Идеология инстинкта
Прилепин З. «Санькя: Роман»
Издательство: М: Ад Маргинем; 2006, 368 стр.
Серия: Вне серии
В нынешнем месячнике наивной литературы роман Прилепина, как это ни удивительно, стоит в паре с минаевским «Духlessом». Они не противостоят, а идеально дополняют друг друга, как уравновешиваются две ипостаси (и два романа — один про Чечню, другой -этот) самого писателя Прилепина — омоновца и национал-большевика. Пока менты и нацболы метелят друг друга, но рано или поздно начнут с удовольствием мочить накокаиненных «топ-менеджеров».
Литературно Прилепин искушенней Минаева, филолог все-таки, второй роман. Но выглядит его проза много проще, строже, сдержанней, и это сознательный выбор. Это не исповедь, не откровение, но социалистический реализм. В наше время термин не привязан к общественному строю, просто — к общественной значимости. По Горькому, автору революционного романа «Мать», это «реализм людей, которые переделывают мир».
«Санькя» — это роман о современных революционерах-партийцах. Историческая реальность, как у Проханова, несколько параллельная, поэтому имена другие, хотя прототипы не скрываются. НБП — «Союз Созидающих», Лимонов — Костенко. То же метание яиц, тот же захват башни в Риге — клоунады, за которые ломают кости и дают большие срока. Только у нас невозможно вылить майонез на голову президенту, у нас не убивали этих парней системно, а они в ответ на террор не захватывали с оружием администрацию и не принимали смертельный бой. Это футурология пока.
Рассказывая об экзотическом культурном сообществе, трудно пройти между двумя крайностями — насмешкой и пафосом (Минаева, скажем, мотает от одной к другой, как маятник). Прилепин этих опасностей избежал, потому что он — умный. Да и его герой не тупей «топ-менеджера», хотя нищ, неприкаян и Уэльбека не читал. Он в состоянии осмыслить и высказать суть своего дела. После того, как фээсбешники, выпытывая показания, забивают его почти до смерти, он отлеживается в больнице и там беседует с соседом по палате Левой, евреем. «Ты можешь сформулировать вашу идею? — все допытывается тот. — Сколько можно кормить эту ненасытную „русскую идею“ своими детьми!». А «Санькя» объясняет, что никаких идеологий давно нет.
«В наше время идеологичны инстинкты. Моторика! Ни почва, ни честь, ни победа, ни справедливость -ничто из перечисленного не нуждается в идеологии! Любовь не нуждается в идеологии. Все, что есть в мире насущного, — все это не требует доказательств и обоснований. Сейчас насущно одно — передел страны, передел мира — в нашу пользу, потому что мы лучше. Для того чтобы творить мир, нужна власть — вот и все. Те, с кем мне славно брать, делить и приумножать власть, — мои братья. Мне выпало счастье знать людей, с которыми не западло умереть. Я мог бы прожить всю жизнь и не встретить их. А я встретил. И на этом все заканчивается. Это — предельная ясность».
Прилепинские герои не смешны, потому что они настоящие и в поступках своих руководствуются чувством настоящего. Это такой ответ минаевской «Повести о ненастоящем человеке». И что интересно, герои обоих романов встречаются. У Минаева это скорее всего происходит на станции, куда электричка привозит фрустрированного менеджера, вспомнившего голозадое детство. А у Прилепина они сталкиваются в темном дворе. У одного — «розочка», у другого — толстый бумажник. » — Отдам, — ответил мужчина, как показалось Саше, спокойно… Столько денег Саша никогда не держал в руках, и даже не догадывался, что люди могут носить такие суммы в кармане. Зачем, собственно?» Он поделил деньги на три части. Одну часть отнес брату севшего друга. «Это общак. Купи себе куртку и берцы — Нега велел. На остальные посылки ему отправляй». Другую часть решил матери отдать, не все сразу, чтобы не пугать. Остальные спрятал — не для себя, а так, на будущее. О том, что не для себя, — даже не думал, они не нужны ему были. Будущее не заставило себя ждать.
«Саша отложил автомат, взял мегафон и встал у окна в полный рост.
— Я, Саша Тишин, считаю вас подонками и предателями! Считаю власть, которой вы служите, — мерзкой и гадкой! Вижу в вас гной, и черви в ушах кипят! Все! Идите вон! — и швырнул мегафон в окно».
А теперь сравните последние фразы романов. У Минаева: «мне почему-то очень хочется верить, что этот огонь никогда не погаснет…». У Прилепина: «все скоро, вот-вот прекратится, и — ничего не кончится, так и будет дальше, только так».
И, ей богу, посвящение «поколению тридцатилетних» у Минаева уже не выглядит таким уж высокопарным.