Мария Чепурина
Захар Прилепин. Санькя.
КНИЖНЫЙ МИР: Читальный зал
Писать рецензии на скверные вещи намного легче, чем на хорошие. Там
обличил недостаток, здесь высмеял ляп, тут раскритиковал построение
– и всё, готово. Что сказать о качественной книге? Рассыпаться в
похвалах на все пять (десять, двадцать) тысяч знаков? Вроде бы не
годится, несерьёзно, как-то не так выглядит. Да и сарказмом,
остроумием не блеснёшь ведь на хорошем материале! Так что
рецензировать «Санькю» - дело нелёгкое. Но я всё-таки
попытаюсь.
Книга вышла в издательстве «Ад Маргинем», и это её уже
характеризует. Главный герой – член молодёжной экстремисткой
организации. Это так же характеризует её, ещё в большей степени.
Интернет полон разговоров о том, что Прилепин запустил политику в
литературу, что выступил как проводник национал-большевизма, что
рискует сильно и теперь наверняка станет одним из символов
протестного движения. Между тем, на мой взгляд, политического в
книге меньше, чем художественного.
В начале первым делом понимаешь, что держишь в руках – верите или
нет – вещь, написанную в русле той самой великой и классической
русской литературы, которую положено хвалить, но не читать, при
всяком случае высказывая сожаления о её недавней смерти. Прилепин
замечательно владеет словом. Его стиль – без вычурности, без
излишеств, ясный, гладкий, чуть-чуть архаичный и с массой находок,
очень точных и оригинальных выражений. То там, то сям выскакивающее
слово в стиле XIX века не выглядит, как у многих авторов, жеманно:
нет, всё на своих местах. В целом роман похож на фильм: в конце
каждого из абзацев режиссёр кричит «Стоп, снято!». Фильм очень
подробный, со множеством крупных планов, демонстрируемый в
замедленном темпе: фигуры на экране движутся размеренно, не
смешиваясь в кучу, не мелькая и не запудривая мозги зрителя
спецэффектами – между тем, перед нами сцена битвы. «Саша ещё стоял
возле строя, не найдя своего места, но молодая его пасть уже была
разинута в крике – краем зрения он видел испуганно взмывших с
асфальта голубей, нервно дёрнувшегося офицера, стоящих у ограды
«срочников», сразу начавших перехватывать дубинки вялыми руками. –
Саша кричал вместе со всеми, и глаза его наливались той необходимой
для крика пустотой, что во все века предшествует атаке».
Своей исключительно политической тематикой и сочным слогом «Санькя»
вызвал в моей памяти «Жизнь Клима Самгина». Здесь тоже есть
обольстительно-асоциальные девушки, нерешительно-либеральные
интеллигенты, машинообразно-исполнительные экстремисты и
много-много разговоров о судьбах России. Актуальных. Умных.
Составляющих, как и у любимого мной Горького, основное содержание
книги, не имеющей ни общей завязки, ни развязки, ни интриги, но
читающейся быстро, с большим удовольствием. Наверно, прежде всего
благодаря яркости стиля и очаровательности образов: «Что за
одиночество, если всё прожитое – в тебе и с тобой, словно ты
мороженщик, который всё распродал, но ходит со своим лотком, и,
ложась спать, кладёт его рядом, холодный».
В отличие от подавляющего большинства книг о протесте и
несовершенстве либеральных ценностей, рассчитанных лишь на «свой» -
молодёжный и заранее разгневанный – контингент, книга З. Прилепина
адресована гораздо более широкой группе читателей. Сживаясь с
Санькой, членом революционной партии, читатель-либерал или
читатель-консерватор и, уж конечно же, читатель-не-определившийся
неожиданно оказывается в ситуации, где он сочувствует идейному
противнику, по крайней мере, человеку, увидав которого на улице, в
деле, в момент сожжения Макдональдса, вызвал бы милицию. Ему –
бунтовщику – и вместе с тем его брошенной ради революционной борьбы
матери. И либералу Безлётову, верному, дружелюбному, со своей
правдой. Автор далёк от того, чтоб ограничиваться описаниями
достоинств «левых» и никчёмности «правых». Будь так, наверное,
сочувствовать главному герою оказалось бы проблематично. Но, нет,
то тут, то там проскальзывают фразы, не то, чтоб близкие к
унизительному психоанализу, но как бы раздевающие и идеологию
героя, и её основы: «Саша делал своё дело, отгоняя иные чувства,
помимо желания разбить и сломать как можно больше»; «На самом деле
это никогда и не было политикой»; «Мы – безотцовщина в поисках
того, кому мы нужны как сыновья». Теперь оппонент с торжествующим
видом не сможет уже уличить Саньку в том, что его политика – не
политика, а все устремления товарищей – на самом деле из-за
семейных проблем. И правильно – какие-либо убеждения не умаляет то,
что они происходят из проблем, так как и не принижает воду то, что
она – всего лишь кислород плюс водород. За то взгляд на героя без
превознесения делает его живей в глазах читателя.
На фоне массы книг под маркой «контркультура», «неформат»,
«альтернатива» и тому подобное, которые, как правило, являют собой
смесь чернухи и порнухи, где умный читатель должен разглядеть
очередное обличение жупела «потребительского общества», роман
«Санькя» представляет собою отличное и исключительное свидетельство
того, что Революция с Литературой – совместимы.
«Русский эпиграфъ»