Есенин жив, а я?
Премьера «Женщин Есенина» во МХАТе им. М. Горького состоялась 3 декабря 2021 года. Я посетил спектакль на следующий день и был уверен, что почти сразу после этого напишу отзыв.
Аналогично я рассуждал в свое время о более чем 1000-страничном томе Захара Прилепина «Есенин. Обещая встречу впереди», по которому, собственно, при помощи драматурга Елены Исаевой и был поставлен спектакль.
Тогда я прочитал книгу, и подумал, что расскажу о ней незамедлительно, ибо чувства и мысли переполняли меня, однако рецензия так и не случилась.
При этом биография, вышедшая в 2020 году, сыграла в моей жизни важнейшую роль.
Она не только перепахала (отсылка к классику) меня внутренне, но и изменила зримый порядок вещей (уточнение этого момента, впрочем, уместнее оставить для гипотетических мемуаров).
Проблема с рецензированием заключалась так или иначе в простом тезисе: неизъяснимое, но пережитое выразить трудно, а сухой пересказ — занятие глупое.
Спектакль Галины Полищук «Женщины Есенина», поставленный во МХАТе им. М. Горького при Эдуарде Боякове, но выпущенный уже при Владимире Кехмане (и на фоне перформанса со срыванием фотографии экс-худрука приобретающий какой-то, что ли, партизанский флер), оказал на меня сходное с литературным первоисточником влияние: сшиб, что называется, с ног, но комплекс приемов, приведших к этому, словами не опишешь.
Да, можно порассуждать на тему, что именно символизируют две девушки — с аккордеоном (в программке — с баяном) и деревом, отметить воистину блистательную игру Андрея Вешкурцева (исполнителя роли Сергея Есенина), похвалить всех в общем и целом за всё, но, во-первых, «Женщины Есенина» — спектакль главным образом чувств, а не идей, чтобы заниматься его расшифровкой и деконструкцией, а во-вторых, пока я собирался с силами, да даже не начал еще собираться, мой, например, неутомимый и скоростной товарищ литературовед Олег Демидов разобрал, не без помощи литературоведческой увеличительной линзы, все сюжетно-биографические нюансы.
И хотелось бы что-то добавить, но это «что-то» лежит скорее в области личного переживания, даже, пожалуй, проживания спектакля, который мы с Олегом смотрели, к слову, в один день.
Мало того, незадолго до премьеры «Женщин Есенина» состоялась прогулка-экскурсия по есенинской Москве актеров МХАТа им. М. Горького, задействованных в постановке, где предводителем был Захар Прилепин, а следом за ним шли упомянутый выше Олег Демидов, могучий Алексей Колобродов — ну и я тоже.
И все это, накладываясь одно на другое, делает рассказ о спектакле как будто невозможным (ты вроде бы как находишься внутри него).
При этом я не могу не говорить об актерах и актрисах, потому что понравились мне они все, а какие-то — восхитили.
В частности, Алиса Гребенщикова — главное мое открытие 2021 года.
Я критиковал ее когда-то за роль в фильме «Училка», а тут стал почти фанатом: насколько по-разному она сыграла Зинаиду Райх в «Женщинах…» и Устину в «Лавре» (визитной карточке бояковского МХАТа им. М. Горького), насколько она внимательна к мелочам, насколько жадно она впитывала и даже выпытывала информацию во время экскурсии — всем бы артистам такую дотошность в работе над образом!
Кстати, о критике.
На одном из ежегодных фестивалей «Традиция» я наблюдал небольшой отрывок из спектакля о Бродском, где в том числе играл Николай Коротаев, и мне не нравилось, как он это делает.
Что же я увидел в «Женщинах Есенина»?
В роли Анатолия Мариенгофа он оказался ничуть не менее виртуозным и харизматичным, нежели чудесный, конечно, Вешкурцев, равно как и Михаил Сиворин в роли поэта Ганина (Михаил Сиворин, впрочем, всегда прекрасен — удивительной психологической лепки актер).
Агнию Кузнецову я люблю давно, и, о боже, до чего же у нее тонкая и точная вышла Галина Бениславская!
