«Шолохов. Незаконный» — это почти художественная проза, основанная на реальных событиях
Чтобы писать о Шолохове, нужно быть немного Шолоховым: прорасти кореньями в свою землю и фанатично жить всю жизнь в одном месте; нарожать четверых детей в законном браке; безбашенно рваться на войны, ненужно рисковать; иметь иммунитет к звёздной болезни и особенное строение глаза, позволяющее видеть чуть шире и сложнее, чем остальные; блистать невероятной эрудицией и чертовски цепкой памятью, но главное — любить людей, Родину и мастерски владеть словом.
Чтобы писать биографии других писателей, будучи писателем, нужно иметь полностью атрофированное чувство зависти и гипертрофированную способность восхищаться.
Казалось бы, до меня об этой книге уже всё сказано: «кинематографична» — да, она написана так зримо и драматургично, что, читая, невольно смотришь своё внутреннее кино; «Прилепин борется с дурной конспирологией» — да, это почти христианское послушание: возвращать оклеветанным их честные имена; «биография являет нам образчик живого литературоведения» — да, этот труд, как и предыдущие о Есенине, Мариенгофе, Корнилове, Леонове и других, тянет на докторскую диссертацию, причём отдельно стоит отметить академическую аккуратность Прилепина: бережное цитирование и ссылки на предыдущих исследователей.
Короче, всё это так.
Но что выделяет «Незаконного» среди аналогичных биографий, написанных другими авторами?
Во-первых, Прилепин, повествуя о собратьях по перу, будь то Шолохов или Есенин, всё время проговаривается о себе. Выдаёт рецепты построения текста и даже секреты писательской психологии.
Во-вторых, он каждой такой огромной книгой признаётся в любви другому человеку. Тому, о котором пишет, которым восхищается. И в этом, безусловно, есть что-то эллинское.
В-третьих, не удивляйтесь, при всей прилепинской маскулинности, даже брутальности, иногда в повествователе просыпается ребёнок, который нашёл диковинный морской камешек и бежит радостно делиться сокровищем: «Смотрите, что я нашёл! Порадуйтесь вместе со мной!»
Книга о Шолохове — не только биография русского литературного гения, это попутно учебник истории и энциклопедия русской литературы ХХ века. От такого количества фактов порой рябит в глазах, как от езды на большой скорости.
Книга, по сути, начинается портретом Шолохова. А портрет начинается с самого главного. С отличительной особенности. Так художник не набрасывает карандашом эскиз, а пишет лицо с родимого пятна, с выжженной брови или родинки над губой. У Шолохова удивительно цепкая память. Гипертиместический синдром (Прилепин даже медицинский термин уточнил). Третья страница, а читатель понимает, что биограф взялся всерьёз. Эти мелочи выдают качество работы, как аккуратный стежок выдаёт, что платье от кутюр.
Далее Прилепин так детально, точно и густо описывает нюансы и подробности, делает такой немыслимый сравнительный анализ текста и реальности, что это работа не исследователя, но опытного детектива. Мелькают знаковые для начала века имена и всё те же топонимы, бывшие и снова ставшие «горячими точками».
Биография Шолохова как контурная карта, которую надо раскрасить историческими красками с географической точностью.
Если в самых первых главах Шолохова ещё как бы нет — есть его генеалогия, его география и вихри истории вокруг него, то затем — вот он, начинает проступать. Шутник, балагур, артист, влюблённый мальчишка.
Погружение в эпоху неизбежно приводит к читательским изумлениям. Мы за время перестройки и распада Союза, сменившие символ веры, свято уверовали в тоталитарный совок, отсутствие демократии и что там ещё. И вдруг Шолохов своей жизнью, а главное — творчеством, разбивает наши кукольные представления о том времени.
Для Шолохова не было запретных тем, пишет Прилепин. Для Шолохова не было языковых табу. Герои Шолохова матерятся, грешат, убивают, страдают — живут.
Прилепин любовно перебирает цитаты из произведений.
Если вы были когда-нибудь на профессиональной дегустации вин, вы помните ощущения. Вот тебе по очереди — от светлого и сухого к красному креплёному — наливают в бокал вина и рассказывают не только характеристики, историю создания и так далее, а и — что ты чувствуешь. И ты сидишь: точно… верхняя нота… да-да… Перекатываешь языком вино, заметно поумнев. Как будто рецепторы отрастили уши и стали послушными. Вот и «Шолохов» так: Прилепин цитирует текст — и ты словно заново (впервые) видишь эти гениальные абзацы.
Михаил Шолохов — это, безусловно, русский бренд, от которого современная Россия отказалась. В книге перечислена немыслимая статистика его переводов, тиражей, гастролей по миру. Мы сегодня даже не представляем масштаб всемирной популярности писателя при жизни.
Невероятными кажутся личные отношения Шолохова и Сталина, Шолохова и Хрущёва, Шолохова и Ежова.
Прилепин беспристрастен. Он живописует и гражданскую, и репрессии, и подковёрные войны в советских литературных кругах, пытки и допросы во время великих «чисток». Страшная, великая, грандиозная эпоха предстаёт перед нами.
Отдельно разбираются щекотливые темы: вроде как общепризнанный антисемитизм Шолохова, его отношение к украинству, поведение этого лауреата Сталинской премии после «отмены культа личности», его упрямый консерватизм и почвенничество.
Шолохов огромен. К концу книги понимаешь это уже совершенно отчётливо.
Заключает книгу интервью с дочерью писателя (рифма с дневниками Галины в конце «Обители»).
В этой биографии Прилепин работает zoomʼом — приближает в объективе лунные кратеры, чтобы мы лучше рассмотрели; выступает иконописцем — пишет не портрет, но лик Шолохова; становится блестящим адвокатом из американского фильма, выступающим перед присяжными заседателями (нами, читателями); сталкером заводит нас в такие дебри эпохи, куда сам и не сунулся бы.
«Шолохов. Незаконный» — это почти художественная проза, основанная на реальных событиях.
Это обязательно нужно прочесть.
Киана Николаева
«Ваши Новости», 07.02.2023