Нацбол в России больше, чем нацбол
// Ъ продолжает рецензировать финалистов «Букера»
Шансов получить премию «Русский Букер» 6 декабря у романа Захара Прилепина «Санькя», скорее всего, нет — нынешнее жюри этой традиционно приверженной гуманизму и добронравию премии исчерпало весь лимит оригинальности и фрондерства, поместив в шорт-лист произведение нацбола о нацболах, считает АННА Ъ-НАРИНСКАЯ.
Превышать этот лимит членам жюри совсем даже и не нужно. Ведь и так все получилось очень складно: введя роман Захара Прилепина с его неблагозвучным названием, подростково-дребезжащей интонацией и простодушными рассуждениями о «русском духе» в шестерку избранных (Ъ уже писал о «Рыбе» Петра Алешковского в номере от 22 ноября), букеровское жюри этого года обеспечило себе репутацию людей передовых, открытых всему новому и не прячущих голову в песок благопристойности.
Хотя, если посмотреть попристальнее, ничего по-настоящему неблагопристойного и уж, во всяком случае, хулиганского в «Саньке» нет. Пафос этого произведения хоть и махрово романтический, но на самом деле не наступательный, а оправдательный. Автор рассказывает нам об истинном лице нацболов (в книге их организация умилительно названа «Союзом созидающих»). А они, оказывается, просто сильно болеющие за свою страну молодые люди, хранящие, несмотря на все огорчения, причиняемые им сегодняшним положением вещей, верность принципам человечности и даже где-то христианства.
Об этом сообщается практически в начале книги: отрицательный герой, умник, но оппортунист с говорящей фамилией Безлетов задает восторженному, но искреннему заглавному герою сакраментальный вопрос. «Вот ты так гордишься тем, что ты русский, — подъезжает к молодому человеку на кривой козе этот потасканный лицемер.– А нерусских вы куда денете?» — «Послушайте, не передергивайте, — следует достойный ответ.– Никто никуда не собирается девать нерусских, и вы прекрасно об этом знаете». И читатель, убедившись на этом месте, что никакого призыва к межнациональной розни в «Саньке» нет, может комфортно продолжать чтение. Или так же комфортно его заканчивать, поскольку примерно с этого же места становится ясно, что роман господина Прилепина, хоть и повествует о судьбах мятущейся и непредсказуемой молодежи, — произведение по всем статьям предсказуемое и даже конъюнктурное.
По большому счету «Санькя» про то, что любить родину, припадать к ее сырой земле и идти на всяческие жертвы — это хорошо, а наоборот — плохо. Этот и родственные ему тезисы иллюстрирует история молодого Саньки (этим именем героя называют деревенские — и потому чистые душой — дедка с бабкой). Санькя — член организации «Союз созидающих». Он любит девушку, связавшую свою судьбу с главой союза по фамилии Костенко, рифмующейся с настоящей фамилией Эдуарда Лимонова — Савенко. Костенко брошен кровавым режимом в тюрьму. Санькя ведет бесконечные беседы о судьбах России. И идет на подвиг, может быть, даже на смерть во имя этих судеб. В общем, все ровно так, как вы думали. Кроме разве что одной главы — идеологически и сюжетно ровно столь же дидактической, как и весь остальной текст, но выделяющейся особо ударной концентрацией всех авторских приемов и соображений. Так и видишь, как, приступая к написанию этого фрагмента, господин Прилепин мысленно улыбался и думал: «А вот сейчас я вам забабахаю». И действительно бабахнул.
Это такая вставная новелла — про то, как Санькя решил похоронить своего отца, убитого «свинцовой мерзостью» современной жизни, не в пропитанном этой самой мерзостью городе, а в еще чистой от нее деревне (той самой, где живут дедка с бабкой). Санькя заказывает похоронный автобус, берет с собой мать и еще не до конца проявившего свою сущность, но уже ненадежного Безлетова. И вот они трясутся по обледенелым и заметенным снегом проселочным русским дорогам. Посередине пути коррумпированный современной жизнью водитель их бросает. Саньке, Безлетову и убитой горем вдове приходится волоком волочить гроб с телом отца семнадцать ледяных километров. Метафоричность происходящего прямо-таки зашкаливает — гроб с телом отца символизирует все, что в России от России осталось. И происходит с этим гробом все соответствующее. Сначала гроб падает, крышка отлетает, и «отец, уже ледяной, едва не выпадает на снег», потом этот гроб тащат, «чертыхаясь и рыча», потом — скатывают с горки, потом, понятное дело, на нем режут колбасу и пьют водку. Потом произносят слова: «Это настоящие русские похороны… русские проводы…»
Впечатляет. Но еще больше — успокаивает. Успокаивает потому, что если все так продумано, то значит, не так уж искренне. Так что оппортунисты типа Безлетова и прочая буржуазия могут не беспокоиться. Захар Прилепин и его Союз созидающих совсем не те, кто «нас уничтожит». И если этот молодой писатель будет продолжать в том же духе, то какую-нибудь еще солидную литературную премию он в недалеком будущем обязательно получит.