Захар Прилепин: «После “Обители” я имею право два-три года ничего не писать»

– В «Фейсбуке» меня забанивают уже в третий раз, но всегда за одно и то же – за темы, связанные с Украиной. В этот раз – за слово «хохол», причём оно было в цитате Чехова, в которой он говорит о национальных особенностях украинского характера. Забанили на месяц, и это очень много, так как первый раз, полтора года назад, просто удалили пост, второй раз забанили на две недели. В течение последующих двух суток выяснилось, что это была большая акция, потому что таких случайностей не бывает. Тут же удалили Дмитрия Пучкова, удалили писателя Германа Садулаева, высказавшегося в мою поддержку, тут же удалили Ивана Рахметова, всего человек десять. Это хорошо отработанная система украинских или ещё чьих-то ботов.

– Нет, у меня с государством сейчас хорошие отношения, мы заключили, как там, в «Маугли», помните – водяное перемирие. У меня есть одна донбасская линия, по которой позиция государства меня более-менее устраивает. Она мне понятна, я там работаю, а в другие дела государства не лезу.

– Изменения произошли колоссальные. Хотя для людей, которые там не бывают, Донбасс год назад и Донбасс сейчас – одно и то же. На самом деле там семимильными шагами строится новая государственность, это совершенно очевидно, и в этом достигаются серьёзные успехи. Происходит развитие внешнеэкономического блока, со всех стран туда едут дипломаты. Там в университетах выдают российские дипломы, на прошлой неделе защитили первую кандидатскую диссертацию. В университет в этом году с Западной Украины приехало учиться больше студентов, чем в прошлом и позапрошлом годах. На той территории ДНР, которую они контролируют, налогов собрали больше, чем собирали до войны.

Вместе с тем киевская Украина, ведомая Соединёнными Штатами Америки, конечно, не может смириться с тем, что эти территории по факту не являются украинскими. Они сами себя обманывают, что скоро туда зайдут, но всё это очень смешно, так как, по сути, это соприродная России государственность. ДНР – это отдельное новое государство, крайне нам дружественное, в строительстве которого Россия принимает самое широкое участие.

– Я не скажу, что эта роль для меня органична, я, конечно, никакой не ведущий. Как у Быкова в стихах: «Если Блок – поэт, то какой я поэт?» Но я и не пытался в эту роль вливаться и каким-то образом изображать из себя шоумена. Я решил, что в этой программе я буду сам себе равен и постараюсь не мешать музыкантам. Какие-то программки я раньше вёл, имел опыт, но это всё-таки большой федеральный канал и огромная многомиллионная аудитория. Я пошёл туда не как ведущий, а как Захар Прилепин. Такую программу мне вести просто, так как музыка интересовала меня всегда, я всех этих музыкантов знаю если не лично, то по песням и альбомам. Кстати, у меня скоро появится ещё одна программа, как раз сейчас снимаю пилотную версию, но она будет общественно-политической.

– Меня политика вообще нисколько не интересует. Все почему-то думают, что я очень политизированный человек, а мне в целом вообще всё равно. Меня включают в какие-то рейтинги перспективных политиков. Но я не знаю никаких фамилий, ни партий, ни тех, кто работает в правительстве, мне вообще до этого нет ни малейшего дела. Меня интересуют более общие вещи, мне больше интересна история России XVII, XVIII, XIX веков, чем современность.

– Безусловно, конфликт – это в чём-то даже благотворная вещь, это всегда возможность одной точки силы критиковать другую за те или иные недостатки. Создаётся ощущение не развития региона, но хотя бы какого-то бурления, не застоя. В России подавляющее большинство депрессивных регионов имеют один центр силы. Из-за этого там ничего не происходит, нет ни промышленного строительства, ни социального достатка. Нижегородский регион имеет свои политические традиции, у нас всегда было жить интересно. Я сверхсимпатий к Борису Ефимовичу Немцову не испытывал, но традиция всё-таки была заложена, так или иначе через него и Кириенко она продолжалась, наблюдать за всем этим было любопытно.

Сегодня конфликт из острой стадии стараниями Олега Валентиновича Сорокина был аннулирован. Человек предпочёл самоудалиться с поста главы города, в этом есть очевидный резон. Он объявил, что для региона от конфликта будет только хуже, я думаю, что на данный момент – это вполне разумное решение. Другой вопрос, что стратегически и тактически более взрослые и опытные игроки на каких-то стадиях отыгрывают у первоходов возможности бюджетно-материального толка, а потом выясняется, что спорить с ними крайне сложно. Понятно, что господин Кондрашов у нас в политику нижегородскую не вернётся, а то, что возвращение Сорокина в той или иной форме неизбежно, это очевидно. Я эту цветущую сложность люблю, и в культуре и политике она у меня тоже вызывает интерес. Я хочу, чтобы были разнообразные источники силы, тем более что Валерий Павлинович Шанцев, дай бог ему сил и здоровья, вряд ли будет здесь ещё один срок. А опытных управленцев и политиков у нас раз-два и обчёлся. Надо, чтобы опытные игроки вернулись и появились новые персонажи.

