Лимонно-ментовская скрепа

С пятницы прошлой недели до вторника на Винзаводе играют премьерную серию «Отморозков», спектакля Мастерской Кирилла Серебренникова по пьесе Захара Прилепина и Кирилла Серебренникова, написанной по произведениям Прилепина. Спектакль о тех, кто призывает в России к революции, заинтересовал очень многих, в том числе и тех, кто в таком развитии событий совсем не заинтересован.

В премьерном зале – много молодежи, но в первых рядах – еще и узнаваемые лица: чета Юмашевых, Татьяна и Валентин, Александр Волошин, Федор Бондарчук, Владимир Руга, Роман и Софья Троценко. Директор Винзавода Софья Троценко в финале поздравила Серебренникова с премьерой огромным букетом.

Зрительный зал погрузился в действие раньше, чем спектакль начался, если можно так сказать, официально. В огромном ангаре, поделенном надвое, «сцена» начиналась в метре от первого ряда, и не было между ними ни занавеса, ни другой условной чепухи, отделяющей зрителя от происходящего. Зато стояли спиной к «залу» менты-«космонавты». Отморозки, они же – нацболы (в спектакле партия называется издевательски «Союз созидающих»), сидели в полутьме группами вдоль стен. Но угроза исходила не от них, а от ментов, которые вроде бы зрителя защищали.

Спектакль обладает бешеной энергетикой. Энергия молодых, студентов Школы-студии МХАТ, подчиняет своему ритму. Зрителя погружают в атмосферу Триумфальной, впрочем, ни разу не названной, где каждое 31-е число начинается и мгновенно заканчивается сражением «ментов» с «отморозками». Заградительные решетки – единственный и мощный сценический элемент, формирующий сценическое пространство лучше любой натуралистической декорации. Металлический декор этот легко подхватывают участники действа, чтобы изобразить то бункер, место их дислокации, то квартиру Кати, где разворачивается самая лирическая сцена спектакля, то зимний лес, где высажены из автобуса бессердечным водилой молодой герой Гриша Жилин (Филипп Авдеев) с матерью (Татьяна Владимирова), отправившиеся в деревню, чтобы похоронить отца.

В спектакле много мата. Однако перестаешь замечать его очень скоро. Понимаешь: не будь его – тексты, произносимые актерами, показались бы фальшивыми.

Вождь нацболов легко угадывается в фигуре главаря: вот идет он внутри толпы с мегафоном, суфлируя юнцам: «Бей буржуев!» А те услужливо бросаются выполнять очередное партийное задание: порисоваться перед журналистами захватом какой-то башни в Прибалтике, чтобы потом гарантированно сесть в тюрьму и заслужить похвалу босса. Который в самый острый момент, когда девушке, швырнувшей в президента пакет с нечистотами, сломают руку в отделении, посетует, что ее решение не было с ним согласовано. А девушка – умирает в больнице.

В представлении много лимонов. Лимонами жонглирует влюбленная в главного героя случайная попутчица нацболов Вера. Лимонами, словно камнями, «побивают» идейного врага. Один из желтых плодов Гриша Жилин надкусывает – по-настоящему, – выходя вплотную к первому ряду. Что за жизнь у отморозков, что им не кисло?

И красный гроб тоже не уходит со сцены. В конце уже, когда вооруженные автоматами отморозки захватят здание администрации, районного филиала верховной власти, Скрепы, против пятерых парней бросят танки, и сцена вместе с залом погрузится во тьму, в которой громко стукнет крышка этого гроба. Оттуда исходит свет, но он пуст, как и недолгая жизнь героев пьесы. Это спектакль о выброшенных из жизни, отчаянно за нее цепляющихся и сознающих невозможность жить в обществе, которое их выплевывает: ведь правда отморозков – тоже неправда.

Серебренников провоцирует зрителя. Со сцены в зал направлен разъедающий свет прожекторов, туда же стреляет из «макарова» Жилин, готовясь к самоубийственному и смешному походу на мини-Скрепу, в зал вцепляются взглядом рассевшиеся на заградительных решетках юные бунтари... Администрация захвачена, но в здании никого, кроме уборщицы. Губернатор уехал. В глазах отморозков, последней наградой для которых могло бы стать настоящее сражение со Скрепой, горестное недоумение: вот за это – отдать жизнь? Герои ждут смерти со стороны зала, публике, выходит, режиссер предлагает посидеть в шкуре тех, кому поручена расправа. Хотя в этот момент зал почти целиком на стороне проигрывающих, зрители подзабыли уже, как в одном из первых эпизодов отморозки зверски избивают милиционера, кричащего: «Я в отцы вам гожусь!»

Спектакль ввергает зрителя в состояние легкого помешательства, заставляя выбирать между жестокостью и бессмысленностью коррумпированной власти и фюрером с мегафоном. При этом напоминают, что кроме фюрера есть и стадо, которое нельзя просто закатать в асфальт. Это человеческие заготовки, которые отбракованы Скрепой. Серебренников и Прилепин предлагают выбирать из двух зол. Выбор в России, к сожалению, традиционный.

Александра Самарина, "Независимая газета" - 2011-05-16