– Пожалуй, нет. Хотя, вы запамятовали, у меня вышла ещё книжка эссе «Я пришёл из России». Там очерки, литературная критика, политические заметки на злобу дня. Остались ещё жанры какие-то? Я бы эпопею написал, тома на четыре. Но мускульной силы не хватает.

– Горький – великий писатель; хотя, да, не относится к числу самых любимых мною. Тут сходство, скорее, внешнее – я тоже живу в Нижнем Новгороде, и ранний успех, и оппозиция, и внимание со стороны живых классиков и власти… Но масштаб фигур, господа, масштаб фигур несопоставим! Как я могу об этом говорить вообще. Что касается любимой литературы: Пушкин, Лев Толстой, Шолохов, Леонов, Газданов. Современники: Лимонов, Распутин, Битов. Плюс-минус сверстники: Михаил Тарковский, Шаргунов, Алексей Иванов.

– Леонов гений. Поэтому он. Я ему обязан многими минутами настоящего читательского счастья, и это один из людей на земле, о котором я никогда не устаю думать. Те, кто ценят русское слово, должны «Пирамиду», «Необыкновенные рассказы о мужиках» и «Петушихинский пролом» знать, по крайней мере отдельными абзацами, наизусть. А я «Дорогу на Океан» обожаю. Жуткая книжка.

– А что я могу добавить к тому, что я уже сказал? Я имел в виду, что успех определяют не только и не столько тексты, сколько характер и поведение человека. Писателю, как и вообще всякому человеку, надо понимать, что количество радостей, доступных нам на земле, ограничено. И мы можем получить только свою долю, а не три доли сразу. Понятно, что хочется славы, крепкой семьи, денег, свободы, душевного покоя, самых красивых женщин любых цветов и окрасок, надёжных друзей и водки, и вина, и других вкусных вещей, и чтоб всё это продолжалось лет 80, а лучше 90. Но так не бывает. Можно всё сразу – но недолго. Это путь русского поэта, который тратит мир, и тратит себя, и отвечает за базар. А многие мои современники за базар отвечать не хотят. Они хотят всё поглощать, набивать полные щёки всего, и ни за что не отвечать, а лишь на всё претендовать, потому что – они соль земли русской, великие писатели, принесшие нам разумное, доброе и вечное. А успех им в руки не даётся, и они видят в том некую несправедливость, и даже заговор чей-то. А заговора нет. И даже несправедливости нет. Есть определённые законы бытия. Они просты: за всё надо платить. В писательском случае – платят последовательностью, смирением и терпением. Мне так, по крайней мере, кажется. Но я тут не учитель, я никому свою точку зрения не навязываю. Пусть все живут как хотят.

– Вы знаете, писатели, о которых я говорю с нежностью в этой книжке, несколько иначе прочитали мой текст. Никакой нежности они там не увидели. Посему: я не очень знаю, что нас объединяет, и общих признаков, наподобие полос на зебре, у нас тоже нет. Я просто искренне люблю нескольких людей, пришедших в литературу вместе со мной, или чуть раньше, или чуть позже. Быкова обожаю. Влюбился в прозу Димы Данилова. Шаргунов – мой друг. Владимир Нестеренко – крайне любопытный тип. Алексей Варламов – замечательное человечище. Поэты есть отличные: Игорь Белов, Саша Кабанов, многие. Мы все дружим так или иначе. Я дружу с теми, кто не пытается со мной что-то делить.

– Оно определяющее, как у всякого русского писателя. И вместе с тем, оно не играет никакой роли. Такое вот противоречие. Моя биография работает на меня, потому что она дала мне несколько механизмов для понимания жизни. Но мне не обязательно лазить по закоулкам памяти, чтобы извлечь какую-то историю, какое-то чувство позабытое. У меня просто уже есть оптика, чтобы смотреть на мир. Я прожил свою жизнь для того, чтоб эту оптику отладить, настроить. Без биографии её бы не было. Но сама биография мне уже не важна.

– Нет, не больше. И я не леворадикал. Это всего лишь слово, которое мало что обозначает. Я вкладываю в него простые смыслы: я противник так называемого эволюционного пути развития, я считаю, что счастье все разумные люди заслуживают сейчас, при жизни; и если у меня его нет и не предвидится, значит, я найду, у кого его отобрать, потому что у него этого слишком много. Но если оно у меня есть, я найду способ поделиться им с другими, иначе мне придётся пенять на себя, когда ко мне придут попросить моего счастья взаймы и без возврата. Мы живём один раз, мы имеем честное право на этот мир. И имеем право не терпеть его подлость, двуличие, жестокость и безнравственность. И не надо нас пугать, что наши деяния породят ещё большую жестокость и безнравственность. Ничего не знаю по этому поводу. И знать не хочу. Ненавижу фразу «мы это уже проходили». Ничего мы не проходили. Вот будем проходить скоро. Приходит время, и от него не спрячешься.

– Читатели прекрасные, вдумчивые, ясные, щедрые. Россию толком не увидел: один день в городе – мало. Но она огромная... Спиться можно, пока едешь.

– Читаю или прочитал только что «Холм» – последний роман Проханова (я читаю все его книги), «Русский роман» Басинского, «Дети гламурного рая» Лимонова, «Битва за воздух свободы» Шаргунова, «А был ли Горький?» Быкова, «СтремгLOVE» Егора Кастинга, эссе Игоря Клеха, ещё книг десять, сейчас не вспомню, последние сборники стихов Кабанова, Иртеньева, Фанайловой

и ещё десятка поэтов, биографии Пришвина и Булгакова от Лёши Варламова и огромное количество литературы по Леониду Леонову. Нравится почти всё, что перечислил. А личные воспоминания связаны с недавно прочитанной книжкой Барнса «Любовь и так далее». Как в том анекдоте: много думал после неё. Ничего не придумал, правда.