Захар Прилепин: Когда сидим в танке, мы все — русские! И бурят, и чеченец

Известный писатель рассказал «Комсомолке», что думает про готовящийся закон о «российской нации».

МЕЖДУ ДЕРЕВНЕЙ И ДОНБАССОМ

Прилепин в Москве бывает урывками. Буквально на миг. Гламурно-заносчивая столица для него — лишь транзитный пункт между Донбассом, где Захар бывает все чаще, и нижегородской деревней Ярки, где его ждет семья — жена и четверо детей. А где еще, скажите, должен жить самый на сегодня популярный и, возможно, самый русский писатель? Конечно в деревне.

И у кого еще, как не у него было спросить — зачем нам новый закон о «российской нации», который собрались писать в верхах? Каким он должен быть?

Спрашивать пришлось в театре, прямо возле сцены, на которой давали спектакль по рассказу Прилепина «Колеса». Об одном дне из жизни могильщика — невыносимо русского человека, играет которого рязанский актер Михаил Сиворин. Афиша зазывала: «Ты че такой похнюпый?». Ничего себе, да? Заглянул в словарь Даля — похнюпый, значит грустный, задумчивый.

Захар объявляет начало спектакля. Попутно объясняет мне — в чем разница между «русскими» и «россиянами». И смотрит в свой мобильник — он забит до отказа эсэмэсками — народ шлет и шлет через Прилепина помощь на Донбасс. Все знают: почтальон Прилепин доставит честно по адресу и деньги, и лекарства.

НАША МАТРИЦА ПРЕКРАСНО ВСЕХ АССИМИЛИРУЕТ

— Значит, про могильщика? — шепчу в ухо писателю. — Вот он, наш дзен — российская чернуха?

— Да почему чернуха? Для меня главное — уловить чувства, изгибы души. Этот человек страдает, но его устремления уходят высоко.

— Вот так у нас, русских, всегда. Устремления высоко, а жизнь катится сама по себе. Кстати, Пушкин. Он был русским?

— (усмехается) Конечно русским. Все говорят, что мог бы считать себя даже немцем или шотландцем. И наследники ордынских родов Державин, Давыдов и Батюшков — тоже. Но если взглянуть шире — вся российская элита была инородная. И считается, что российская матрица работает хреново. А она отлично работает! Мы прекрасно русифицировали даже чистокровную немку Екатерину Великую и 90% элит.

И чем дальше, тем быстрее матрица будет восстанавливаться. Потому что сегодня вопрос стоит так: или государства кавказского и среднеазиатского пояса втягиваются в эту «русскую воронку», или попадают под действие Османской империи и англосаксов.

— А русский человек — это который родился здесь? Или любой, кто читал «Евгения Онегина»?

— Нет, русский — это причастность к русской культуре. К русской матрице, истории и православию. Русский — щедрый и веротерпимый, сильный, но не злопамятный, открытый, но суровый и последовательный. Чтущий национальную память как канон. А почему такой вопрос?

— Потому что закон о «российской нации» решено разрабатывать. Даже Президент это поддержал. Но вот почему именно сейчас?

— Думаю, этот проект определяется разнообразными событиями на территории бывшего СССР. Так или иначе происходит одно и тоже: замечательное и красивое государство не справляется с имперским наследием Советского Союза. Не у всех получается отладить внутриэтнические отношения. Нам 25 лет пытались показывать, что Россия должна пользоваться западноевропейским опытом построения отношений между нациями. Оказалось, что такого опыта нет. Или он у нас не работает. Поэтому и возник такой запрос.

— Вот смотрите, американский актер Стивен Сигал на днях получил гражданство России. До него — боксер Рой Джонс, боец Джефф Монсон и, конечно, француз Жерар Депардье. Вроде бы, и итальянка Орнелла Мути на очереди. Зачем им это? Бегут с тонущего корабля или пиарятся?

— Думаю, этим людям не нужен пиар. Они взыскуют нового традиционализма. Эти люди устали от того вида западного общества, в котором они находятся. Причем они сами могут не артикулировать такие вещи, но физиологическое чувство их не покидает. И дело не только в Сигале. В Германии, к примеру, рейтинг Путина примерно такой же, как и Меркель.

— То есть наш президент мог бы изящно…

— Вполне. Уверен, что и в Чехии, и Франции тоже все хорошо будет с цифрами.