Я могу очень долго и подробно рассыпаться в комплиментах перед всеми, кто принимал участие в создании спектакля, причем делать это не просто искренне, а на каком-то, что ли, оголенном нерве, но вряд ли это опять-таки необходимо, вряд ли эти комплименты передадут все то, что было пережито в натуральную величину.
Я читал рецензии откровенно злые, читал замечания и пожелания.
Коснусь пары моментов.
С мнением о том, что название «Есенин и его женщины» было бы более правильным, спорить в целом не хочется, притом что концепция спектакля, я полагаю, диктует имеющееся заглавие: из детской травмы (неверность матери отцу) и последующих встреч с разнообразными, интересными, ярчайшими женщинами формируется тот самый Сергей Есенин, которого мы знаем.
Поэтому женщины Есенина — это по сути он сам и есть.
Они его во многом породили (одна — в прямом смысле этого слова: мама, которую играет Екатерина Стриженова).
Касательно претензий, что в спектакле якобы оставлена только разгульно-«клубничная» линия: претензии беспочвенные, ибо наличествуют там как минимум и поэтический (от имажинизма до выхода за его пределы), и политический (от большевизма до славянофильства) ракурсы («клубничный» же, строго говоря, как раз отсутствует, ибо женщина здесь является не олицетворением наслаждения, но — страдания и судьбы).
Забавными мне показались нападки на «Женщин…» из-за якобы украденной у спектакля «Дураки» театра им. К. С. Станиславского сценографии: на деле — всего лишь аналогично вращающегося под наклоном диска, ибо, во-первых, я помню отличный спектакль «Гамлет», поставленный Марком Розовским в театре «У Никитских ворот» в том же, что и указанные выше «Дураки», 2013-м году, — и там была подобная «сценография» (объявляйте теперь и Розовского или даже режиссера «Дураков» грабителем), а во-вторых, из по-настоящему оригинального решения по части декораций в спектакле, например, «Пигмалион» обожаемой (я, к слову, ее тоже обожаю) теми, кто совершает нападки на «Женщин…», Татьяны Васильевны Дорониной — были, пожалуй, исключительно портреты лошадей в доме профессора фонетики Хиггинса, что можно было бы считать любопытной постмодернистской отсылкой к А. Г. Невзорову с его «Манежным лошадиным чтением», однако что-то мне подсказывает, что это не так.
Бог с ними.
Я смотрел «Женщин…», когда у меня внезапно воспалились лимфоузлы и был сильный жар.
Перед спектаклем, уже находясь в здании театра, я думал только о том, как бы мне поскорее добраться до гостиницы.
Но прозвенел третий звонок, и я забыл обо всем на свете.
Я видел воскресающего на моих глазах Сергея Есенина.
Я понимал, что он сейчас здесь, с нами, что он жив.
И после спектакля, уже в гостиничном номере, пребывая в лихорадке, я думал о спектакле, прокручивая почему-то собственную биографию в голове, и (не выдумываю) повторял: «Есенин жив, а я?».
А позже — сочинил стихотворение, которое и является, пожалуй, моей истинной (в отличие от того, что вы прочитали выше) рецензией на «Женщин Есенина»:
«АНГЛЕТЕР»
Зимой заеду в «Англетер»
и мертвым из него уеду.
Билет в один конец — в партер
куплю литературоведу
на постановку обо мне.
Пусть он распишет в красках сочных,
как я по жизни средь огней
в экспрессе гнал — к любви — «Восточном»
и как соседи по купе
взрезали плоть мою ножами.
Как я похабный пел куплет,
представ пред Господом в пижаме.
«Я всех любил. Без дураков». —
Убил себя мальчишка Рыжий.
Корабль погиб без маяков.
А Маяковский разве выжил?
В Елабуге вдруг гвоздь расцвел.
(Гвоздика расцветать не стала.)
На шестерых накрытый стол.
О, «только этого [так] мало».
Задушенный, уже с трудом
я жарю спирт. Без спирта — тяжко.
О, «Англетер»! Мой отчий дом.
Моя последняя затяжка.