ИНТЕРВЬЮ С ПИСАТЕЛЕМ ЗАХАРОМ ПРИЛЕПИНЫМ ОТ 10 ИЮЛЯ 2018 Г.

А.ГУДОШНИКОВ:  19 часов 5 минут. Вторник. Июль. День десятый. В студии Алексей Гудошников. Всем здравствуйте. Чего долго-то время тянуть. В гостях у меня Захар Прилепин. Захар, здравствуйте.

З.ПРИЛЕПИН:  Добрый вечер.

А.ГУДОШНИКОВ:  Я сразу скажу нашим слушателям, что если у вас есть какие-то вопросы к Захару, то вы можете их присылать на +7-925-8888-948, это смс-портал и в Telegram govoritmskbot. Первый комментарий от слушателя Дмитрия:  «Ватник у ватника». Захар, вы ватник?

З.ПРИЛЕПИН:  Да.

А.ГУДОШНИКОВ:  Хорошо. Я же читаю новости про вас. Говорят, что вы решили уйти из батальона ДНРовского.

З.ПРИЛЕПИН:  Ну как уйти? Действительно я сейчас временно приостановил свое членство в батальоне спецназа армии ДНР, потому что накопилось какое-то количество задач, которые надо решать, в том числе и здесь. И задач, поставленных передо мной руководством республики. Вы знаете, мы как большевики 18-го года: партия сказала. Или как, «Штирлиц, вот Дальний Восток, а теперь езжай в нацистскую Германию, а теперь вот туда». Но если чего-то будет, я вернусь в любую минуту.

А.ГУДОШНИКОВ:  То есть сегодня ДНР ставит перед вами задачу выполнить некоторые…

З.ПРИЛЕПИН:  Некоторое количество.

А.ГУДОШНИКОВ:  …других задач здесь. Что это за задачи такие?

З.ПРИЛЕПИН:  Понимаете, горячая фаза войны на данный момент, не скажу, что полностью завершена, конечно, есть противостояния, и перестрелки, и все остальное. Но республика стоит перед задачей государственного строительства, культурного строительства и вообще она должна миру явить какой-то контекст, конспект, какое-то слово на букву «к». Условно говоря, еще есть Куба, на букву «к», когда Куба появилась, и весь мир удивился, сказал: вот это да. Неважно, чем все это закончилось, а важно, как мир на это смотрел. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы Донецкая народная республика предложила что-то такое всем обиженным и оскорбленным, и желающим, мечтающим о собственной свободе, что мы можем не только отвоевать свободу, мы можем еще и строить что-то такое, что не имеет аналогов. 

А.ГУДОШНИКОВ:  Что, например, она может предложить?

З.ПРИЛЕПИН:  Народная экономика. Возврат к каким-то, не побоюсь этого слова, социалистическим принципам.

А.ГУДОШНИКОВ:  Социалистическим?

З.ПРИЛЕПИН:  Безусловно. Конечно же. Сейчас весь мир, так или иначе, левеет. Большинство мэров европейских столиц социалисты. Почему европейцы так настойчиво выбирают социалистов? Конечно же, мир будет леветь. Сейчас какой век? 21-й?

А.ГУДОШНИКОВ:  21-й пока.

З.ПРИЛЕПИН:  21 век, самое начало. 21 век будет веком полевенея планеты. В этом смысле Донецкая народная республика  как раз имеет шансы не вписываться в систему международных финансовых манипуляций и во все это безобразное банковско-офшорное, манипулируемое, квазиэконмоическое, вот это разветвленное безобразие, а придумать какую-то свою систему.

А.ГУДОШНИКОВ:  Наверное, на кого-то надо будет опираться. Опираться на кого? На Россию?

З.ПРИЛЕПИН:  Конечно же.

А.ГУДОШНИКОВ:  Россия, она же вся такая банковская.

З.ПРИЛЕПИН:  Она вся такая, да, Россия. Но Россия официально, наверное, не признала, официально она туда не заходит, поэтому там есть серьезный люфт для того, чтобы… Да даже и Россия сама будет не против. Россия скажет: вы там стройте чего-нибудь, что у вас будет работать, чтобы мы на вас меньше обращали внимания и не слали вам гуманитарные конвои. Если у вас что-то построится, да и ради бога. То есть Россия может  даже в какой-то момент сказать, молодцы.

А.ГУДОШНИКОВ: Это как вообще соотносится с этими идеями, которые часто звучат из Киева, да и здесь у нас они часто звучат, что Россия претендует на ДНР и ЛНР как на часть своих территорий. То есть это вообще лажа какая-то.

З.ПРИЛЕПИН:  Нет, конечно, это не совсем лажа. Ничего плохого нет в том, что Россия настроена экспансистски.

А.ГУДОШНИКОВ:  Россия так настроена или нет?

З.ПРИЛЕПИН:  Она, к сожалению, не настроена так. Она настроена в божественно-метафизическом, прошу прощения, смысле, так, конечно. Потому что вот эти территории вокруг нас — это же не просто территории вокруг нас. Это место обитания и воронка евразийского пространства, где мы и есть основной, ну так получилось после Орды, мы основной игрок на этих пространствах. И поначалу всем казалось, что давайте  отделятся Армения, Казахстан, Беларусь, Прибалтика и все заживут своей отдельной, особенной жизнью. Я не хочу обидеть никого из этих народов, но все прекрасно понимают, что суверенитет их стоит не очень дорого. Не очень дорого стоит суверенитет.

А.ГУДОШНИКОВ:  Нет, они, конечно, другое будут говорить.

З.ПРИЛЕПИН:  Они будут говорить другое. Они все хотят вступить в НАТО. Почему они все хотят вступить в НАТО? Потому что они прекрасно понимают, что ни экономически, ни военным образом, зачастую ни культурным образом в самом широком смысле, у них мощные свои культуры древние, но в смысле сегодняшнего взаимодействия  культуры в самом широком смысле, в медиапространстве, интернет-пространстве, музыкальном пространстве, где угодно, сама по себе квинтэссенция России, конечно, обыгрывает наших соседей. Она больше, огромней, и либо  они втягиваются обратно в воронку воздействия России, либо они пытаются найти себе каких-то заокеанских партнеров.

А.ГУДОШНИКОВ:  Может, дело в том, что Россия сама хочет в эту воронку втягиваться и продолжает втягиваться?

З.ПРИЛЕПИН:  Нет, не хочет. Россия хочет тихонько сидеть, ковыряться на своем огородике или пилить свое баблишко.

А.ГУДОШНИКОВ:  Не трогайте нас.

