Во МХАТе сошлись все женщины Есенина

Кехман показал первую премьеру после ухода Боякова.

Сегодня во МХАТе им. Горького премьера, которую с нетерпением ждут многие. И само название — «Женщины Есенина», и контекст последних мхатовских событий, в который вписан премьерный спектакль, возбуждает нешуточный интерес. Проект запущенный еще бывшим худруком театра Эдуардом Бояковым, принял и заканчивал уже новый гендиректор — Владимир Кехман, который, по сути, выпускал кота в мешке. За день до премьерного показа на первом прогоне побывал обозреватель «МК».

Здание на Тверском бульваре осаждает толпа. QR-коды на входе, закадровый мужской голос в фойе на всех этажах твердит про маски и дистанцию. Огромный зал забит: пресса, «свои» (папы-мамы), вездесущие театральные старушки, что раньше других проникают на превью… Всех волнует жизнь самого русского поэта Сергея Есенина, чью судьбу и творчество исследовал писатель и депутат Захар Прилепин, а драматург Елена Исаева адаптировала для мхатовской сцены его изыскания. На постановку приглашена известный режиссер из Латвии Галина Полищук, и это ее первая работа в Москве.

Беспутный поэт-гуляка и его шесть любящих женщин помещены на большой сценический круг, который шаток, никак не найдет равновесия, — какой была и сама жизнь поэта. Его душа никак не может обрести покой и счастье с той единственной, которой он посвящает стихи, которую ревнует, мучает дурным характером, поколачивает и все равно бросает. Их шесть — Аня (Изряднова), Зина (Райх), Айседора (Дункан), Галя (Бениславская), Соня (Толстая) и мать (Татьяна). Любимые, но оставленные. Женщины встречаются на кладбище (вторая сцена), где ни могил, ни крестов — лишь стул с пиджаком на спинке.

Вообще условность как прием, взятый режиссером с самого начала, пройдет через все два акта. На кругу, который больше вращается, чем стоит на месте, в быстром темпе сменяются родное село Есенина — Константиново, Москва, Питер, Париж, Штаты. Возникают или помянуты культовые фигуры двадцатых — модные литераторы (Мариенгоф, Куликов, Белый, Маяковский и др.), режиссер (Мейерхольд) и, естественно, есенинские женщины. У двух из них родятся дети, и отцом Сергун (так называют его друзья и Райх) им, как следует из повествования, будет так себе. Собственно, образ поэта, певца русских березок, Москвы кабацкой, стихии русского характера, отнюдь не лучшего, представят уж как есть, но только не стерильным из советского учебника.

Да, он — стихия, вобравшая в себе и высокое, и низкое, и грязь, и чистоту, а чего больше — решать каждому. Для одних он останется гулякой, алкоголиком с надорванной психикой, скандалистом, грубым и даже жестоким, но ранимым человеком, писавшим ясноглазую лирику. Для других — поэтом, за свой поэтический дар расплатившимся кровью, в том числе и кровью близких. В общем, знать бы, из какого сора растут стихи, не ведая стыда.

«Женщины Есенина» вызовут споры по содержанию. К гадалке не ходи — найдутся оскорбившиеся за русского поэта, но нельзя не согласиться с тем, что Галине Полищук и команде, работавшей над спектаклем, удалось передать образ — и поэта, и его стихийного и талантливого творчества, — тот вихрь, в котором он жил, любил, страдал, писал и сгинул по собственной воле.

Антракт. Спешу за кулисы. В первую очередь к исполнителю главной роли — Андрею Вешкурцеву (советую запомнить это имя). И не только потому, что без особого грима он действительно  похож на молодого Есенина.

— Андрей, а тебе кто-нибудь об этом говорил? — спрашиваю его.

— Бабушка, бабушка повторяла…

— Какие первые впечатления?

— Рабочие. Проверяем на зрителе: кто смеется, кто вздыхает. А кое-кто в креслах ерзает — на сцене все слышно.

Делаю фото.

Если поначалу в его игре еще ощущалось какая-то скованность, то уже после сцены на пароходе от зажима не осталось и следа: появилась свобода, неуловимая  легкость  в эмоциональных переходах. Удивительно, но в  послужном списке молодого артиста до сих пор не было главных или даже вторых ролей. Зато, если верить его страничке на сайте МХАТа, он — специалист все больше по слугам (четверо слуг в разных спектаклях),  исполнитель роли матроса и еще хориста в спектакле «Лес». А тут он Есенина размашисто рисует. Не сомневаюсь, что эта  роль станет стартом для взлета.

Объект за кулисами № 2 — Екатерина Волкова, она играет роль Айседоры Дункан. В гримерной она,  как и ее героиня, босиком: все же танцовщица-босоножка Дункан, на 17 лет старше Есенина, безоглядно полюбившая эту русскую пропащую золотую голову. Айседора у Волковой — роскошная, свободная, красивая. И платье на ней — прозрачное, с золотой нитью (костюмы Ирины Белоусовой). Да, думаю, красивая актриса на сцене теперь большая редкость. Да еще с драматическим даром. Записываем с Айседорой, то есть с Катей, небольшое видео: актриса вошла в проект еще в июле, по личным причинам у нее были сомнения, , но потом она поняла, что будет интересная работа. Она также высоко ценит своего молодого партнера: «Я вижу, как он набирает с каждым днем».

Волкову больше воспринимают как киноактрису, но после роли Айседоры у нее явно двинется и театральная карьера. О чем я ей и сообщаю. А она: «Мне уже предложили здесь  несколько ролей».

В спектакле кроме Волковой еще две приглашенные актрисы — Екатерина Стриженова (мать), Галина Бениславская (Агния Кузнецова) — хорошие, запоминающиеся работы. В  остальных ролях заняты артисты МХАТ Горького — более двадцати; их класс можно теперь оценить, особенно молодого состава — интересно работают. Спектакль, который на прогоне, понятно, был еще сырым, требующим отделки, тем не менее живым, настоящим. В нем практически одновременно существуют ярость любви, поэзии и революции (политические акценты, к счастью, не преобладают, но обозначены). Все это сталкивается и разлетается в одном пространстве, в бесшовной режиссуре мизансцен.

Казалось бы, совсем  не новый  прием перехода драмы в танец и обратно в данном случае уместен и выполнен так изобретательно тонко (хореограф Анастасия Кадрулева), что эти сцены публика сопровождает аплодисментами. Так же интересно поставлены сцены драк, до которых, как известно, Есенин был охоч.

Могу легко сравнить прогоны спектакля «Чудесный грузин», где участвовала Бузова (к счастью, снятого с репертуара), и «Женщин Есенина». Если на Бузовой люди изнывали от скуки и отпускали шуточки про «позор МХАТа», реагируя лишь на появление Instagram-дивы среди ходульных артистов, то здесь все совершенно иначе: внимание,  подключение, незамедлительная реакция зала.

Как сложится судьба спектакля в театре, в котором до последнего времени еще сохраняется внутренний художественный конфликт,  сказать трудно. Но, может быть, именно он  станет тем переходным этапом, тем мостиком, который перестанет разделять разные поколения артистов и повернет труппу к истокам, выведет его на современный уровень.

МАРИНА РАЙКИНА
«Московский Комсомолец», 03.12.2021