«Женщины Есенина» в день памяти поэта на сцене МХАТа им. Горького

Это постановка по книге Захара Прилепина «Есенин. Обещая встречу впереди». Задумывались «Женщины Есенина» еще при прежнем худруке Эдуарде Боякове, репетировались почти год. Новый директор театра Владимир Кехман оставил спектакль в афише. Покажут его и во вторник, 28 декабря, в день памяти поэта (жизнь Есенина трагически оборвалась в ночь с 27 на 28 декабря 1925 года).

С Есениным всегда дилемма. На одной чаше — образ пастушка, певца родины, транслируемый в школе, романтик Есенин из биографии Куняевых, на другой чаше — Есенин, о котором слышим в последние годы — гуляка, дебошир, герой-любовник. Прилепин делает попытку доказать, что Есенин закономерно пришел к своему финалу. И что версия о его убийстве не больше, чем домыслы. Никто не сомневался, что это был добровольный уход, до 80-х годов XX века, когда в газетах начали появляться разоблачающие расследования.

Драматург Елена Исаева оставила из книги, в которой более тысячи страниц, женские главы: отношения поэта и его муз — матери, Анны Изрядновой, Зинаиды Райх, Галины Бениславской, Айседоры Дункан и Софьи Толстой. А режиссер Галина Полищук, работавшая в Латвийском национальном театре, поставила драму, где неприглядная проза жизни сочетается с гениальной поэзией, надежды революции — с крахом любви, болезненная меланхолия Серебряного века — с хмельным весельем дружеских пирушек.

На сцене — поворотный круг: он то припорошенная осенними листьями пристань, то теплоход, на котором плывут очарованные друг другом Сергей (Андрей Вешкурцев) и Зина (Алиса Гребенщикова), то густо окутанный сигаретным дымом скандальный кабак «Стойло Пегаса», за столиками которого имажинисты Есенин, Мариенгоф и Кусиков мечтают переименовать московские улицы в свою честь. «Моя — Тверская!» — безапелляционно констатирует Есенин. Все происходящее на сцене так быстро меняется и проносится: «В развороченном бурей быте/С того и мучаюсь, /Что не пойму, /Куда несет нас рок событий…»

Исполнитель роли Есенина Андрей Вешкурцев совпадает со своим героем портретно — просто пугающе похож. Как и Екатерина Волкова, сыгравшая Айседору. Вот они вдвоем как будто сошли с того самого свадебного фото, где Изадора в шляпке и жабо. С ней Есенин — большой ребенок, в котором танцовщица видела своего погибшего сына Патрика. А Сергей, с трудом прорываясь сквозь чужую речь (английского он не знал), пытался разглядеть свою женщину. Но снова безуспешно. И если в первом акте женщины будто затмили Есенина, то во втором перед зрителем предстал поэт — мятущийся, с горящей душой, на разрыв читающий «Снова пьют здесь, дерутся и плачут».

Расставание Есенина и Райх и расставание Есенина с Бениславской режиссер решила как два танцевально-пластических этюда — завораживающих и срывающих аплодисменты. Только в случае с Райх это любовь-вражда двух невероятно сильных людей. А в случае с Бениславской — «процветшая» любовь-жертва: Вешкурцев — Есенин будто марионеточную куклу тянет Галю (Агния Кузнецова) за собой к погибели.

По версии Прилепина (и в спектакле это сохранили), Есенина на всю жизнь ранило предательство матери. Только так поэт расценивал ее измену мужу и появление внебрачного сына. Татьяну Федоровну сыграла Екатерина Стриженова. Ее метания — от того, что любит другого — не мужа, который насильно повел под венец и держал в подполе перед свадьбой, чтобы та не сбежала. Ее боль — от непонимания, почему Сергей не взял в жены «деревенскую», ее слезы — от того, что ни обнять, ни утешить сына, который покорил далекую Москву, а потом и вовсе уехал за границу с женщиной намного старше себя, она не может.

Художнику-постановщику Айгарсу Озолиньшу и художнику по костюмам Ирэне Белоусовой удалось точно схватить атмосферу модерна. Ее порождение — преступно элегантный Мариенгоф (его отменно сыграл Николай Коротаев) — имажинист в мыслях, одежде, поступках, о котором сегодня историки литературы вспоминают редко.

Наталья Соколова
«Российская газета — Федеральный выпуск» № 295(8646), 27.12.2021