З.ПРИЛЕПИН:  Не трогайте нас, да. Вот она как-то так хочет, а ей это все время все наваливается.  Потому что все-таки есть система национальной безопасности, есть система совершенно очевидных угроз. Мы лет 25 сидели и думали, что обойдется, пусть они сам там, как хотят, а потом понимаем, что невозможно, чтобы они сами как хотят, потому что они чего-то хотят такое, что нам просто напрямую упирается пикой в спину или в бок. И приходиться на это реагировать. Начинаешь реагировать и вползаешь в эту ситуацию (я забыл, к чему я это говорил). У России  нет никакого желания, у российской власти, истеблишмента, тем более финансового истеблишмента, никакого вообще желания впутываться в эту историю. Вот Армения. В Армении сейчас переворот, давайте скорее с Арменией что-то решать. Да чего с ней решать? Она, Армения, в торговом балансе занимает 65-е или 35-е место по отношению России, она нам не нужна экономически. Военная база, туда не доберешься. Армяне все в России живут вообще, там живет их малая часть. В целом она не нужна, а вроде бы надо ею заниматься. Но Россия скорей бы спихнула с себя все на свете, все Прибалтики, весь среднеазиатский пояс, но что-то божественное, что-то метафизическое, что-то от нас не зависящее все время навяливает нам вот эти ресурсы.

А.ГУДОШНИКОВ:  Хорошо. Вот вы говорите о безопасности. Мне интересно понять, что сейчас о безопасности думают, так или иначе, в ДНР и ЛНР тоже. Почему? Потому что, например, до чемпионата мира по футболу  шли активно разговоры о том, что Киев как раз во время чемпионата мира по футболу пойдет атакой. Пошел он или не пошел атакой?

З.ПРИЛЕПИН:  Это не то, что шли активные разговоры, а я вам (как еще позавчера военнослужащий ДНР) готов сказать, что у нас были все разведданные, что они абсолютно к этому готовы. Самое  главное, там по горючке было понятно, что там горючего столько, что только наступать и идти очень далеко, до Урала. Конечно,  подвезли артиллерию, танки, ротацию сделали. Разведка наша, и не только наша, говорила о том, что они к этому готовы. Потом потребовалась всего одна фраза Владимира Владимировича Путина на прямом эфире, когда я задал вопрос, что будет делать Россия, и что лично думает Владимир Путин о возможности украинского обострения, и он сказал, что Украина рискует потерять свою собственную государственность. И стала сразу  понятна цена и весомость субъектности украинской власти. Сразу стало понятно, что достаточно просто им сказать что-то, и они сразу понимают.

А.ГУДОШНИКОВ:  Серьезно что ли, эти слова так повлияли на кого-то?

З.ПРИЛЕПИН:  Они сразу понимают свое место. Никакого другого рационального объяснения я не знаю. Никакого.

А.ГУДОШНИКОВ:  Никакого нет?

З.ПРИЛЕПИН:  Может быть, есть какое-то. Допустим, нам, военнослужащим армии ДНР, дали добро, чтобы мы стреляли по всему, что движется, если вдруг…

А.ГУДОШНИКОВ:  Дали добро кто?

З.ПРИЛЕПИН:  Наше непосредственное руководство.

А.ГУДОШНИКОВ:  Руководство. Понятно. А что сейчас это будет? Потому что если вы, так скажем, оставляете свой пост и переезжаете в Москву…

З.ПРИЛЕПИН:  Я не переезжаю в Москву.

А.ГУДОШНИКОВ:  А куда?

З.ПРИЛЕПИН:  Во-первых, я прописан в Нижнем Новгороде, там живет сейчас моя семья. Во-вторых, в Москве  у меня есть так называемый хутор Захара Прилепина, там есть у меня моя резиденция. Но я не ушел с поста советника главы ДНР. У меня там есть гуманитарный фонд, у меня там есть телевизионная программа. Я куратор своего батальона. Я буду, конечно, жить на три города, как, собственно, и жил. Просто раньше я 90% времени проводил в Донецке, а сейчас я буду мотаться между Москвой, Донецком и Нижним Новгородом.

А.ГУДОШНИКОВ:  Это что значит, что там стало поспокойнее?

З.ПРИЛЕПИН:  Поспокойнее.

А.ГУДОШНИКОВ:  И больше уверенности в завтрашнем дне?

З.ПРИЛЕПИН:  Поспокойнее стало.

А.ГУДОШНИКОВ:  В связи  с чем?

З.ПРИЛЕПИН:  В связи с тем, что сложилась следующая политическая ситуация. Петр Алексеевич Порошенко знает о том, что у него очень маленький рейтинг, процента 4-7, чего-то надо делать. Чего-то надо делать ему в преддверии выборов, которые в следующем году. Что он может делать? У него есть два варианта по сути, самых простых: ввести военное положение под видом обострения на Донбассе и продлить свои президентские полномочия. Минус какой здесь? Он может придумать обострение, может даже сам пойти в наступление, но он имеет все шансы очень быстро это наступление проиграть. И тогда он имеет следующий шанс, что его повесят, причем свои же, где-нибудь на Майдане, или что-нибудь плохое с ним случится, потому что нельзя, еще один котел украинская государственность не переживет. Представить еще одно, условно, Дебальцево, Иловайск, только уже в районе Мариуполя, Авдеевки или, упаси бог, для них (для нас это очень хорошо) Краматорск  или Славянск. Все, капец Порошенко. Есть другой вариант, он должен согласиться уйти с поста президента, но он должен получить какие-то гарантии от России, от Европы и от США о том, что его потом, как Милошевича, не засудят за антитеррористическую операцию. Потому что на Украине мало ли, кто придет к власти, а человек, который придет к власти, он может сказать, что все, что здесь происходило, было незаконно и «вообще мы зря убили 8 тысяч человек на Донбассе, из них  250 детей, давайте найдем виноватого какого-нибудь».

А.ГУДОШНИКОВ:  И это будет Порошенко.

З.ПРИЛЕПИН:  И это будет Порошенко или Турчинов. Потому что даже в России известно и на Украине прекрасно знают, что там 70% населения АТО не поддерживает. А если сейчас там будет выдвигаться какой-то кандидат миротворец и еще настроенный на дружбу с Россией, если там были бы реальные выборы, реальная демократия, он бы победил просто с перевесом в 5 раз.

А.ГУДОШНИКОВ:  Но реальной демократии нет, реальных выборов нет, поэтому чего бояться-то?

З.ПРИЛЕПИН:  Там есть другие кандидаты, которые могут вслух это не говорить, но могут заранее договориться с Москвой  или с Берлином, или с Вашингтоном.

А.ГУДОШНИКОВ:  Хорошо. Вот эта встреча, которая намечается сейчас,  Трампа и Путина, как вы думаете, там какое место будет уделяться Украине?

