Московские «Женщины Есенина» в новосибирском «Глобусе»: имя этой теме — любовь

На сцене новосибирского театра «Глобус» с аншлагами прошли три показа резонансной московской премьеры — спектакля Московского художественного академического театра имени Горького. «Женщины Есенина» созданы любовно и тщательно, и результат работы творческой команды впечатляет — в постановке есть подлинная жизнь и страсть, вопросы — с ответами и без, есть поэтический ритм и пульс эпохи, безусловная любовь к каждому из населяющих этот сценический мир женщин и мужчин, из которых все-таки самый любимый — «Знакомый ваш. Сергей Есенин». Знакомый, но другой…

Драматический спектакль по биографической прозе, да еще из серии «Жизнь замечательных людей» — задача сложная, а когда главный герой — поэт, вернее для России «больше, чем поэт», сложная вдвойне. Как избежать канонизации и при этом не скатиться до желтизны, если герой — гений, обожаемый большинством читателей из самых разных групп и слоев, а в его бурной биографии — деревня, гармонь, революция, женщины, скандалы, пьянство, а в финале — окруженное ореолом догадок самоубийство или убийство? Конечно, такой мощный, богатый, как в литературном, так и в фактологическом плане материал, как роман Захара Прилепина «Есенин: Обещая встречу впереди», — великолепный источник, но в жизни героя всего было настолько «через край», что переработать многофигурный и многолинейный биографический роман в пьесу — задача непростая, а наполнить персонажей кровью, жизнью, и внушить зрителям желание пройти вместе с ними через страсть, боль, экстаз, отчаянье, саморазрушение  — и вовсе титанический труд. Как это нередко бывает, труд этот взяли на себя женщины: автор инсценировки Елена Исаева и режиссер-постановщик Галина Полищук представили во МХАТе имени Максима Горького спектакль «Женщины Есенина», абсолютный успех мхатовского сезона 2021–2022 года.

Известно, что первая попытка создания драмы, посвященной жизни и творчеству Есенина была еще в 1926 году, спустя пару месяцев после смерти поэта, а с 80-х годов прошлого века до сегодняшнего дня театральных обращений к жизни и творчеству поэта — множество. В российском театре любят Есенина: яркая личность, драматизм судьбы на фоне переломной исторической эпохи привлекают драматургов и режиссеров, актеры любят читать стихи Есенина, а публика — слушать их.  Но чаще спектакли строятся как синтез биографии и литературно-музыкальной композиции. А вот «Женщины Есенина» — не театрализованная биография, здесь главное — другое. Как сказал гениальный современник Есенина «Имя этой теме — любовь». Почему его так любили женщины? Почему прощали и благодарили, после всей боли, неврозов и разочарований? Почему он сам рвался к ним, а затем — рвал с ними,  почему сам оборвал жизнь, которую так любил?  Кем были шесть «женщин Есенина», которые за два с половиной часа спектакля проводят зрителя через шесть кругов любви, и чем для поэта была любовь — огнем вдохновения или опустошающим душу пламенем…

Постановку представили в Новосибирске благодаря федеральной программе «Большие гастроли», которую реализует Росконцерт согласно всероссийскому гастрольно-концертному плану Минкультуры России. Немалую роль в том, что спектакль, ставший сенсацией сезона в театральной Москве, увидели в столице Сибири, сыграл руководитель МХАТа Владимир Кехман. Ранее он озвучил  свое желание показать «Женщин Есенина» в городе, с которым его связывает семь лет плодотворной деятельности.

Создатели «Женщин Есенина» страстно включились в поиск ответов на эти вопросы, и в их спектакле, при всей его целостности, явно виден вклад каждого из соавторов  —  режиссера Галины Полищук, драматурга, автора инсценировки Елены Исаевой, художника-постановщика Айгарса Озолиньша, художника по костюмам Ирэны Белоусовой, хореографа Анастасии Кадрулевой, композитора Сергея Геокчаева, художников по свету Сергея Васильева и Алексея Наумова.

Команде удалось создать масштабный и динамичный спектакль с легко читающейся, но не заезженной символикой в сценографии, где лаконичные декорации, свет, костюмы, музыка и весь звуковой  фон представляют обобщенный образ эпохи и Судьбы.

Основа визуального решения — движущаяся твердь круговой сцены-платформы, над ней — огромный диск-светило, господство черно-белой гаммы с редкими цветовыми вкраплениями, из них три самые яркие — осенняя листва в начале спектакля,  наряды Галины Бениславской в есенинско-осенней гамме, развевающиеся полотна балахонов Айседоры Дункан: первый — кумачовый, второй — белый, но подсвеченный разными цветами. В спектакле символика круга объясняется устами Есенина: солнце — мужское высокое начало, женское — земля и телесный низ. Но огромный светящийся круг над сценой — это еще и сам Есенин с его пылающим, притягательным и обжигающим даром, это луна его беспутных ночей, это вспышки фотокамер, это мучительный свет ламп в психиатрической лечебнице, а кроме того, благодаря потрясающей работе художников по свету, он напоминает луч киноаппарата, транслирующего зрителям кинохронику жизни Есенина. Этот сухой взгляд документального кино поддерживает и пластический рисунок спектакля — в  постоянном движении персонажей по сцене, в эффекте замедленной съемки в сценах кабацких драк, в стремительной смене планов и декораций.

