова повести Прилепина.
Алена Солнцева, "Огонёк", №18 от 12.05.2014, стр. 40