З.ПРИЛЕПИН:  Какое дело, как я об этом думаю? Я думаю, конечно, будет какое-то место Украине, но не то место, которое Украина себе придумала  в этом разговоре. То есть это будет шестнадцатый вопрос, двадцать четвертый вопрос. Это даже не вопрос. Там будут предложения такие-то,  предложения такие-то, а Украина будет просто разменной картой.

А.ГУДОШНИКОВ:  А это значит, что Соединенные Штаты Америки  и другие западные страны в меньшей мере теперь смотрят на Украину?

З.ПРИЛЕПИН: Конечно.

А.ГУДОШНИКОВ: Им уже стало все равно?

З.ПРИЛЕПИН:  Актив или пассив, которым сложно пользоваться, который некуда тащить, который в принципе Европе не нужен… То есть какое-то время они были возбуждены, видимо, старая прапамять такая австро-венгерская взыграла, что мы сейчас… Украина. Но Европа прекрасно понимает, что у них сейчас вообще свои мигранты, своих проблем дофига, денег совершенно нет, Европа падает  в кризис финансовый, это совершенно очевидно, там половина стран банкроты. Тут Украина, 36 миллионов населения, которая тоже лезет в Европу, которая хочет в Евросоюз, которая разворует все деньги, ничего делать не хочет, еще стреляет изо всех сил во все стороны. Не нужен такой актив. Поэтому в целом Европа так уже накрыла себя маленьким таким домиком, пускай Россия и Америка между собой разберутся. Они так по инерции санкции продлевают, в целом им Украина неинтересна. 

А.ГУДОШНИКОВ:  Неинтересна. Хорошо. А нам интересна Украина? Я имею в виду, Украина не в той части, которая ДНР и ЛНР, а вообще вся Украина. Она нам интересна? А почему она нам интересна? И где этот интерес проявляется?

З.ПРИЛЕПИН:  Во-первых, она, конечно, экономически долгое время была нам более чем интересна. Сейчас, к несчастью, так сложились обстоятельства, что мы многие свои активы там закрыли, заводы перепрофилировали, что-то там обнулили, специалистов вывезли просто сюда, и теперь они работают у нас. Но в целом, опять же с этой, прошу прощения, метафизикой ничего не поделаешь. Это наше пространство и пространство, которое было нашим в течение тысячи лет, наших трех народов, наших родственных народов, оно будет все время взывать и требовать, чтобы мы там присутствовали. 

А.ГУДОШНИКОВ:  Ну, а мы там не собираемся присутствовать.

З.ПРИЛЕПИН:  С точки зрения государственной безопасности, конечно же, иметь рядом конфликтное государство, где живет 35 миллионов человек, которое заточено против России, нет никакой просто выгоды. Потому что это постоянная, непрестанная проблема. Тем более, если это государство потеряло Крым и, представим себе гипотетически, по факту, конечно, и Донбасс, это вечная, неумолимая обида. Есть Армения и Азербайджан, есть Нагорный Карабах. Он никогда не закончится. Никогда. Пока смерть не разлучит нас. Вот у нас либо должна быть дружественная Украина и какое-то общее пространство, либо мы имеем врага, тут другого варианта нет.

А.ГУДОШНИКОВ:  Ну оценки-то разные сейчас есть и они действительно вообще полярные, вот из того, что я читаю. Некоторые говорят, что, ну тут уж совсем чуть-чуть осталось до того, что Украина распадется на части и какая-то часть уйдет, условно, Польше и Румынии. Кто-то говорит еще что-то.

З.ПРИЛЕПИН:  Во-первых, с Польшей и Румынией, и с прочими игроками, там договариваться совершенно не с кем. Они тоже не субъекты мировой политики. Конечно, если бы не было США, Меркель, еще кого-нибудь, конечно, мы бы свистнули, «румыны, поляки, давай, набегай», они бы прибежали с большими ножницами и нарезали бы себе. Но они только в студиях российского телевидения могут так шуметь, а так-то особенно — нет, там их никто не спросит.  Украина не распадется, потому что мы сами должны это знать. Мы, пережившие 95-й, 96-й и прочие все эти годы, кавказскую кампанию и все остальное. Страна может быть абсолютно нищей, президент может быть пьяный, правительство может состоять из воров, негодяев, олигархов и просто предателей страны, и страна все равно останется лежать огромной тушей. Потому что не может субъект, еще раз повторю, 36 миллионов населения, исчезнуть, никуда он не распадется и ничего с этим не случится. Нет пока  никаких предпосылок к тому, чтобы что-то отвалилось. Нет. Поэтому только смена властной парадигмы, только смены политического истеблишмента, только смена политической матрицы на Украине решает эту проблему либо военное просто вторжение на Украину.

А.ГУДОШНИКОВ:  Хорошо. А политическая матрица при каких обстоятельствах, как может измениться на Украине? Пока вроде бы никаких предпосылок.

З.ПРИЛЕПИН:  Ну как? Они же там без конца кричат, что этот российский шпион, тот российский шпион, здесь продался москалям, тут агент КГБ. Думаете, они просто так кричат? Конечно, они кричат не просто так. Конечно же, бодрые и полные сил украинские политики продаются одновременно Москве, Польше, Нью-Йорку, Вашингтону, Берлину.

А.ГУДОШНИКОВ:  Зарабатывают.

З.ПРИЛЕПИН:  И в нужный момент надо понять, кто  больше этих фишек вложил в них, и кто сумеет этими фишками лучше пользоваться. Конечно же, вся эта система перенастраивается. Тем более мы, как ни крути, все равно родня, и возможностей у нас до них дотянуться и как-то на них повлиять чуть больше, чем у США.

А.ГУДОШНИКОВ:  Вот эта история с переписыванием истории как раз таки, когда какие-то новые герои, новые старые, так скажем, украинские, когда книги для детей  и детей воспитывают на каком-то русофобстве…

З.ПРИЛЕПИН:  За оставшийся год до президентских выборов ничего такого страшного не случится, а потом книжечки сдадим в макулатуру, ничего страшного.

А.ГУДОШНИКОВ:  Я уже слышал, что два поколения детей воспитаны абсолютно антирусски.

З.ПРИЛЕПИН:  Два поколения, их, конечно, воспитывали, но я вам, как человек, который прожил последние три года на юго-востоке бывшей Украины, как-то это, знаете, в общем, незаметно прошло для тех людей, которые наполнили всю армию ДНР. Там же 95% воюющих, в Луганске и Донецке, это местные ребята, которые все закончили украинскую школу,  и которым, в сущности, совершенно все равно, потому что они всю жизнь ощущали себя русскими. И давление, и инерция тысячелетней истории  сильнее, чем три года преподавания каким-то странноватым, фриковатым учителем тебе какой-то фриковатой истории. Хотя они же, эти люди, смотрят  «Семнадцать мгновений весны», читают «Святослав» Скряленко, находятся в контексте советской мифологии, музыки советской, постсоветской. Они все равно в этом контексте находятся. Конечно же, эта инерция влияет на них сильнее, и вообще прапамять сильнее влияет.

