Южно-Сахалинск, 18 марта, SakhalinMedia. Непобедимый герой народной кукольной комедии Петрушка, в грубом и наивном образе которого трудовой народ воплотил сам себя и свою веру в то, что в конце концов именно он преодолеет все и всех канул в историю с приходом революции. Сегодня страна нуждается в новой борьбе и новых героях. Творчество квартета из Скопино, сплотившего в себе талантливых писателя, режиссера и артистов – яркое тому подтверждение, сообщает РИА SakhalinMedia.

Новый реализм возник как запрос читающей публики на правдивое, не искаженное гламуром и фэнтэзи, повествование. Главными героями новореалистов стали простые люди, страдающие, ищущие, не находящие себе места в жизни.

Демонстрация спектакля "Допрос" по одноименной повести Захара Прилепина, режиссером которого является заслуженный работник культуры РФ Владимир Дель, в исполнении артистов Романа Данилина и Михаила Сиворина на сцене Южно-Сахалинского театра кукол стало ярким культурным и политическим событием в жизни островитян.

Тепло и восторженно была встречена сахалинскими зрителями виртуозная игра артистов, воплотивших в себе по несколько образов одновременно, а также творческие изыски ассоциаций, вроде летающей по сцене печени или нижняя часть манекена, отождествляющая разврат и подмену этим настоящих духовных ценностей.

"Всякое зверство стремится избежать свидетелей", - звучит со сцены. И это зло ломает героев постановки, как ломает существующая система многих людей. "После такого позора мужчина должен умереть… или убить", - размышляет автор в "Допросе". Один из героев пытается повеситься, другой – противостоять несправедливости.  Результата не приносит ни то, ни другое. Остается одно – просто продолжать жить: "Меня там не было". Или… искать и находить действенные способы борьбы с этим злом, например, писать книги, ставить спектакли и придавать публичности все пороки системы, заставляя пробуждаться в людях стремление к свободе.

После неординарного спектакля, состоялся диалог Захара Прилепина и всей творческой группы со зрителями, которые проявили неожиданную активность и интерес к творчеству оппозиционеров.

- Мы сделали эту работу, стали ездить по стране, а потом обсуждать, - рассказывает писатель. - Я на самом деле сам очень волнительно это все переживаю, потому что мои друзья на сцене, и потому что за этой историей есть реальные прототипы, потому что во всей этой истории я сам не знаю окончательного выхода. Я написал за семь лет работы 10 книг, которые переведены на 17 языков, включены в университетскую программу, и ряд этих книжек экранизировались и будут экранизироваться в ближайшее время. На Сахалине мы впервые, второй день живем и пребываем в состоянии очарования.

Корр. SakhalinMedia. Многие ваши друзья были подвержены политическим репрессиям. Перепадало ли Вам в этом плане и как Вам удается беспрепятственно гастролировать?

