Захар Прилепин. «Terra Tartarara. Это касается лично меня»
Современная российская литература не вызывает у меня страстного интереса, сведения о ней фрагментарны и неупорядочены. Захар Прилепин — один из таких «неупорядоченных фрагментов». Всё началось с Саньки — повести о лишнем человеке нашего времени, простом парнишке из провинции, вдруг обнаружившим, что у него нет Родины, а его страна — уже не его. Вроде бы, и на карте и в жизни всё на месте — есть границы, есть «вертикаль власти», есть и население — работающее, пьющее, гуляющее. Но что-то изменилось внутри и вовне — исчезла, прервалась связь. Страна отвергла Саньку и Санька отверг страну. Родина стала для него чужой и враждебной, заняла место его Родины, оккупировала её и Санька бросился в бой за освобождение. Конечно, в шеренгу лишних людей, выстроенных нашей литературной традицией, его пристроить трудно, да и Саньке было бы тоскливо среди завернувшихся внутрь себя или ударившихся в отстранённое резонёрство «классиков» — перпендикулярен он им и по происхождению, и по образованию. И, всё же, «звания» лишнего человека он достоин ничуть не меньше, чем канонизированные раннее.
Но речь сейчас не о «Саньке», а о другой книге Захара Прилепина — «Terra Tartarara. Это касается лично меня». Это сборник эссе, написанных им в течение 2008 года. Здесь и Мариенгоф с Есениным, и Лимонов с Прохановым, и Авен с Канделаки, и Егор Летов, и СССР, и Россия, и Куба, и Индия — но всё это увязано в единое присутствием автора. Не холодного, отстранённого наблюдателя, свысока или с пренебрежением осуждающего или обличающего чужие слабости и пороки, а обыкновенного грешного человека, включенного в происходящее, переживающего вместе со всеми все беды и радости — не совсем характерная позиция для современного публициста.
Любое общество, не дошедшее до стадии дебилизма, структурировано и разделено естественным (или неестественным) образом на группы по интересам и пристрастиям, в том числе, и по политическим. У либеральных писателей и публицистов — свои читатели, у коммунистических — свои, у монархистов и плакальщиков о России, которую когда-то они потеряли — та же ситуация. Прилепин свои левые взгляды и отношение к советскому периоду истории озвучивал неоднократно: «Пока мой рот не забили глиной, я буду снова и снова повторять: моя Родина — Советский Союз. Родина моя — Советский Союз». Тем, у кого одно только слово СССР вызывает аллергию, рекомендовать эту книгу не буду. Тем же, у кого чувства при виде этой аббревиатуры исключительно положительные — скажу, что вряд ли вы встретите дополнительные аргументы в пользу своей позиции. Более того, может остаться осадок — к жанру панегириков эта книга не относится. Да и тема советского периода явно не ведущая среди прочего, затронутого на страницах книги. Досталось тут и интеллигенции прошлого: «Главное качество русского интеллигента — нравственная и безропотная последовательность в своих заблуждениях». И, несмотря на это, ожидание пришествия «нового интеллигента, потому что век начался, а его всё нет». И что не совсем не обязательно иметь целую «прослойку», а «надо всего одного интеллигента на целую стомиллионную державу». Но, увы, пока его «совсем нет, нигде». «Слишком много и часто говорят о своей свободе: но даже я, бывший пионер и комсомолец, не помню, чтобы мы с такой радостью и страстью ходили строем…. „Может быть хуже“ — это вообще основа, суть и единственный постулат философии современного юношества…. И стар стал как млад, и млад остарел; и всякий рад произошедшему» — это уже о молодом поколении, родившемся в восьмидесятых годах прошлого века, об исчезновении конфликта поколений, которое произошло отнюдь не вследствие гармонизации отношений между ними. Ищущим метафизические глубины, могу сказать — их там нет. Хотя, если напрячься, то можно медитировать, например, над такими вот словами о встрече за гранью, на том свете: «Мы встретимся. И даже узнаем друг друга. И, по-видимому, столь же исступленно начнём думать о жизни. Думаю, она тоже покажется страшной — оттуда, с другой стороны. Гораздо страшнее, чем смерть». Но, в целом, эта книга земная и о земном. А в земном разбираются все и эти все знают всё. Или почти всё. По этой причине, чтобы не разочаровать читателей подобного рода, считаю своим долгом предупредить — вряд ли в этой книге вы найдёте что-то, неизвестное вам доселе. Ещё раз повторю, в последний раз, эта книга — отношение автора, то есть Захара Прилепина, к известным всем событиям. Из этого и надо исходить. Вот и всё.