А.ГУДОШНИКОВ:  Вот сегодня, после крымских событий, когда Крым присоединился к России, Донбасс не присоединился по ряду разных причин, сегодня, мне интересно, как нас там, в Донбассе, воспринимают? Как Россию там воспринимают? Не чувствуют ли себя люди брошенными?  Нет ли какой-то претензии на то, что «все-таки мы большего ждали от России, чем получаем»?

З.ПРИЛЕПИН:  Я думаю, что претензии есть. Я не скажу, что я с ними сталкиваюсь постоянно. Претензии есть. Тут есть определенный фактор донецкого характера, такого шахтерского. Люди особенные там живут. Это не пафосные слова, никакой патетики в этом нет. Они перенастроили свое сознание. Я сколько бы там ни общался с людьми, со студентами, с работягами, я говорю, «простите нас», они говорят, «да что, простите, мы сами все это выбрали. Это вам спасибо, что вы приехали, приехали россияне, многие погибли. Спасибо. Но мы сами провели референдум, мы сами восстали. И теперь, глядя на нынешнюю Украину, мы, при всем том, что мы переживаем, мы хотим выходить на 9 мая с красными знаменами  и георгиевскими ленточками, и с портретами своих дедов с красными звездами. Мы хотим учить свою историю, мы не хотим глядеть на зигующих подростков, на отвратительного президента, на продажную проамериканскую элиту, и вот мы несем за это жертвы. Но той Украины, к которой даже можно было вернуться, ее уже нет». Нет Украины 2011 года, когда вроде все было мирно. Есть только вот эта Украина, нынешняя, и идти некуда. Поэтому, если сейчас проводить референдум в Донбассе, они опять скажут: возьмите нас в Россию. А больше им идти некуда.  Либо независимость, либо Россия. Никто за возвращение в Украину голосовать не будет.

А.ГУДОШНИКОВ:  Исходя из того, что вы говорите, того ощущения, которое вы сейчас описали, которое присутствует в людях, у меня есть некий вывод, что не совсем правильно наши телеканалы подают Донбасс. Потому что всегда это в какой-то, как мне кажется, в слезливой манере.

З.ПРИЛЕПИН:  Может и правильно. Надо, чтобы люди жалели. Люди русские жалостливые, надо, чтобы сопереживали. Если они будут подавать как место стоицизма и самурайства, наши скажут: ну нормально, держитесь там.

А.ГУДОШНИКОВ:  Ну, а на самом деле?

З.ПРИЛЕПИН:  На самом деле, конечно же, все по-разному. Есть пенсионеры, которым тяжело, трудно и у которых маленькие пенсии. Есть студенты, которые там, в Донбассе, находясь, они до 14 лет, до 15 росли, выросли на Украине, взрослели на Украине, они читают украинскую и российскую прессу и смотрят то и другое телевидение. У них, конечно, вихри витают в головах зачастую. Как Александр Владимирович Захарченко, глава ДНР, говорил: «Революцию совершили 40-летние люди». Мы с ним  практически ровесники. Потому что люди, которые помнят еще то время, застали это время и взрослыми людьми вошли уже в нулевые годы. Не знаю, насколько это правда, но основной, конечно, действующий состав управленческий, конечно, это 40-летние. А тем, которым сейчас 14, 16, 18, с ними надо работать, с ними надо заниматься. Поэтому все к одному знаменателю не сводится. Но понятно, что это народ и он един, когда 9 мая на Донбассе, когда похороны Моторолы (Арсена Павлова) и вдруг 50, 70, 100 тысяч человек выходят, ты видишь огромное, просто море народа, и люди чувствуют, что они едины.

А.ГУДОШНИКОВ:  С другой стороны, они смотрят, например, на своих одногодок в России  или они смотрят на своих одногодок на Украине, которые могут выехать  в какую-то страну, отдохнуть, развлекаться, тусоваться, а их жизнь — это борьба. Нет?

З.ПРИЛЕПИН:  И да и нет. Конечно же, они тоже могут выехать в Россию и тоже пойти в ночной клуб.

А.ГУДОШНИКОВ:  Ну, а в Европу?

З.ПРИЛЕПИН:  Вы всерьез верите, в Москве, возможно, у нас молодые люди ездят в Европу. Я недавно смотрел статистику по выездам за границу, у нас с 70% упало до четырех. Поэтому никакой особенной Европы для людей из Владивостока, Хабаровска, Красноярска, Новосибирска, Тюмени, Омска и т. д., и т. п. не существует. То же самое для Украины. Четыре миллиона уехали на заработки взрослых мужиков. А студенты в это время едут в Европу  в клубы. Нет, конечно, они не ездят в Европу в клубы, они думают, куда им тоже поехать на заработки после института или бросить институт. Нет, опять же, этой прекрасной, цветущей молодежной жизни украинской и российской, которой завидуют на Донбассе, нет.

А.ГУДОШНИКОВ:  Я просто хочу для себя определить. Так получается, что иногда на программах встречаешься с какими-то поляками, еще с кем-то. Некоторые из них, особенно рьяные, они так говорят:  ну чего, вы бросили Донбасс? А я вот думаю, а что им отвечать.

З.ПРИЛЕПИН:  Да нет, конечно, не бросили Донбасс. Мы помогаем Донбассу  экономически. Мы помогаем Донбассу политически. Мы помогаем Донбассу финансово. На Донбассе в университетах, вот Донецкого, 20 тысяч студентов, переходят понемногу на российские стандарты образования, на российские дипломы и все остальное. Не перешли полностью, но переходят.  И эти тенденции, эта работа, она там заметна, она происходит. Конечно же, там пространство вообще России в этом смысле. Экономика  вся переведена на Россию с Украины, она отрезана и перекинута на Россию. И те люди, которые наблюдательные и понимают что-то, они понимают, что здесь открылось производство, там запустился завод, здесь открыли вуз, в вузе преподают преподаватели, преподают то-то и то-то. В Россию уже ребята выезжают на самые разнообразные конкурсы, в Москву, в Крым, в Севастополь, выигрывают какие-то гранты.

А.ГУДОШНИКОВ:  А что по деньгам? Вообще, как жизнь человеческая устроена? Что себе может позволить средний человек, как он живет, что он ест, как он одевается? 