Захар Прилепин. Я думаю, в смысле цензуры, Россия переживает не такие уж тяжелые времена, как может показаться. Я не хочу никого обидеть, но у меня сложилось очень твердое ощущение, что люди, которые находятся за каменными стенами в каменных башнях не читают книг и не ходят на спектакли. Их интересует только та повестка дня, которую показывают по телевидению. Об этом не сложно догадаться, потому что, когда эти люди появляются на экране и их спрашивают, что вы там читали или что смотрели, они закрывают глаза и вспоминают фамилии, которые видели на фарзаце учебника, Чехова,Тургенева и на этом все заканчивается. Я очень много общался и с Путиным, и с другими персонажами Российской новейшей истории, тем ни менее у меня никогда не было впечатления, что эти люди хоть сколько-нибудь осведомлены о культурной повестке дня. Поэтому до тех пор, пока писатели не выходят на площади, на митинги, их совершенно не интересует, что мы там пишем, что мы там возим по стране, какие спектакли показываем. Вот кино их интересует больше. Совсем недавно произошло чудовищное событие, погиб актер Панин, мой хороший знакомый, в 2007 году он покупал права на мой роман "Патологии", и собирался его экранизировать, уже провели кастинг, набрали актеров, съемочную группу, деньги нашли. А потом мне звонит Панин и говорит: "Слушай, Захар, у нас проблема. У нас, оказывается, нельзя снимать кино, где действия происходят в Чечне. Давай действие перенесем куда-нибудь в другое место, во Въетнам, например". В общем, действие целого романа нельзя перенести из Чечни в Абхазию, а тем более во Въетнам. Фильма так и не получилось. Такая же история была с экранизацией моего романа "Санькя" о молодых революционерах, экстремистах, хулиганах и т.д., Петр Буслов, автор фильмов "Бумер", "Высоцкий", он тоже купил права на этот фильм. Три года у себя эти права держал, собирал фактуру, сценарий писали, актеров набирали, и уже приступил к съемкам, но потом он звонит мне, мол Захар, нам все перекрыли, потому что нельзя снимать фильм про экстремистов, про революционеров. Эти две истории так печально закончились, потому что это были болевые точки страны. Если спектакль увидят тысяча человек, а кино – это уже многотысячная аудитория, поэтому для них телевидение, это те вещи, которые они контролируют, а со спектаклем, как бы, проблем не было. Что касается меня самого, я имел неприятности с полицией, с ФСБ до того, как стал литератором. Но слава Богу, С 2004-2005 года, я стал узнаваемой персоной, меня показывают по телевидению, встречаюсь то с Путиным, то с Никитой Михалковым, и, конечно для людей, которые занимаются отслеживанием оппозиционной политической силы, вроде бы меня с одной стороны задержать надо, с другой стороны, я человек, который с Путиным общался. Поэтому со мной обходятся вежливо, не так, как с моими героями. До того, как я стал писать книги, я пять лет работал в ОМОНе, и поэтому у меня есть кое какие внутренние сигналы, которые я могу подать, что мы тут свои. Даже бывали ситуации, когда прихожу на митинг, а там ребята мои стоят из отряда, и даже они ко мне подходят и спрашивают, ну когда там революция уже будет, скоро? Такое тоже случается. Поэтому у меня свои частные отношения. Что касается в целом ситуации по стране, я не сторонник, чтобы всю полицию наделять инфернальными свойствами, как сборище садистов, негодяев, это, безусловно, не так. Я сам там работал долгое время, у меня много там знакомых, и всякое бывает. Но в любом случае, то, что они собой представляют, это так или иначе накладывает отпечаток на состояние общества в целом, просто эти люди наделены властью и силой. Если бы властью и силой были наделены все остальные члены общества, там творилось бы не худшее зло. Я когда вижу контролеров в автобусе, думаю, если бы они были наделены правами милиции… или , встречаешься иногда с каким-нибудь вахтером в административном здании, дай ему автомат, пришибет на месте. Это отражение русского человека, который вообще не склонен к доброте и человеколюбию.

Владимир Дель. Мне прежде всего хочется поблагодарить эту публику. Думаю, они не получили большого удовольствия от нашего спектакля, но мне хочется сказать, что вы живете в замечательном местечке, такой райский уголок просто, в этом театре люди с открытой душой, гостеприимные, чаек, вареньице, медок.

Роман Данилин. Я полюбил Сахалин, я вас всех люблю. Много снега и много тепла.

Зритель. Огромное спасибо за спектакль. Была ли идея задействовать больше актеров, на каждую роль в спектакле, и была ли идея положить "Допрос" на ленту?

Владимир Дель. Дело в том, что это мои ученики, окончили химкинский, они пришли ко мне еще детьми. Я бы включил в спектакль еще кого-нибудь, если бы они у меня были такие великие и талантливые ученики, но у меня пока их только два.  

