Допрос с овациями
Куда пропали три года жизни писателя Захара Прилепина
12 июня известный писатель Захар ПРИЛЕПИН попал в город Скопин на «Допрос». Вот только сидел он не в камере, а в зрительном зале молодежного театра «Предел», и на этом допросе рукоплескания заменили рукоприкладство. В национальный праздник День России писатель (а по совместительству главред «Новой газеты в Нижнем Новгороде») приехал на свою родину, чтобы увидеть премьеру по собственной повести «Допрос» – спектакль о далеко не праздничной России.
Родом из Скопина
В тот день понятие Родины в рамках одного-единственного театра было возведено в третью и даже в пятую степень. Во-первых, скопинский театр принимал своего земляка. Захар Прилепин, писатель 2011 года по версии журнала «GQ», в наградном отделе которого премии «Супернацбест» и «Бронзовая улитка», произведения которого уже включены в программы и экзаменационные вопросы многих российских вузов, родился в деревне Ильинка Скопинского района. В Скопине по сей день живет его мама. На премьеру спектакля Прилепин так и приехал всей семьей, с мамой и женой.
Ради этой работы на родину из Москвы приехали и два актера Роман Данилин и Михаил Сиворин выпускники скопинского театра, ныне профессиональные актеры.
– Я давно мечтал что-нибудь поставить с этими ребятами, со своими учениками, – рассказывает режиссер спектакля Владимир Дель. – Уже став профессиональными артистами, они часто приезжали в театр, мы беседовали и, надо сказать, я чувствовал некоторую недосказанность, неудовлетворенность, и огромное желание во весь голос заявить о себе. Я искал для этого честный, серьезный, современный материал. И когда к нам попала повесть «Допрос», она сразу взволновала нас. Было много трудностей в работе: ребята бывали в Скопине только наездами, репетировать чаще приходилось одним, в Москве. Плюс были свои сложности в самих образах, потому что каждый играет сразу несколько персонажей. Текст надо было ставить на двух человек. Прозу пришлось превратить в пьесу, в сценический текст, – это тоже проблема. Словом, мы вместе сочиняли спектакль, придумывали, как можно сделать то или другое.
До и после допроса
Литературной основой спектакля стала повесть «Допрос» из сборника Прилепина «Восьмерка». В центре сюжета – ситуация, от которой сегодня в нашей стране, увы, никто не застрахован. Два молодых человека, полицейский участок, опер. И пластиковая бутылка с газировкой. Только из нее не пьют сладкую шипучку, а ею бьют.
Методично, с продуманной жестокостью, аккуратно, чтобы не осталось синяков. И больно, ужасно больно, бесчеловечно. И кричат в ухо что-то о каком-то убийстве, что тебя видели, что тебя опознали и даже орудие убийства нашли. И в твоем ничего не понимающем сознании пульсирует одно желание: пусть все это кончится!
И все вдруг кончается. И ты свободен. Вот только как жить после такого?..
Суровая чеканная проза Захара Прилепина получила яркое сценическое воплощение. Тема сохранения человеческого достоинства в нечеловеческих условиях стала ключевой в спектакле. Символический язык постановки создавал настолько выпуклые образы, что заставлял зрителей вздрагивать от страха и сдерживать слезы от сопереживания.
Чтобы обозначить весь ужас ситуации режиссер в первые минуты спектакля создает момент пугающей агрессии. Как в жизни, когда ты думаешь, что такое ну никак не может произойти! И все-таки оно происходит! Звучат матерные словечки, раздаются глухие удары, режет по ушам скрежещущий музыкальный фон, по лицам актеров размазывается кровь (сразу оговорюсь: ни один человек не пострадал, пострадала одна свиная печень, – В.Н.)!.. Происходит невозможное, переступается грань дозволенного. И, ежась в зрительном зале, начинаешь реально понимать, что может чувствовать невинный человек. Чью жизнь пропустили через мясорубку «правосудия».
Допрос делит жизнь ребят на две части: до и после. Как жить после случившегося? Как объяснить самому себе, почему ты просто сидел и плакал в коридоре, а не бросился на этого опера?..
Многочисленных героев повести: двух друзей, опера, маму, дядьку, отца, девушку одного из парней – играют два актера. Они мгновенно перевоплощаются, разряжая атмосферу, переходят от драматических моментов – к смешным и лирическим. Допрос обостряет жизненные ощущения каждого из друзей, меняет их отношения с родными, любимыми, со всем миром.