З.ПРИЛЕПИН:  Я не знаю, как они, честно говоря, живут, мне не очень это понятно. Я сужу просто по бойцам своего батальона, бывшего теперь уже, в смысле, курируемого мной, но где  я не служу. 16 тысяч рублей зарплата у бойца и 20 тысяч рублей зарплата у офицера. Как они выживают со своими семьями, если у жены тоже 5, 7, 10 тысяч рублей зарплата… Конечно, они питаются в батальоне, то есть там все готово, мы их одеваем, обуваем, лечим, но тем не менее деньги совершенно непонятные. Я когда, прямо скажу, спросил Александра Владимирович Захарченко, «Александр Владимирович, вообще, как люди-то живут», он говорит, «мы же украинцы, трохи туда, трохи для себя». То есть кому-то родственники помогают, кто-то где-то подрабатывает, как-то они крутятся.  Потому что, судя по тому, как выглядит город, как выглядят люди, как они одеваются, как они себя ведут, какие у них телефоны, я не вижу никакой депрессивности. Я знаю в России 30 городов, которые выглядят грязнее, хуже, чем Донецк, и люди выглядят там хуже, депрессивнее, как будто их бомбят.  Не буду называть, чтобы не обидеть, какие города. Вот те люди, которые приезжают ко мне в гости, они говорят, «боже мой, фонари, чистота, люди, девушки, колясочки, детские площадки. А где у вас война?» Я говорю, «садитесь  в машину, 10 минут и передовая». Они говорят, «это невозможно просто». Просто тьма и свет, и все одновременно.

А.ГУДОШНИКОВ:  А что происходит на передовой? Как это выглядит? Что это такое?

З.ПРИЛЕПИН:  Передовая выглядит так. Это окопы, блиндажи, расстояния от 200 метров до 1,5 километров до других окопов, блиндажей, и там сидят вооруженные люди, которые в течение дня стремятся друг друга, обычно с наступлением темноты начинают друг друга убивать.

А.ГУДОШНИКОВ:  Я понимаю. Я к тому, что это же не первый конфликт, в котором вы участвовали.

З.ПРИЛЕПИН:  Третий.

А.ГУДОШНИКОВ:  Да, третий. Не знаю, правомерно или нет, вообще, можно сравнивать конфликты эти или нет.

З.ПРИЛЕПИН:  Можно.

А.ГУДОШНИКОВ:  Чем они отличаются? Чем они похожи?

З.ПРИЛЕПИН:  Там очень простое отличие. Допустим, если мы в Грозный заходили, это городская война, и, конечно же, мы доминировали. У нас была артиллерия, у нас были танки и все остальное, а те были партизанами. В Донбассе война начиналась обратным образом, мы были партизанами. Мы были городскими партизанами. Сейчас у нас война уже полевая, мы стоим в поле, они стоят в поле. В Чечне такого не было. Там если кто-то в поле, там летели вертушки, все разбомбили, то есть по-другому все.

А.ГУДОШНИКОВ:  Давайте уже после новостей. Я хотел спросить, потому что очень сильно свою армию хвалит Порошенко, вот реальную оценку этой армии чтобы вы дали.

19.35 в Москве. В гостях у меня Захар Прилепин. «Спасибо за гостя», — пишет Владимир. Пожалуйста, Владимир. Я до новостей хотел спросить про армию украинскую, настолько ли она сильна, как ее малюет Петр Порошенко.

З.ПРИЛЕПИН:  Ну Порошенко надо объяснять хоть какие-то свои удачи на политическом поприще. Он говорит: неужели вы не заметили, какой у нас стала армия? Конечно, не заметили, потому что она как стояла на одном месте, так и стояла, и вся эта концепция жабьих прыжков и прочей ерунды ни к чему не привела. То есть они там говорят, что они в одном месте прошли километр, вот мой батальон в другом месте прошел 500 метров, и я даже этим не хвалюсь, потому что это смешно. Если бы мы прошли 15 километров, тогда можно было бы…

А.ГУДОШНИКОВ:  Вот эти Javelin, вся эта история?

З.ПРИЛЕПИН:  Нет, Javelin — это все фигня. Тем более это к Порошенко не имеет никакого отношения. Я вам скажу про армию Украины. Во-первых, она очень большая. Это дает определенные преимущества. Их там под 100 тысяч человек, на самом деле вся армия 200 с лишним. У нас только на передовой стоит плюс-минус вторая линия обороны 100 тысяч человек. Люди реально многие, военнослужащие армии Украины, воевали 3-4 года, то есть опыт у них прибавился. У нас многие и так уже приехали воевавшие, а у них минимум было воевавших. Сейчас у них ребята, которые в окопах посидели, которые все понимают. Но при этом колоссальнейшая просто ротация. Офицеры их не хотят служить, они уходят и уходят. Я точные цифры не знаю, до 80% офицерского состава ротируются. Приходят, нагоняют новых, вот этих курсантов несчастных, которые все начинают с нуля. На Донбассе это в силу многих причин невозможно. Во-первых, у нас, конечно, большинство абсолютное, тотальное — идеологически мотивированных. Второй момент — им уходить некуда. Республика маленькая, ты не уйдешь куда-то бизнесом заниматься, еще чего-то делать, потому что вот она, она раз и кончилась, 100 километров в одну сторону, 100 в другую. Украина-то огромная, еще можно заграницу уехать, а мы тут все террористы, сепаратисты и  не денешься никуда. Поэтому в батальоне у меня 99% личного состава воюет 3-4 года, все офицеры воют всю войну. В других батальонах та же самая картина — все воюют. Воровство колоссальное в украинской армии, безумное. Мы сами там у них чего-то закупаем периодически.

А.ГУДОШНИКОВ:  Да, мне говорили, что они продают.

З.ПРИЛЕПИН:  Они продают во все стороны и все. Сейчас поменьше нам стали продавать, хотя тоже продают. А там они просто пилят ужасно. У нас это невозможно, потому что республика маленькая, все прозрачно и сознание мобилизационное. То есть там любой генерал может торговать чем угодно, и ничего ему не будет, потому что огромная страна, финансовый транш получили, чего-то закрыли, распилили. А у нас тут все заметно. И люди знают, которые во власти, даже если бы они были жулики, но они, слава богу, не жулики, что наворовал, а завтра сюда придет Украину, здесь зарежут тебя. Поэтому лучше создать свою оборонку, лучше вложиться в бомбы, в снаряды, в боекомплекты, в танки, во все, что угодно, даже авиацию создать собственную лучше и флот. И тогда мы будем все спокойно себя чувствовать. То есть сознание другое. Поэтому ротации меньше, воровства меньше, и люди воюют за идеологию. Вот эти три причины, которые нам позволяют 26-тысячной армии вообще не переживать, что там напротив стоит 100 тысяч человек.