Захар Прилепин. Если мы снимем кино, то вы никогда не увидите виртуозную игру этих двух замечательных ребят. У меня купили права на повесть "Допрос", но дело не в этом, дело в том, что тема полиции сейчас не такая болезненная, как тема Чечни или экстремистские побоища на площадях. Поэтому, на этот раз, может позволят, все-таки, это сделать, тем более, сейчас же принято ссылаться на лихие 90-е, и мы скажем, что это происходило в 90-х, сделаем не полицию, сделаем милицию. И я надеюсь, что будет кино, и будет спектакль. Спектакль хотели снять, но потом мы сами дали задний ход, решили, что покатаем его сначала по стране, затем уже запись сделаем, диск выпустим.

Владимир Дель. Собираем группу поддержки, кому делать нечего, можете с нами поездить, потом, у нас есть и роли…

Зритель. Вот приятно сидеть и смотреть на вас, представителей сильной половины человечества, прошел 8 марта женский день. Это хорошо, что вы можете ответить на любой вопрос. Мне жить бы хотелось иначе, носить белоснежный наряд, а кони все скачут и скачут, а избы горят и горят. Хотелось бы совет от каждого из вас услышать для нас, островитянок. 

Захар Прилепин. Вы знаете, на материке мы тоже живем ощущением, что мы на острове. Даже не на острове, а на льдине. Вот мы сидим на льдине и куда-то плывем. И эта льдина может расколоться в любой момент. У меня есть это ощущение и я, к сожалению, далеко не оптимистично смотрю на будущее России. И своих четырех детей я тоже ращу с неким тайным ужасом, которым с детьми, конечно, не делюсь, но это ощущение у меня непрестанно и я никакого совета дать не могу. Я думаю,  что мы – все мыслящие люди в стране, должны четко отдавать себе отчет о том, что происходит. Не ублажать себя вот этими мантрами, что мы живем в стабильном государстве, что все наладится и будет хорошо. Верить этому порядку вещей излишне. Мне кажется, что люди которые руководят страной, так называемая политическая элита, не связывают свое будущее с будущим этой страны. Для меня это люди другой психологической, физической, генетической формации. Это чуждые мне люди. Я их откровенно не люблю и никогда этого не скрывал. Мне кажется, что чем больше людей в России будут понимать, что эти люди чужды, тем будет лучше для нас. Чем дольше мы себя будем убеждать, что может они уже наворовались, может все пойдет на лад, тем хуже будет для нас и для наших детей.

Владимир Дель. Я с каким-то тихим ужасом услышал этот вопрос и понял его как вопрос очень главный сегодня, очень сокровенный, и конечно, страшный. Я и моя жена, которая ездит со мной, живем с ощущением катастрофы, ощущением ужаса, который не кончается. И мы вновь и вновь входим в эти горячие избы и думаем, когда наладиться наша жизнь, чтобы в этой жизни были красивые театры, красивые люди, хорошая литература. Советовать ничего нельзя, кроме как вновь и вновь входить в эти горячие избы, участвовать в общественной и политической жизни. Как только мы уходим, как только нас перестает волновать, что происходит, тогда и происходят эти страшные вещи. Они решают, что с нами можно делать все, и этому нет конца. Но это не отменяет нашего прекрасного настроения, нашей работоспособности и уверенности в жизни. Вот такое обычное парадоксальное мышление русского человека. Все вокруг горит и пылает, а мы - ничего.

Меня зовут Дина. Хочу поблагодарить за вечер, за ваше искусство, главное в искусстве, что оно заставляет задуматься. Вопрос у меня такой. Во время подготовки спектакля много ли столов было сломано? 

Захар Прилепин. А сколько пролили пива. А сколько печени отбили. В Москве мы делали премьеру и я пригласил всех своих вип-друзей. Там сидит Аня Михалков, режиссер Буслов, женщины в каких-то красивых платьях, я всех посадил на передний ряд, а сам сел подальше. И тут как начали отбивать печень. Они же мои друзья, они не могут уйти, и все эти женщины, все эти режиссеры, все сливки общества были в кровавой печени, весь первый ряд. И все вытерпели до конца, и даже остались на обсуждение. Тодоровский, который вон там сидел, он вообще сказал, что это лучший спектакль, который он смотрел.

