О чем новый роман Захара Прилепина «Тума» и почему историю по нему изучать нельзя, а Россию можно
У Захара Прилепина вышел новый роман «Тума»
Кровь, много крови. Страдания, не обозначенные парой фраз, а зарисованные как будто с натуры. Долгие, мучительные, почти зримые. Пытки, расписанные с деловитой детальностью. Жестокость, будничная, необратимая, подстерегающая за любым кустом, за любым поворотом, за каждой перевернутой страницей.
Захар Прилепин не миндальничает. В его новом романе «Тума» жизнь казаков срисована явно с чего-то, что сам автор и прошел, и видел, и прочувствовал.
***
Степан Разин, очнувшийся в самом начале книги переломанный, избитый, истерзанный, не пропускает, как кажется, ни единой боли своей, чтобы не поделиться ею с читателем.
Физические муки перемешаны с душевными переживаниями. Он, Разин, и тума-то потому, что мать его плененная то ли турчанка, то татарка. Это и преимущество (знает языки, понимает иноверцев) и пятно (на казачьем кругу детям смешанных браков не доверяют).
В нарисованном Прилепиным XVII веке родная кровь главный маркер. В головах черкасских казаков все просто и понято. Серб друг, турок враг. Ногаец враг, калмык друг. Татары крымские — враги, казанские и астраханские — нет. Ляхи — всегда враги, хохлачи (в романе так) — по разному. И все вокруг ненавидят евреев, которых нарочито называют жидами.
От пресловутой политкорректности роман «Тума» далек невероятно. Жанр исторической реконструкции изначально вроде как оправдывает автора, который бьет наотмашь, не собираясь щадить ничьих чувств.
Хочет обидеть? Да нет, едва ли была у Захара такая цель. Он, как и его Разин, отчаянно хочет разобраться в мироустройстве. Но если Разин делает это в малюсеньком по меркам планеты казацком мире, то Прилепин смотрит на век XVII из бурного 2025 года. И, находя вдруг параллели, ужасается. А иногда радуется.
***
Увидит ли их читатель, поверит ли в них, дело личное. Но «Тума» книга очень своеобразная. И написанная мастером. Фирменные метафоры, блестящие зарисовки, яркие сцены. Все это завораживает.
Автор, конечно, передает привет и Николаю Васильевичу, нарисовавшему Запорожскую Сечь в «Тарасе Бульбе». Но повесть Гоголя, при всем своем библейском размахе и эпичности, и десятую долю не так реалистично жестока, как «Тума».
Ожидаемые отсылки к «Тихому Дону» Михаила Александровича тоже присутствуют в избытке. Но роман Шолохова куда более бескомпромиссен по отношению к казацкой жизни, к стране и времени.
Самое странное в прилепинской «Туме» это то, что в рассказе про Стеньку Разина, ставшего символом бунтарства и широты русского духа, нет на слова про само восстание, сделавшее имя Разина бессмертным.
И, главное, совершенно непонятно, с чего это казак, боготворящий царя-батюшку, вдруг решит палить русские города и идти на Москву.
Скорее всего ответы придут во второй части, которая явно напрашивается.
***
В «Туме» перед нами, само собой, выдуманный Разин. Из крупиц известных фактов Захар Прилепин вылепил глубоко верующего человека, жесткого и сильного. И умного.
Вместо ожидаемого царства веселых разбойников без страха и упрека, автор рисует казацкий город Черкасск скоплением государственников, регулярно рассуждающих о судьбах отечества. В куренях «Тумы» только и говорят о том, как будет жить единая и неделимая Россия после смерти всех поганых. Уровень самосознания казаков явно выше, чем он должен был бы быть в малообразованном казацком сообществе.
Но Прилепин сознательно дает братам-атаманам поговорить о том, о чем и в нашем 2025-м есть смысл порассуждать.
***
Ошибкой, пожалуй, будет считать «Туму» исторической книгой.
Автор через Русь казацкую пишет про наш с вами сегодняшний мир. Поэтому и мелкие анахронизмы кажутся несущественными. Так, скажем, казаки говорят о московских рублевых монетах, которые появились лишь при Петре Первом, а его герои знают и о Колумбе, что вызывает некоторые сомнения с учетом уровня тогдашнего даже высшего образования.
Зато легко верится в страдания, боль, отчаяние и даже в крупицы любви, недоверчиво встречаемые казаками.
В классическом большом советском романе было принято или оправдать жестокость главного героя, его слабость, отступление от принципов, или подтолкнуть читателя к правильному выводу. Захар старательно уходит от этого, его герои живут в своем времени, поступают согласно тогдашним представлением о правильности и не перед кем, включая читателя, оправдываться не собираются.
Нет в «Туме» и привычного для нашей прозы гуманизма. Герои далеки от мысли проповедовать милость к павшим, недопустимость насилия, идею о том, что нет чужих детей.
Как было, так было — принимайте, считает автор.
Персонажи, которых Прилепин настойчиво пытается не делать положительными, тоже часть своего времени.
Удивительно, но и при этих вводных, порой бесясь и не соглашаясь, за всех жителей Черкасска из «Тумы» начинаешь переживать как за родных.
А значит в неизбежно грядущем продолжении придется снова вздрагивать от их поступков и болеть за, чтобы выжили, справились.
И вроде знаешь, что закончилось дело у Степана Тимофеевича, но вдруг…