Актеры на сцене меняются местами, становясь из жертвы – палачом, и наоборот. Такая смена ролей освобождает спектакль от оценок. Здесь нет хороших и нет плохих. Здесь у каждого есть свои понятия и идеи. В итоге монолог опера вызывает, как ни парадоксально, одобрение зала: «Я не бью людей в наручниках. Никогда. Я не шью дела и не сажаю невинных. Виноватых сажаю. Я называю свое имя всем подозреваемым, любой мрази. Меня любой может найти – я хожу пешком по городу. Меня всякий обиженный может попытаться выловить и сломать. Но только вот хер им».
Видя, как мгновенно переходят по образам артисты, осознаешь «обычность» ситуации: каждый в этой стране может оказаться на месте любого из этих персонажей. Поэтому так неуютно и виновато начинаешь себя ощущать в зале, когда актер бросает зрителям обвинение:
– Ты знаешь, что со мной сделали в этом здании в пятницу? Меня били там! Ты не слышал? Не слышал, как я кричал?
Спектакль проходит на предельном напряжении всех человеческих сил. Соединение прозы Прилепина и театра Деля создало на сцене удивительно плотное действие, которое держит и не отпускает до финального умиротворенного вздоха двух друзей: «Господи, хорошо-то как! Счастье-то какое!»
P.S.
– Я был растроган, потрясен и думал, у меня на некоторых моментах сердце разорвется. Когда я смотрел на то, что делают ребята на сцене, – потерял три года жизни! – сказал писатель и пообещал, что осенью скопинский спектакль будет презентован в Москве.
Прямым текстом
«Фантазийный аппарат и у Учителя, и у Деля настроен просто замечательно»
Вопросом: «А что бы сделал я?» – наверное, в тот день задавался каждый зритель. Сам Захар Прилепин после спектакля признался:
– Что произошло бы конкретно в этой ситуации, мне сказать трудно. У моих товарищей проблемы с полицией периодически возникают, частенько мотали нервы мне и моим близким. Но как-то эти ситуации переживаются. Пишешь ведь не о том, на что ты знаешь ответы, а о том, на что ответы ищешь. Пытаешься спроецировать какую-то ситуацию, пережить ее наперед, придумать своего черного человека и убить его. В «Допросе» описана патовая ситуация, из которой выйти просто не возможно. И таких случаев по России сотни и тысячи. Я дружу с ребятами из Комитета против пыток, и они отслеживают такие ситуации. И самое страшное в том, что ты даже можешь засудить этих людей, получить компенсацию, но как при этом жить дальше? Ведь произошедшее никуда не денется, оно с тобой на всю жизнь. И книжка как раз об этом.
О взаимоотношениях текста и сценического действия писатель отзывается однозначно:
– Повесть – это одно. То, что сделал Владимир Дель – это следующая стадия жизни этого текста. Происходящее на сцене – это уже сотворчество. Я воспринимаю нас как Ильфа и Петрова, мы уже здесь коллеги. Множество ходов, реплик, жестов – все это появилось сверх текста, преобразовалось в совершенно иные образы. Плюс актеры каждый привнесли в спектакль нечто свое. Я потрясен тем, как они могут перевоплощаться посредством своих внешних и внутренних средств. Это мощнейшие, по самому гамбургскому счету, актерские работы, с чем я их и поздравляю!
Театр – это бесконечное количество интерпретаций текста. В этом спектакле несколько иной финал, нежели в повести. Я знал о нем, и это тот самый финал, который здесь должен быть, он работает на этот спектакль. Сейчас повесть «Восьмерка» ставит Алексей Учитель, там тоже будет другой финал. И это правильно.
…Моя личная позиция: театр и кино – это одно, текст – это другое. Вы берете текст и делайте с ним все, что хотите. А я приду и посмотрю на готовый продукт. Начинается новый жанр, совершенно другая история. Я эту историю уже прожил, когда писал текст. И входить в те же самые воды второй раз мне неинтересно. Мне хочется прийти в зал и увидеть нечто любопытное для себя. Сегодня я смотрел как абсолютно честный зритель, который ничего не знает. Могут быть разные ходы, трактовки героев, финалы. Так и получилось! Я вместе со всеми смотрел, радовался и удивлялся. С точки зрения механики мне было очень интересно смотреть, как отрабатывается новая история при прежнем тексте. Мыслительный, фантазийный аппарат и у Учителя, и у Деля настроен просто замечательно! Мне-то там все понятно, а они из понятного мне делают совершенно удивительное.
Вера Новикова, "Новая Газета - Рязань" - №24 от 21 июня 2012 г.