Владимир Дель. Стол завтра будет новый. Мы внесли коррективы. С печенью мы стали более бережно относится, по совету врачей,  они там тоже в зале были, теперь она уже не улетает в зал. А стол сломался не в том месте просто. Накладка произошла, и он сломался не тогда, когда нужно. Ну никто ж не заметил? Это все одноразовое. Одноразовая жизнь, одноразовые замки, стол, который ломается, это продолжение нашего спектакля.

Зритель. Хочу поблагодарить актеров за отличную игру и вас, господин Прилепин за книги, которые заставляют задуматься. Улицкая во время встречи с Познером говорила о мощном полагании без здравого смысла.

Захар Прилепин. В романе "Санькя" у главного героя умирает отец и они везут его хоронить в деревню, где зимой нет хода, на автобусе. Затем автобус разворачивается и уезжает, а они остаются с гробом посреди леса и тащат его на руках в деревню, чтобы там похоронить. Улицкая и говорила Познеру, что это для нее ключевая сцена тайны славянской души - очень мощные целеполагания при полном отсутствии здравого смысла. Так она понимает национальный русский характер. Я с этим не совсем согласен. Я даже не пытаюсь нисколько иронизировать, я полагаю, что у русских людей суть и характер составляют мощное целеполагание при полном отсутствии здравого смысла. Я думаю, что со здравым смыслом там все в порядке, и даже в моем тексте, если мальчик хочет похоронить своего отца рядом с его родителями в родной деревне – это нормальные целеполагания. Там где-то говорили возмущенные читатели: почему он не мог кремировать отца и подержать его до весны. Т.е. у нас вот такое рациональное мышление превосходит уже все пределы здравого смысла. Взгляд на нашу тысячелетнюю  историю, показывает, что со здравым смыслом здесь было все в порядке. И с полаганием, и со здравым смыслом. И в этом как раз всегда и был залог развития России и всех народов, которые находятся на территории нашей страны, это мощные целеполагания и точный здравый смысл. А потом нам стали уже объяснять, лет 25 очень убежденно, что мы все безумны, что мы свернули раз 30 со столбовой дороги человечества, что мы пошли не туда, что лет на 200 от всех отстали. Вот только позавчера встречался с Мишей Ефремовым, он замечательный актер, мой хороший знакомый. Миша, в отличие от меня, 100-процентный либерал, говорит: " Захар, ты понимаешь, мы отстали от Европы на 200 лет". Вот я никак не пойму, в чем я отстал от грека или итальянца, или от испанца, я уж не говорю про Латинскую Америку. И даже когда речь идет о Советском Союзе, я даже тогда не понимаю, потому что для меня свобода – это не только наличие каких-то определенных систем отсутствия цензуры в искусстве, СМИ и т.д. Это внутреннее ощущение человека. Человек ощущает себя свободным, если мышление его не зашорено, если у него гуттаперчевый, мобильный разум, если он не пошлый, глупый, косный и пустой. Вот мои родители и все гости, которые приходили к нам в 1979 году были не менее свободны, чем немцы и французы. Я много бываю за границей и не понимаю, мне не понятно, кто придумал эти 200 лет, какая столбовая дорога,  кто нас теперь туда ведет и почему мы туда пошли? И, в принципе, хороший писатель Людмила Улицкая находится в таком традиционном для последних лет заблуждении. И Миша Ефремов, и Улицкая и ряд других наших литераторов, художников и властителей медиа пространства, вот они все уверяют, что мы что-то напутали, идем не туда, живем не так и целеполагание у нас совершенно кривое. Я думаю, может у них самих какая-нибудь проблема. Вот так.

Корр. РИА SakhalinMedia. Вы говорите, что в политической элите  - чуждые люди. Кого видите? Кто должен руководить страной?