А.ГУДОШНИКОВ:  И еще одна вещь, которую я для себя хотел всегда прояснить. Я, когда спрашиваю, почему люди при Порошенко, при власти украинской у нас ее сильно критикуют (в России), почему они при нем живут, почему они терпят, с его электоральным рейтингом крайне низким, с его антирейтингами крайне высокими. Мне обычно прямо говорят: да потому что люди запуганы. Что, прям реально вся Украина запугана  что ли?

З.ПРИЛЕПИН:  Конечно же, есть очень серьезный элемент, есть тысяча видео в YouTube, посмотрите, недавно люди то в Киеве, то в Харькове, на 9 мая что делают с ними за георгиевскую ленточку; машину припарковал, разбивают стекло; люди вышли с флагом российским, его две девчонки и мальчишка забили просто. Эти случаи ужасно даже выглядят визуально, то,  что видим. Мы еще многое не видим, мы не знаем. Я догадываюсь и более-менее знаю, сколько людей просто забили в Мариуполе, в Славянске, в Харькове разнообразные правосекторные и прочие неонацистские группировки. Просто кошмар. Сколько храмов захватывали самым насильным, самым безобразным образом. Чудовищная статистика. Но дело даже не в этом. То есть дело и в этом тоже, но не только в этом. Дело в том, что на Украине нет ни одного политика, который обладал бы серьезным рейтингом. Поэтому они не знают, за кого им выйти на новый Майдан, даже если они хотели бы выйти.

А.ГУДОШНИКОВ:  Некому вести, короче говоря.

З.ПРИЛЕПИН:  Самый большой рейтинг у Тимошенко, у Вакарчука, у Зеленского: 7, 8, 9, 12 процентов. Страна не имеет авторитета, она без руля, без ветрил. Ну вышли на Майдан и что?  Кого они будут, Кличко провозглашать опять или кого? Они не верят вообще никому. Какая-то часть ненавидит Россию, но из ненависти России не сделаешь нового президента. А другая часть, если бы Путин выдвинулся, они, конечно, выбрали бы его. Я не шучу, 30 процентов электората украинского  100 процентов выбрали бы Путина.

А.ГУДОШНИКОВ:  Тридцать процентов.

З.ПРИЛЕПИН:  Тридцать точно, а так, может быть,  и 45.

А.ГУДОШНИКОВ:  Просто говорят некоторые, приезжаешь в Киев… Я просто не был в Киеве… Я ни разу в жизни не был в Киеве.

З.ПРИЛЕПИН:  Я много раз был в Киеве.

А.ГУДОШНИКОВ:  И не поеду туда, пока все не устаканится, потому что не хочу, вот принципиально не хочу. Люди приезжают и говорят: да все гуляют, нормально, все хорошо, никаких проблем нет.

З.ПРИЛЕПИН:  Конечно. А можно было приехать и во Львов в 42-м году, там тоже все гуляли, нормально все. Куда угодно. И в Смоленск, и в Брянск можно было приехать, и в Брест, ну, если по руинам не ходить. Это ничего не  означает, во-первых. Ты ходишь, пока ты георгиевскую ленточку на себя не прицепил. Это одно. Другое состоит в том, что не показатель киевская улица, конечно же. Потому что огромная страна. Показатель вот не эта улица, Крещатик, условно, киевский, а только то, что в России три миллиона уехавших украинцев, а еще два миллиона в Польшу, а еще миллион в Великобританию. Чего у них уехали все мужики-то? Что же за такая хорошая, спокойная жизнь, если из страны уезжает сразу треть мужского населения? Вот об этом лучше задуматься.

А.ГУДОШНИКОВ:  В Донецке, наверное, чемпионат мира смотрели.

З.ПРИЛЕПИН:  И болели за Россию.

А.ГУДОШНИКОВ:  Болели за Россию. Последний матч был с Хорватией. Хорваты вдруг начали выкрикивать, потом, после матча…

З.ПРИЛЕПИН:  Один хорват.

А.ГУДОШНИКОВ:  Один хорват начал кричать про «славу Украине» и так далее, там видеозапись есть. Естественно, сразу подняли все исторические сведения какие-то, на какой стороне и когда были хорваты, где они зиговали и как. И тут же выяснилось, оказывается, хорваты есть в батальоне «Азов». Реально есть или нет? 

З.ПРИЛЕПИН:  Были, да. Находили мертвых по паспортам в аэропорту донецком, в «Азове» были. Я сам лично не пересекался, врать не буду, но бойцы говорят, что хорваты были. А у нас сербов, которые воюют за Донбасс, я видел много очень. То есть и здесь разделение  вполне симптоматичное.

А.ГУДОШНИКОВ: Я понял.  Я напоминаю, что у меня в гостях Захар Прилепин. Я ничего специально не говорю дальше, потому что, мне кажется, Захара Прилепина если знаете, то знаете, а если не знаете, не объяснить вам. 73-73-948 — телефон прямого эфира. +7-925-8888-948 — смс-сообщения, govoritmskbot — Telegram. 

Вопрос про творческие планы по любому надо спросить. Вы теперь, как я понял, процентовку своего присутствия  в разных городах и республиках поменяете. А чего делать-то будете конкретно?

З.ПРИЛЕПИН:  Во-первых, придется мне сказать все-таки, кем я был до войны. В довоенной своей жизни я занимался разными вещами: это литература, это общественная деятельность, это в меньшей степенно, но музыка. Начну с самого простого. В свое время я увлекся рок-музыкой, у меня есть множество сотоварищей из числа мастодонтов, от Димы Ревякина до Константина Евгеньевича Кинчева или группы «2517».

А.ГУДОШНИКОВ:  Про одного сотоварища я хотел бы отдельно спросить.

З.ПРИЛЕПИН:  Без проблем, я расскажу. Я три года этим не занимался, сейчас мы опять с друзьями чего-то задумали и практически уже придумали целую пластинку: Захар Прилепин и группа «Элефанк», и все наши товарищи, от Бранимира до Макса Кучеренко из группы «Ундервуд», мы делаем и доделываем разноцветную такую пластинку. Это раз. Второе. Я, как литератор, всю жизнь, с детства, как литератор, тем более родившийся в рязанской деревне 43 года назад, я мечтал написать книгу о Сергее Есенине, потому что у меня радикально другие представления о нем, чем о Есенине писали до сих пор другие его исследователи. Я ее и напишу. Месяца за три мне только надо успокоиться, три месяца, и я сделаю новую биографию Есенина, которая, я надеюсь, всех удивит.

А.ГУДОШНИКОВ:  За три месяца?