Работа хореографа заслуживает отдельного внимания: помимо уже упомянутого «слоу мо», невероятно выразительны в спектакле танцевальные композиции — ироничный дуэт Есенина (Андрей Вешкурцев) и Мариенгофа (Николай Коротаев), пронзительные по эмоциям пластические этюды Есенина с Галиной Бениславской (Агния Кузнецова), танец Айседоры Дункан (Екатерина Волкова), решенный полетом её развевающихся одежд, отсылающих к тому самому шарфу… Спектакль интересен и в музыкальном плане: музыка Сергея Геокчаева —  вполне современная, но с ярким ароматом ретро — звучит цельно и гармонично с вставленными в нее фрагментами композиций 10-х и 20-х годов XX века.

Декорации в постановке лаконичны — стул  и  стол, как во многих есенинских пристанищах, видавшая виды кровать — одновременно и свидетель сумасшедших страстей, и больничная койка, ванна — купель всеочищающей и всепрощающей любви, пианино.  Есть много интересных находок: корова, которую доит мать Есенина (Екатерина Стриженова) — это белье, развешанное на веревке, младенцы — свертки из пеленок, ретро-«Форд» через Америку и Европу переносящий действие в рязанскую деревню на посевную или уборочную… Есть в постановке девушка с баяном (Мария Тугускина)  и девушка-береза (Ирина Слоневская), молчаливо передвигающиеся по сцене. Без них, мне кажется, спектакль не стал бы менее сильным и ярким, но и это тоже — Есенин, а точнее — миф о нем.

Актерский состав спектакля — безусловная удача. Роль Есенина — впечатляющая, очень достойная работа Андрея Вешкурцева. При внешнем сходстве с персонажем, чувствовалась еще и большая внутренняя работа. Есенин у Андрея получился легким, азартным, дерзким. Артист играл с запредельной самоотдачей, ярко и напористо. Ему удалось  показать, как через браваду и самомнение героя разрастается, разрывая его изнутри, душевная опустошенность, которую ничто не в силах заполнить. Андрей играл не поэта, и стихи читал не как поэт, а по-актерски, но, вероятно, это сделано с той целью, чтобы  есенинская поэзия звучала современно, была близка сегодняшнему зрителю. Но все-таки немного не хватило мне в этом Есенине притяжения, того магнетизма личности и таланта, который способен был увести за собой любящих женщин даже в  могилу.

Главная из женщин в постановке — мать, непрощенная боль детства, причина, по которой Есенин не мог доверять ни одной из любящих и любимых. «Эти гордые лбы винчианских мадонн я встречал не однажды у русских крестьянок», — это о Екатерине Стриженовой в роли Татьяны. Статная и решительная, с резковатой речью с рязанским выговором — в этой женщине чувствуется внутреннее достоинство, даже гордыня. Нет в ней вины перед мужем, перед оставленным на несколько лет сыном, нет сожалений. Любовь к сыну, сочувствие к мужу — есть, а раскаяния — нет. Выразительный и сильный образ, мастерская работа актрисы. А резкая прямота и сила характера сближает этот образ с другой женщиной Есенина. Глубоко проработана и прочувствована Алисой Гребенщиковой роль Зинаиды Райх. Ее хрупкая Зина как магнит притягивает внимание зрителя:  с вызовом в каждом жесте, независимая в суждениях, революционерка по духу, но при этом женственно-манкая, чувственная. На сцене Вешкурцева и Гребенщикову как  будто окружает энергетическое поле — так ощущается из зрительного зала глубокая связь и высокий градус напряжения в этой паре. Айседора Дункан Екатерины Волковой покоряет нездешней красотой и шармом. Пронзительная игра, отпечаток трагедии во всем хрупком облике актрисы, обнаженная страсть в каждом слове и движении, безоговорочное принятие этой мучительной и горькой любви, материнское всепрощение   теперь не позволяют иначе представить Айседору.

Мне представляется, что Галина Бениславская не отпускает Агнию Кузнецову еще долго после спектакля. Мастерство актрисы здесь на такой высокой ноте, что душевная нагота Бениславской, ее болезненная, безнадежная преданность в сочетании с особенной нервной пластикой, кроме сочувствия и желания защитить иногда вызывает смесь раздражения и неловкости, чувство, что заглядываешь в чужой интимный дневник. Нельзя не сказать о трогательной Екатерине Ливановой, сыгравшей бескорыстную, ангельски-нежную Анну Изряднову, о Наталии Медведевой в роли Софьи Толстой — светлой, оптимистичной, искренне уверенной, что она нужна Есенину, что может спасти, излечить.

И пусть спектакль называется «Женщины Есенина», мужчины на сцене тоже заслуживают внимания. Николай Коротаев в роли Мариенгофа — остроумен, язвителен и крайне обаятелен, благодаря его персонажу в первом действии присутствовал дух молодой бесшабашности и хулиганства. В роли отца Есенина — заслуженный артист РФ Максим Дахненко. Мастеру удалось сдержанными и даже несколько скупыми приемами выразить и силу любви героя, и глубину душевной драмы.

В целом спектакль оставляет легкое чувство зрительского голода, поэтому неудивительно, что многие московские зрители ходят на него по нескольку раз, а новосибирцы все три спектакля подолгу не отпускали артистов со сцены и не позволяли занавесу закрыться — до тех пор, пока Андрей Вешкурцев не требовал: «Закрывайте!».

Марина ИВАНОВА
«Новая Сибирь», 06.07.2022