Захар Прилепин. Почему-то многие люди уверены, что все русские мужчины, все русские политики живут в телевизоре. Вот есть Жириновский, Миронов, Зюганов и Грызлов, и больше никого нет, из кого выбирать? Вот есть Путин и все. Но в России 60 млн мужчин. И далеко не все они живут в телевизоре. Колоссальное количество людей, наделенных мощным целеполаганием и здравым смыслом, рациональностью, мужеством, я встречал вокруг себя. Я какое-то время провел в Чеченской республике, таких встречал там мужиков, ну просто убойных, умных, с отличной реакцией, с безупречным мужеством и выдержкой, их полно. Проблема в том, что у нас нет в России реальной политической циркуляции, совершенно замороженная система. Мы смотрим на одни и те же лица, даже лицами их называть не хочется, и уверены, что это вот и есть все, что у нас есть. Но это не так. Это люди, которые пришли  к власти - поколение, которое было отражено последними фильмами Эльдара Рязанова , это люди, которые уже разуверились во всем, что происходит в Советском Союзе. И вся эта элита, она так или иначе - элита запасного аэродрома. Искали, искали и вдруг оказались во власти все, совершенно неожиданно. Я читал историю, как Березовский общался с Путиным, когда тот еще не был президентом. И вот он говорит: "Владимир Владимирович, мы тут решили, что Вам предложим этот пост", на что Путин сказал: "А может газпром?". И эта фраза мне безумно нравится. Человеку предлагают великое будущее, Россию, шапку Мономаха, возможность свершений необычайных, а он – а может газпром. Вот это, как мне кажется, характерно для этой Российской элиты. У них этот вопрос, а может газпром, а может нефтянка, он всегда важнее, чем возможность войти в историю. Элита наша политическая, она какая-то полудохлая, она для других вещей предназначена. Из них получаются отличные управленцы на местах, директора завхозов, какие-нибудь хорошие офицеры КГБ. А тут несоразмерность этой страны, масштабов этой страны, задач этой страны и вот этой элиты. Они, конечно есть и хорошие люди, но в целом, есть несопоставимость. Я говорю, что внутри России есть другие мужики, есть другие люди, которые способны по-другому к этому относиться.

 Зритель. Что для вас было самым сложным в работе над спектаклем?

Захар Прилепин. Показать, что меня это касается на самом деле, касается будущего моего сына. Никто ни от чего сейчас не застрахован - это самое страшное. Тяжело было положить на себя вот эти все испытания, потому что в жизни у меня этого не было, Бог отвел, я избежал всего этого. Я заметил, что некоторые люди впадают в ступор, и даже в шок, говорят, что это слишком жестоко, слишком много насилия. Но на самом деле никакого насилия не происходит. Это вот умение создать такой антураж на сцене, что кажется, что здесь полный кромешный ад, а здесь пальцем никто никого не тронул. А люди выходят и говорят, там у вас пытки, бьют весь час, смотреть невозможно. Это и есть великая сила искусства.

Владимир Дель. - Во-первых хотелось выразить протест. Протест творческий, не митинговый такой, не публикация в газете, а хотелось выразить протест против театра, как театра обращенного к бульварным пьесам. К театру про этих французских проституток, которые не сходят со сцены. Мы этим делом никогда не занимались, и никогда эту дрянь и пахабщину не ставили. Ощущение команды – это для нас одно из главных составляющих в этом спектакле. Хотелось показать все эти ужасы и насилие каким-то методом искусства. Мы физически не касаемся друг-друга, надо как-то понимать, что воздействие на зал можно производить другими способами. Если мы его пытаем, мы бьём на самом деле свиную печенку. Если он пытается сказать, что ударили его бутылкой по голове, то он бьёт себя, а тот падает. То есть, на самом деле не происходит никакого удара. И никакой крови не проливается.

Зритель. Из чего черпаете силы для работы?