З.ПРИЛЕПИН:  Потому что я всю жизнь его читаю. Я знаю каждую минуту его жизни. То есть я не то, что есениновед, а я есениноманьяк. Поэтому мне нужно просто сесть и записать, она у меня в голове лежит уже 10 лет, условно говоря.  Это два. Три. Какая-то часть времени мной будет проведена в Москве в силу того, что я, кроме того, что литератор и музыкант, я еще человек левых взглядов. Мы с этого начинали нашу программу отчасти, будем подводить ее финал тем же самым, я левак. Я смотрю, где в России можно применить те представления, которые у меня сложились к моим годам о том, в каких нуждается видоизменениях Россия. И  нынешняя мэрская кампания в Москве мне кажется очень удобной для этого площадкой. Я поддерживаю левого кандидата от коммунистов Вадима Кумина, у нас отличная компания: Макс Шевченко, Серега  Шергунов, Сергей Удальцов, их всех давно знают, и Вадима Кумина тоже. Мне кажется, мы очень весело проведем сейчас эту кампанию.

А.ГУДОШНИКОВ:  Единственное, что мы о политике, конечно, не будем говорить, тем более в предвыборных каких-то вещах. Вот меня музыка заинтересовала отдельно. Захар, я русский рэп слушать начал, хотя раньше как-то я к нему относился примерно так же, как к русскому року относился. Хотя теперь я слушаю русский рок и почему-то русский рэп. И в русском рэпе я заметил такого человека, для себя отметил, Хаски.

З.ПРИЛЕПИН:  Ой, да, мой товарищ очень близкий. С ним совместки будут в новом альбоме совершенно убойные.

А.ГУДОШНИКОВ:  Вот у меня вопрос по поводу Хаски. Он сам тексты пишет     или ему помогали?

З.ПРИЛЕПИН:  Конечно. Слушайте, вы, как неофит рэп-музыки спрашиваете, потому что все рэперы… Вот некоторые рокеры поют чужие тексты. Допустим, Федоров из «АукцЫон», которому пишет Озерский и Гаркуша, писали.  И то исключений немало.  И Майк Науменко покойный, Гребенщиков, Цой, и Шевчук, и Кинчев — все поют свои тексты. А рэп в этом смысле еще более завязан на личность, на фактуру, на собственные модуляции, на жестикуляцию, на цвет глаз, на свою картавость, на свою определенную юродивость. Поэтому все рэперы читают только свои тексты, всегда, в 100 процентах случаев.

А.ГУДОШНИКОВ:  Я объясню, почему понравилось и «2517», Хаски. Даже «2517» не так. У Хаски очень много русского в звучании, как мне кажется. Я не знаю, как это в рэпе называется, вот эти звучки дополнительные непонятные, как будто бабульки какие-то поют, и вообще сама тематика меня очень зацепила. Я удивился, неужели сам человек делает.

З.ПРИЛЕПИН:  Конечно, он это делает. И, конечно, все это поняли, то есть все мыслящие люди это поняли. Это даже сложно, что  называется, изъяснить, потому что вдруг узнали своего собственного ребенка, который всем этим мукам и звукам города нашел… Он оязычил то, что представляет из себя панельная Россия, дети, подростки в этих подъездах. Вот эта наша радость и мука от своей собственной  страны, от ее огромных пространств, кто мы здесь, потерянные вот эти дети на этом пространстве. Хаски, на самом деле его зовут Дмитрий Кузнецов, человек, у которого есть бурятская, армянская и русская кровь, это квинтэссенция  молодого провинциального, из Улан-Удэ, подростка, который через себя все это пропустил, который все понимает, который дико круто рифмует, который прочитал всю русскую литературу, знает всю современную музыку, знает всю поэзию и может говорить на том языке, который угадывается. Я был на его концерте. Кстати, он в Донецк приезжал несколько раз, и в Донецке  просто люди, они все песни знают наизусть. Он ездит от Бреста до Владивостока, и везде его как своего опознают.

А.ГУДОШНИКОВ:  В том и фишка, что сегодняшний рэп, я так наблюдаю за рэперами разными, есть мейнстримовый…

З.ПРИЛЕПИН:  Есть попсня.

А.ГУДОШНИКОВ:  Да. Везде все пиарят. В том числе, например, я таким рэпом считаю Скриптонита…

З.ПРИЛЕПИН:  Он скоро перестанет петь, поэтому не волнуйтесь.

А.ГУДОШНИКОВ:  …да, убьют и так далее, его фанаты,  я имею в виду метафизически, не знаю, уничтожат, плевать на меня будут. А есть люди, которые реально работают со словом, и «2517» мне в этом плане тоже очень сильно нравится, ребята крутые реально. Очень крутые. Почему, кстати, сегодня рэп стал настолько интересным, даже если смотреть по интернету и блогерам, которые берут интервью у рэперов, почему-то именно интервью с рэперами на первом месте. Почему так?

З.ПРИЛЕПИН:  А с кем?

А.ГУДОШНИКОВ:  В том числе и с мейнстримами, конечно.

З.ПРИЛЕПИН:  Потому что, видимо, самые адекватные нашему быстрому времени, всем его ритмам и пульсам, самая адекватная музыка. Это не только, конечно, в России. Сейчас у нас многие скептики говорят: ну какой рэп, это все смешно, это все негритянская какая-то лабуда, которая в России не должна приживаться. Но у нас и бардовская музыка порождена французским шансоном, и рок-н-ролл рожден, собственно, Британией, Америкой и Африкой, и джаз, и так далее, и тому подобное. Все порождено кем-то другим, а мы это осваиваем. И рэп мы тоже освоили и сделали русской национальной музыкой. Во всем мире рэп побеждает  всю другую музыку.

А.ГУДОШНИКОВ:  Те же самые «2517», у них есть Сибирский марш. Насколько я понимаю, они его у «Калинов мост», группы, взяли просто  и переосмыслили, в каком-то смысле добавили текст. Интересная такая преемственность от рока к рэпу.

Давайте вопросы к Захару Прилепину. Потому что чего-то я жадничаю, явно вам не даю вопросы задавать. Как вас зовут? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Владислав. У меня вопрос к Захару. Как левые силы, а он представляет левые силы, только что об этом сказал, относятся к повышению пенсионного возраста?  И почему, я считаю, не слышно левые силы?

З.ПРИЛЕПИН:  Я надеюсь, вы их услышите. Отношусь я к этому, безусловно, плохо.  Потому что я могу понять мотивацию государства, они могут нам сказать, что у нас 25% пенсионеров, и должны были это сказать. Они должны были сказать, что у нас демографическая яма, и мы, к сожалению, плохо  и мало размножаемся. Власть должна была нам сообщить о том, что через какое-то количество времени у нас будет на одного работающего человека  три пенсионера. Но она с нами не разговаривает. Она даже не желает нам нужным об этом сообщить. Это важные вещи. Куда более важные вещи, что, конечно же, не надо экономить на самых слабых и беззащитных. У нас есть люди куда более обеспеченные, и в России, допустим, налог на сверхбогатство  стоило бы давно ввести или не списывать долги бывшим республикам Советского Союза, многомиллиардные, многотриллионные, которые потом рушат памятники воинам-освободителям советским и изгоняют русское население, не списывать долги, а пустить как раз на латание этой дыры. Есть, короче, возможности  с этим бороться, и мы предложим эти возможности.

