Воздаяние по «Греху»

На церемонии вручения премии «Супернацбест» я как член жюри проголосовал за Захара Прилепина. Мой голос вместе с голосами пылкого радикала Эдуарда Лимонова и убежденного либерала Ирины Хакамады обеспечил его сборнику «Грех» звание «книги десятилетия». Семь других судей сделали другой выбор — они предпочли книги Эдуарда Кочергина, Виктора Пелевина, Михаила Шишкина и других лауреатов премии «Национальный бестселлер» прошлых лет. Но Захару повезло больше, и он получил денежный приз в размере ста тысяч долларов.

Однако, как гласит латинская пословица, «когда двое говорят одно и то же, на самом деле они говорят не одно и то же». Думаю, я проголосовал не совсем за того писателя, за которого проголосовали мои коллеги. Лимонов отдал голос своему товарищу по партии национал-большевиков и собрату по идеологической борьбе. Хакамада — автору пронзительной любовной прозы. Я же присудил победу Прилепину как писателю, наделенному, пожалуй, самым ярким литературным талантом в своем поколении.

Я человек старомодный и предпочитаю прозу, которая отражает реальность. Конечно, реальность субъективна, и любая попытка зафиксировать ее такой, какова она есть, заведомо обречена на неудачу. Но для меня всегда важна интенция — ставит автор перед собой такую задачу или нет. Это особенно заметно в исторических трудах — хочет историк быть справедливым и объективным или нет, стремится он к истине или ему важнее собственные идеи и концепции. В литературе на самом деле происходит то же самое. И в Прилепине (сколько бы его ни упрекали в недостоверности, а упрекают его сегодня очень много: дескать, и береты в ОМОНе носят не так, как он описывает, и берцы шнуруют иначе) эта внутренняя установка на правдивость и точность очень сильна.

Сейчас многие говорят, что Прилепин получил награду за сборник «Грех», в то время как лучшая его книга — это роман «Санькя». Я думаю иначе: на мой взгляд, Захар — из тех редчайших в нашей литературе людей, которые в самом деле умеют писать рассказы: именно в коротких текстах его голос звучит особенно ясно и чисто. А ведь рассказ — жанр труднейший, требующий одновременно и мастерства, и дарования. Поэтому, на мой взгляд, премию за «Грех» он получил по праву.

Другое дело, насколько вообще имеют смысл подобные премии. Сначала британский «Букер» определил лучшую книгу за сорок лет своего существования, теперь наш «Нацбест» выбрал книгу десятилетия, а на днях и «Русский Букер» объявил, что устроит конкурс среди своих лауреатов... С одной стороны, конечно, такие награды полезны — как полезно все, что привлекает внимание к литературе. В свое время Михаил Зощенко предлагал печатать прозу на спичечных коробках, с тем чтобы заставить людей хоть что-то читать. Сегодня премии выполняют примерно ту же функцию — по сути дела, пропагандируют и популяризируют чтение.

С другой, я не верю, что можно определить одну — самую главную, самую лучшую — книгу десятилетия. Такая идея изначально порочна, поскольку предполагает, что каждого из нас можно измерить по какой-то одной всеобщей шкале. Никакой шкалы, никаких универсальных критериев оценки не существует — а значит, невозможно и объективное измерение. В то же время, если бы меня попросили перечислить писателей, определивших облик литературы 2000-х годов, я бы не задумываясь назвал имена Алексея Иванова, Дмитрия Быкова и — ну да — Захара Прилепина.

Поэтому несмотря на то, что сама идея «книги десятилетия» кажется мне очень спорной концептуально, я не жалею о том, что принял участие в этом проекте. И, на мой взгляд, исход конкурса оказался вполне справедливым.

Леонид Юзефович, "Итоги" - №23 / 782 (06.06.11)