Захар Прилепин. Я отвечу травиально и очень просто, как я уже говорил и это скрывать не стану, у меня четверо детей от одной жены, и их наличие обязывает меня много работать. Потому-что они едят все время. Трижды, а то и четырежды в день. Носят и снашивают вещи, теряют свои портфели, мобильные телефоны, и вообще такой круговорот, который не оставляет времени задуматься где черпать силы. Потому что вот это само понятие "вдохновение" - глубоко мне чуждо и неприятно. Я не жду вдохновения, не жду, когда силы ко мне придут, и, как выясняется, вот этот взаимооборот происходит на уровне космическом. Непосильные задачи Бог не ставит перед человеком. Первого ребенка родили, было вообще не выносимо, еле ползали, потом второго родили, ну вроде немного стало полегче, третьего родили – нормально вроде уже все, а четвертого – вообще все здорово. Только останавливаться нельзя. Это как на велосипеде остановился и сразу упал. Поэтому мы с женой все время едем.

Ирина. От мамы двух сыновей, как папе четырех детей. У вас тоже сыновья? На чем воспитывает Вы своих детей, что они у вас смотрят, что читают?

Захар Прилепин. Два мальчика и два не мальчика. Не считайте меня за мракобеса, но у меня в доме лет шесть не было телевидения. Стоны, что наши дети ни от чего не ограждены и поглощают дикое количество ненужной, подлой, полупорнографической информации, издаются людьми, у которых телевизоры в каждой комнате, туалете и мобильном телефоне. Нас-то, взрослых, уже ничем не испортишь, но растущие дети должны иметь как можно меньше доступа к ТВ. У нас ураган повалил антенну, и так даже интереснее было смотреть на политиков с их искаженными лицами, и мы с женой решили: ну, так тому и быть. Рождались новые дети, взрослели прежние, и они ТВ не видели. И выросли с другим представлением о свободном времени. Например, старший сын занимается языками, чемпион города по вольной борьбе и т.д. Все дети заняты с утра до вечера. Сейчас мы починили телевизор, наконец , провели в дом Интернет, но им это неинтересно. Им лучше всего в деревне, где семь домов, не ловят Интернет и мобильная связь, и они прекрасно себя чувствуют: играют, рисуют, читают, общаются. Достаточно изъять ненужную, ложную, лишнюю информацию, и все у детей налаживается. По себе замечаю - больше времени, чтобы общаться с детьми,и им - со мной. Ведь самая большая проблема, которую я понял к своим 37 годам - что человека недолюбили в детстве. И человек будет мыкаться в поисках любви всю жизнь, потому что восполнить это невозможно. Так что детей надо любить, обожать, и все будет нормально.

Учитель сахалинской школы. Если речь уже зашла о воспитании, как вы смотрите на то, чтобы встретиться с сахалинскими школьниками, они у нас тоже читающие? Мы Вас приглашаем.

Захар Прилепин. Я во многих школах бываю, выступаю, и совсем несклонен к этому брюзжанию, что вот наша молодежь… они нам еще форы всем дадут. У них настолько быстрое, мобильное мышление, да, можно грешить на интернет, телевидение, но у них есть много вещей, которых у наших поколений не было, они быстро приспосабливаются к самым разным ситуациям, они, если оказываются за границей, там мгновенно адаптируются. Мой класс 91-го года выпуска, последний советский класс, если бы нас вывезли в Германию, мы бы там ошалели, а эти нынешние едут в 14 лет уже готовые вливаться в этот мир. Спасибо за приглашение, но я не уверен. Мы завтра последний день и улетаем уже.

Учитель сахалинской школы. Еще тогда вопрос про творческие планы.

Захар Прилепин. По поводу "Нерва времени" я уже написал много текстов. Я сейчас пишу большой роман об истории 20-х годов, который будет называться "Обитель", и думаю в конце этого года выйдет. Сейчас выйдет фильм Учителя, вот это будет наша ближайшая презентация. По поводу книжек, когда выйдут, тогда и поговорим.

Владимир Дель. Вы говорили о детях, у меня встречный вопрос, как вы считаете, с какого возраста можно смотреть наш спектакль?

Зрители. Ну реально с 14-15 лет. Они видят более жестокие вещи, только в другом ключе и выводы делают другие. Они смотрят на все эти вещи такого же плана, только без всяких выводов.

SahalinMedia.ru - 18.03.2013