А.ГУДОШНИКОВ:  Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Виктор. Захар, у меня такой вопрос. Я в феврале был в Абхазии. Как раз они 25-летие отмечали своего освобождения. Меня поразило, какая там разруха. Вот 25 лет. Они ничего не восстанавливают, ругают нас, что мы им платим маленькие пенсии, Путина, в частности. Им дали паспорта. Почему наша власть не дает паспорта Донбассу? Это же наши кровные люди. Во всяком случае, получив паспорта, платить пенсию. Почему этого не делают, вы можете мне объяснить?

А.ГУДОШНИКОВ:  Сложности у людей возникают, да.

З.ПРИЛЕПИН:  Я точно не представляю российскую власть. Я могу вам сразу сказать, что на Донбассе той разрухи, о которой я тоже слышал, я не был, правда, в Абхазии, там точно этого нет. Вы увидите цветущий, полный сил город Донецк и окрестности. Там, где не стреляет украинская армия, там все в порядке. Что касается паспортов, то я думаю, что у России (могу предположить, я ничего об этом не знаю) есть следующие сложности. Россия, если и будет признавать Донбасс, то, конечно же, в полном составе Донецкой и Луганской областей. Если она сейчас начнет какие-то действия  по признанию Донбасса, это автоматически означает, что мы отказываемся от Славянска, Краматорска, Мариуполя и всех тех городков, которые тоже воевали за свою свободу и потом ее потеряли, и сейчас, мы считаем их временно оккупированными. Если мы признаем и даем здесь паспорта, они говорят: ну ладно, значит, этим территориям говорите до свидания. Поэтому мы не можем половинчато работать. Так или иначе, референдум проводился, федерализация автономии или отделение от Украины, на всей территории Донецкой и Луганской областей. Поэтому мы должны сначала все их взять, так или иначе, получить целиком, или они должны их получить целиком.

А.ГУДОШНИКОВ:  Как это сделать? Что, война опять?

З.ПРИЛЕПИН:  Я не знаю. Вдруг Петр Порошенко начнет  наступление, тогда мы будем вынуждены начать контрнаступление и остановимся совершенно случайно на границах Донецкой и Луганской областей. Либо придет какой-то новый президент, совершенно неожиданный, Вакарчук, и скажет: я миротворец и вообще я считаю, что Донбасс надо отделить, потому что они реально другие.

А.ГУДОШНИКОВ:  Или, по крайней мере, надо спросить Донбасс.

З.ПРИЛЕПИН:  Или надо спросить Донбасс, давайте проведем референдум, позовем наблюдателей из Италии, Франции, Германии, Австралии, Голландии  и Люксембурга, и Ватикана, и они скажут: о, действительно проголосовали, до свидания.

А.ГУДОШНИКОВ:  Ну да. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Георгий. Скажите, пожалуйста, Захар, допустим, вы говорите, гипотетически, так сказать, что если бы был третий котел. Но люди, с кем я общаюсь, кого мне удалось (контуженных) пригреть, кое-что отдать здесь, в России, просто места не буду называть, я просто хотел бы сказать, вот они все говорят, которые были во время тех котлов, говорят: ну вот же они, вот, пора ударить. Там уже когда открытые местности были, просто разные ситуации были и в Дебальцеве, и в другом месте, в другом котле. Просто они говорили: а нам поступает приказ из Москвы. Я знаю, я понимаю, сейчас как бы ускорю свой вопрос, что Владислав Юрьевич Сурков, который для меня является предателем России, вот такие, не появятся ли опять, скажут, вот третий котел, а там скажут: а нет, нельзя, ребята, не трогать, все. 

З.ПРИЛЕПИН:  Я сразу скажу, что не всегда стоит доверять полевым разговорам. Я у себя, скажем, в своем батальоне совершенно безумные конспирологические идеи встречаю у бойцов, которые приходят ко мне и говорят: Захар, расскажи,  правда ли, что там такой-то, такой-то чиновник из Москвы, позвонил, сказал. Это все в 99,9% случаев не имеет никакого отношения к действительности. Владислав Юрьевич Сурков, здесь прозвучало это имя, никакого отношения  к котлам дебальцевским, иловайским  не имел. Если и были на моей памяти какие-то от России предупреждения, то предупреждения несколько другого толка. Потому что с тех пор, как возникли минские соглашения, Россия, так или иначе, вынуждена прослеживать за их соблюдением, потому что у нее есть какие-то более далеко идущие планы, которые может быть не всегда понятны, к сожалению или к счастью, или к несчастью, бойцам  на линии передовой. Поэтому у нас есть своя работа, надо ее выполнять и ни в коем случае не кивать на Москву. Москва тут, знаете, не самая важная вещь.

А.ГУДОШНИКОВ:  У нас на один короткий действительно конкретный вопрос успеет Захар ответить. Пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Захар. С уважением. Михаил Иванович. Вопрос.  Не может ли к вам быть применено уголовное преследование за участие в боевых действиях на чужой территории, что у нас наказуемо уголовно?

З.ПРИЛЕПИН:  Может быть и может, я не знаю. Понимаете, когда я создавал свой батальон, поначалу было три дня в российских  СМИ… Когда уже создал, он работал четыре месяца. Об этом стало известно российским СМИ. Царил полный хаос, а потом по этому поводу высказался пресс-секретарь Путина Песков, сказал, что все нормально, потом глава МИДа Лавров, потом ряд других чиновников. Практически это легитимизировано российской властью на уровне дискурса. Тем более в России такое количество людей, порядка 30 тысяч человек, в качестве добровольцев пошли. Добровольцев, в смысле, волонтеров, гуманитарщиков, военкоров и так далее, в том числе и ополченцы, прошли через Донбасс, поэтому тюрем не хватит.

А.ГУДОШНИКОВ:  Времени уже нет, я просто скажу, это как шутка даже прозвучит. «Так этот музыкант там воюет что ли?» То есть работать есть, над чем, Захар, рассказывать людям и так далее.

З.ПРИЛЕПИН:  Музыкантом я был три года назад, в прошлой жизни.

А.ГУДОШНИКОВ:  Захар Прилепин был у меня в гостях. Я с вами прощаюсь до завтра. И да прибудет с вами сила!

Алексей Гудошников
Радио «Говорит Москва», 10.07.2018