– Признаюсь, на литературу остаётся мало времени. Но, во-первых, я не стремлюсь написать какое-то огромное количество книжек, потому что не вижу в этом необходимости. Во-вторых, я достаточно быстро работаю. Если сейчас не начнётся активизация военной кампании на Донбассе, я на полтора месяца засяду в деревне дописывать одну книгу и начинать другую.

Времени было мало, сознаюсь, но я закончил литературоведческую книгу «Непохожие поэты» и сборник «Не чужая смута». А художественную прозу я не писал. Но, с другой стороны, после «Обители» я имею право года два-три ничего не делать.

– Нет, задумок пока никаких нет. Сейчас у меня в планах четыре книжки, и романа пока там нет. Он придёт сам по себе, сложится что-то в голове – начну писать. Куда торопиться, я же не Пелевин и не Акунин, чтобы каждый год писать по роману. Это у них работа только в этом и состоит, а у меня много другой жизни, много других забав. Недавно мне предложили издать собрание сочинений. Посчитал – получилось семь томов, как у Хемингуэя, но он-то прожил за шестьдесят лет, а мне всего сорок. Поэтому издание я пока отложил, попозже выпущу маме на радость.

– Итоги подводить можно, но я не обладаю набором фактов того, что случилось в этом году. Хотя в каждом регионе прошло десять-двадцать-тридцать разнообразных мероприятий, посвящённых литературе, и это здорово. Потому что наши управленцы, губернаторы, мэры, как правило, этой темой не занимаются. Они любят спорт, охоту и в этом направлении движутся, филологов-губернаторов у нас не попадается. Но им главный сказал, и они тут же начали делать различные мероприятия: где-то улицу назвали в честь писателя, где-то переименовали бульварчик, где-то повесили памятную доску. Вот я съездил в Пензу, доску Мариенгофу открыл с помощью местного мэра. В Нижнем тоже должна была открыться доска Мариенгофу, но что-то не успел сделать скульптор, поэтому перенесли на январь. Зато здесь, как я знаю, широко проводились есенинские мероприятия. Сам я в рамках Года литературы объехал за год городов пятьдесят. В административном смысле Год литературы прошёл нормально, а в смысле литературы я немного выпал из этого процесса, углубившись в донбасские дела.

– На самом деле победа Алексиевич напрямую связана с Донбассом. Я в этом уверен и говорил об этом ещё в 2010 году. Тогда в Лондоне я заявил, что России для Нобелевской премии не существует с 91-го года, потому что она не является субъектом большой политики. Но как только Россия начнёт возвращать свои позиции, как только наши подлодки появятся около Британии, нам тут же дадут Нобелевку. То, что дали не России, а Беларуси, не имеет никакого значения, мы прекрасно понимаем, что премию дали русскому писателю, русскому журналисту.

– У нас в Нижегородской области хорошая ситуация в литературе, особенно в поэзии. В своё время мы с Олегом Рябовым делали сборники нижегородских поэтов. Особенно сильна была поэзия, когда ею занимались Евгений Прощин и Арсений Гончуков, пока Маша Ташова писали стихи. Тогда я думал, что Нижний Новгород претендует на звание одной из поэтических столиц. Но всё это сейчас немного подрассосалось.

Тем не менее сейчас в Нижнем Новгороде прекрасный поэт Марина Кулакова активно занимается литературной деятельностью, есть писатель всероссийского уровня Николай Свечин, Лена Крюкова получила премию. Но поднимать тосты за нижегородскую литературу, конечно, рано.

Есть ряд литераторов среднего и старшего поколения, которые сообразно своему весу и таланту работают, и слава богу. Для того чтобы время от времени взлетали какие-то большие ракеты, надо, чтобы для этого была готова почва. Для появления одного космонавта нужны тысячи разнорабочих. У нас в этом смысле нормальная ситуация. Важным событием является то, что Олег Рябов запустил и издаёт толстый журнал «Нижний Новгород», это серьёзная заявка, потому что в России таких изданий всего десяток. Вокруг Олега Алексеевича за это нужно хороводы водить.

– Это самый неудачный год для Года кино. Годом кино мог быть любой год до 2014 года, а вот 2016-й совершенно не годится. Это будет год памяти кино, потому что денег в киносфере в связи с Донбассом и падением цен на нефть не будет.

Александр Велединский пока имеет сумму вдвое меньше, чем ему необходимо для запуска фильма «Обитель». Поэтому он не начинает работу над фильмом, говорит, что за такие деньги хорошее кино не снимет. Но я думаю, что ещё полгода такой ситуации, и люди будут снимать за сто рублей, будут как-то исхитряться делать арт-проекты с одной камерой, в живом режиме. Поэтому с материальной точки зрения для кино будут очень сложные времена. Но зато, может быть, вместо пафосных, унижающих страну картин на первый план будут выходить художники бедные, но честные. А то и гениальные. Впрочем, «Обитель» действительно за сто рублей не снимешь. Ну, я другую историю придумаю. Жизнь подскажет.

Андрей ВОВК, "Патриоты Нижнего" - №47 (105) от 30.12.2015