Цирк в аду
Новый роман Захара Прилепина «Обитель» стал событием не только для постоянных читателей автора, но и для тех, кто до сих пор не воспринимал его всерьёз. Почти восемьсот страниц, описывающих жизнь вымышленного героя Артёма Горяинова в исторической реальности Соловецкого лагеря, производят впечатление долгожданного писательского прорыва.
До сих пор такие объёмы Прилепин брал разве что в жанре ЖЗЛ. До сих пор его героические дерзкие пацаны были каждый со своей железной правдой, которую мало что могло изменить. До сих пор его богатый язык то и дело страдал от неуклюжей стилистики. В «Обители» же на первый взгляд типичная прилепинская история жизни и борьбы молодого человека с ужасами окружающего мира «обросла мясом» исторической архивной фактуры, а язык нашёл верное русло.
В результате получился роман, убедительный в художественном отношении, до физической неуютности актуальный и читающийся со скоростью детектива.
Образованный юноша Артём Горяинов попадает на Соловки за убийство отца, и ему предстоит провести три года в одном из самых страшных и необычных для последующей мировой практики лагерей. В мире, где по странной исторической иронии бок о бок сосуществуют блатные и священники, поэты и крестьяне, контрреволюционеры и бывшие чекисты, герой проходит не то чтобы все круги ада, но самые разные лагерные сюжеты: от тяжёлых «общих работ» до почти вольного труда в лисьем питомнике, от положения приближённого к начальнику лагеря до заключённого расстрельного карцера. «Это не ад и не цирк — это цирк в аду», — говорит Артёму один из его товарищей по несчастью во время очередного смертельного номера.
Артём Горяинов — типичный прилепинский герой. Молодой, ловкий, смелый, честный, пылкий, а потому словно поцелованный судьбой в лоб: живучий и везучий, как никто другой. Все его перипетии проходят на тонкой грани с приключенческим, если не авантюрным романом. Иногда даже кажется, что автор чересчур увлекается своим персонажем и превращает его едва ли не в супергероя, под которого сказочным образом прогибается реальность. Но всё это закономерно оказывается иллюзией. Историческая фактура скрупулёзно собиралась Прилепиным из разных источников, и осведомлённый читатель найдёт в романе много знакомого. Некоторые эпизоды кажутся слишком удивительными, чтобы быть правдой. Но, как известно, жизнь изобретательнее любого вымысла. Например, история, когда Артём чудом скрывается во время массового расстрела между дровами в поленнице, записана Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым в его собственных воспоминаниях о Соловках.
При том, что «Обитель» встретила безоговорочное признание у читателей, рецензии критиков на роман кажутся странными. Да, можно рассуждать о том, что лагерь, с его расстрелами, которые существуют на фоне достойных соловецких театра и музея, — это модель целой страны. Но едва ли эту идею можно считать свежей. Да, можно кривиться от встречи с таким количеством виновных, грешных персонажей, среди которых нет почти ни одного хорошего человека. Но в той же модели страны это не так уж похоже на искусственную выборку. Да, сбивает с толку и то, что сам Прилепин хотел создать крупное историческое полотно, в котором вопросы российской судьбы решались бы на поле между Серебряным веком и революционным террором. Но мощь «Обители» вовсе не в этом.
К переизданию своих предыдущих романов Прилепин признался, что по его ощущениям, ему до сих пор 14 лет. Возможно, поэтому ему так очевидно не удалась «Чёрная обезьяна» — единственная книга, в которой на смену подростковым поискам правды пришёл ощутимо надуманный кризис среднего возраста.
И только столкновение прилепинского принципиально молодого героя с миром, где приключения крайне редко заканчиваются убийством дракона и спасением принцессы, стал по-настоящему взрослой историей.
Неправы и те, кто говорит, что герой в романе не меняется. Он меняется, и ещё как. Его постепенно, почти незаметно, но бесповоротно меняет система, в которой не может долго продержаться личность, не выносящая ни своего, ни чужого стыда, ни слабости, ни жалости. Это система, которая ломает любого, потому что все её меры «социальной безопасности» и «исправления» — всего лишь инструменты обезличивания, уничтожения всего живого в человеке. И это автору удаётся продемонстрировать ненавязчиво, а потому блестяще.
Остроты и веса сюжету придаёт то, что если герои романов «Санькя» или «Патологии» действовали в условиях мира, поделённого на условно «хороших» и «плохих», между которыми ведётся война, то на этот раз Прилепин выбирает гораздо более неоднозначную реальность. «Хорошие» и «плохие» на Соловках — состояния изменчивые. Условность героев здесь определяется не тем, на какой стороне баррикад они существуют, а тем, что в лагере они играют временную роль по законам искусственного мира. Здесь вроде бы есть место дружбе и даже любви, но, как выясняется по ходу событий, всё это скорее желания, выдаваемые за действительность. Человеческая необходимость в ясных координатах, потребность в Другом реализуется, используя тот материал, который есть. Непривлекательная женщина кажется богиней, подлец — мудрецом, а злодей, имеющий неограниченную власть, — великим человеком. И это измельчение фигур, стирание вершин, упрощение чувств — и есть та история страны, которая происходит с нами до сих пор.