«Санькя», Захар Прилепин
В только что минувшем июне «Санькя», второй роман Захара Прилепина, 30-летнего филолога, бывшего контрактника-омоновца, за плечами которого две чеченских «командировки», нынешнего отца троих детей и руководителя нижегородского отделения национал-большевистской партии, едва не отхватил премию «Национальный бестселлер». Не отхватил: с преимуществом в один голос жюри премию увел Дмитрий Быков со своей блестящей биографией поэта Пастернака. Но все равно «Санькя» — одно из самых ярких книжных событий первой половины 2006 года.
Яркость эта — не совсем литературная: этот яростный, болезненный, насыщенный документальной фактурой текст трудно провести по ведомству «изящной словесности». Не потому, что он плохо написан (в смысле стиля и вкуса похвал и порицаний Прилепину можно вынести примерно поровну). А потому, что он подчеркнуто публицистичен. Еще бы, коль скоро нацбол Захар взялся за современный римейк горьковской «Матери»: революционный роман на политическом — нацбольском, вестимо, — материале. Герои этой книги (названной по имени героя главного — так, смягчая окончание, называют Сашу деревенские родственники) громят «Макдональдсы» и ведут яростные идеологические споры, едут, на минуточку, в Латвию убивать судью за жестокий приговор однопартийцам и выплевывают зубы на допросах в ГэБэ, грезят о революции — и в финале устраивают ее: обреченную, но прекрасную.
Можно не любить национал-большевиков и отрицать их идеи; можно скептически относиться к стилю Прилепина, который едва ли стал сдержанней и ровней со времен дебютного «чеченского» романа «Патологии». Но не стоит игнорировать эту безусловно честную и актуальную книгу, один из симптомов того, что «общественная активность масс», вытесненная с официальной политической сцены, возвращается к нам через традиционный для России «черный ход» — через литературу.