ВЕЛИКАЯ ИДЕЯ У НАС УЖЕ ЕСТЬ

Сиворин взлетает над стульями — декорацией. Прилепин получает очередную эсэмэску. На этот раз жена — видно по улыбке писателя. А я все мучаю его вопросами.

— На карте СССР были свои болевые точки. Но при этом народ ощущал себя бесконечно советским. Спасала великая идея. Что сейчас могло бы стать мощной идеологией, той самой «скрепой», которая сплотит?

— Придумывать ничего не надо. За время линейного существования Россия отработала систему взаимоотношений между народами. Да, не всегда корректно, но чаще всего именно корректно. Напомню, что россиянами в дореволюционной России называли «инородцев» — представителей других народов в стране, кроме российского. У них был особенный статус. Так что идеология, которую мы пытаемся сформулировать, есть идеология тысячелетнего государственного строительства. Она уже существует.

— Недавно режиссер Станислав Говорухин сказал, что ему отвратительно слово «россиянин», которым пытаются заменить «русского».

— Не вижу в этом слове ничего дурного. Это самоназвание россиян, которые этнически не являются собственно русскими. Никакой проблемы в этом нет. Державин, как и многие классики, к примеру, писал о «россах». Как это унижало русских людей? Никак. Я буду называть себя «русским». Жителем «России». И если кто-то будет говорить о россиянах, я тоже не оскорблюсь.

ЗАКОН О «РОССИЙСКОЙ НАЦИИ» — СТРАХОВКА ОТ НОВОГО РАСПАДА

На нас шикают зрители. Просят потише. Действительно, о таких вещах, наверное, громко не надо. Переходим на шепот.

— Но как нам при всем этом не скатиться в национализм и не получить отпор из регионов?

— Насколько я полагаю, разработан четкий механизм — как нам застраховаться от нового распада СССР и реинкарнации сепаратистских настроений. Есть продуманные вещи, которые нужно было уложить в одну упаковку. Сейчас это будет сделано. Народы получат определенные идеологические, политические, культурные и дипломатические статусы, а потом впишутся в общую концепцию. Ведь в 2014 году, после присоединения Крыма, президент произнес слова, которые мы все так давно ждали. О том, что русский народ — самый большой разделенный народ в мире. 25 миллионов человек после развала СССР осталось за пределами России.

— Для иностранцев мы все на одно лицо — россияне. Но если остановить русского человека на улице и спросить, кто он, едва ли он произнесет это юридическое понятие.

— Когда вместе сидим в танке, все мы русские. А когда надо подчеркнуть национальную идентичность, то калмыки или буряты, татары, чеченцы. Так всегда. И никакого противоречия нет.

РАДИ БОЛЬШОЙ ЦЕЛИ ЛЮДИ ГОТОВЫ ТЕРПЕТЬ

— Только что вы вернулись с Донбасса. Кем себя ощущают местные жители?

— Русскими. Абсолютно все. Но это отдельная история. Сейчас там происходит политическое строительство, работает промышленность и военная элита. Все процессы идут полным ходом.

— Вы пишете в соцсетях, что собирая деньги на помощь Донбассу, обнаружили — акулы бизнеса воротят нос от этой затеи. У нас крупные предприниматели — совсем не государственники?

— Этот выбор очень простой: если человек связывает свой бизнес с Россией, он неизбежно становится государственником. На самом деле я встречал таковых очень богатых банкиров и бизнесменов. При этом, как правило, в ересь космополитизма впадают не очень обеспеченные люди. Они считают, что для них хлеб с маслом где-то за рубежом намазан лучше. Все остальные поняли, что свои интересы надо отстаивать в родной стране.

— Дал ли в этом смысле Крым разгуляться русской душе? Кажется, все больше людей начинают понимать, что национальные интересы поважнее нового айфона и олл-инклюзив в Турции.

— Этот процесс будет развиваться вместе с делами. Если Россия будет продолжать поддерживать Донбасс, значит, люди будут понимать, что это все не зря. Для национального самосознания и нужны победы в Сирии и на Донбассе. Ради очевидных и больших целей люди готовы терпеть долго. В том-то и отличие русского народа от остальных, что он любит все, что больше и выше, чем он сам.

Занавес. Прилепин сам взбирается на сцену и говорит со зрителями. Отвечает на вопросы. Но самое важное, мне кажется, случилось, когда к Захару из зала подошел какой-то мужик. Обычный такой, впечатленный увиденным. Похнюпый в общем. И пообещал бросить пить…

Егор АРЕФЬЕВ
«КП — Нижний Новгород», 22.11.2016