Роман Захара Прилепина «Обитель»
Новый роман Захара Прилепина «Обитель» полифоничен в лучших традициях русского полифонического романа. Соответственно, он может быть очень по-разному прочитан и понят.
В книге нет и тени морализаторства, в которое невольно впадают почти все рецензенты. Также нет ни грана политики. К публицистическим выступлениям автора наподобие «Письма товарищу Сталину» роман также отношения не имеет. Никаких окончательных приговоров: думать и решать, почему и зачем с нашей страной случились Соловки и ГУЛАГ, предстоит читателю. Автор широко и очень реалистично рисует картины жизни на каторжном острове. По художественной силе и убедительности проникновения в жизнь СЛОНа (Соловецкого лагеря особого назначения) роман не знает равных в современной литературе. Поэтому это то, что называется «тяжёлая книга», — всё обыденно страшно и страшно своей обыденностью.
Захар Прилепин. Фото с официального сайта
Соловецкий лагерь показан глазами не героя — скорее главного действующего лица Артёма Горяинова. Он выполняет роль Вергилия, провожатого по всем кругам Соловецкого ада.
Положительных героев в романе нет. Палачи оказывается ничем не хуже жертв, а жертвы не лучше палачей. Главный герой романа Артём Горяинов — отцеубийца, правда невольный, в силу абсурдной логики семейного конфликта. Интеллигентнейший Василий Петрович на поверку оказывается офицером колчаковской контрразведки, не брезговавшим лично пытать пленных красноармейцев. Поэт Афанасьев — карточным шулером и притоносодержателем. Бывший белогвардейский офицер Бурцев — главарём шайки грабителей. Даже, казалось бы, совсем святой «владычка» Иоанн — в прошлом обновленец, пытавшийся примирить учения Христа и Ленина.
Сами подвергаясь пыткам и издевательствам, заключённые не прочь, если представляется случай, унизить и товарищей по несчастью, будь то собратья зека или падшие чекисты. Так случается, например, с Бурцевым, получившим пост командира роты, или Артёмом Горяиновым, издевающимся в карцере над приговорёнными к смерти чекистами, которые оказались слабее его.
Мало того, заключённые и тюремщики удивительно легко меняются местами. Начальник лагеря Эйхманис, возомнивший себя полубогом теоретик и практик советских лагерей — в недалёком будущем жертва создаваемой при его активном участии репрессивной машины. Другой руководитель СЛОНа, самодур и садист Ногтёв, сам впоследствии оказывается за колючей проволокой. Кошмар штрафного изолятора на Секирной горе, чекист Санников, под звон колокольчика уводящий на казнь заключённых, как выясняется, не инфернальное существо, а слабый человек, животно боящийся смерти.
Ф. И. Эйхманс в 1930-е годы
Безусловной удачей Прилепина является второй начальник СЛОНа Эйхманис. Его прототип — действительно существовавший Ф. И. Эйхманс (1897–1938). Этот «солдат революции», латышский стрелок и сподвижник Троцкого, принадлежит к большевикам-интеллектуалам. Он довольно образован для людей своего круга, говорит по-французски, наделён острым умом и недюжинным организаторским талантом. Соловецкий лагерь для него — лаборатория по выведению нового человека, а репрессии — лишь одно из неприятных, но необходимых средств на этом пути. Его рассуждения — своего рода самоапология беса (см. ниже цитату из романа).
Картины лагерного быта написаны Прилепиным не менее сильно и безысходно, чем проза Варлама Шаламова, с той лишь разницей, что они развернуты на полотне объёмистого романа.
Лагерь, как и у Шаламова, является опытом ада, который ничему не может научить и из которого ничего нельзя вынести. Можно лишь уцелеть или умереть. Первое счастье выпадает немногим, зато гибель ждёт большинство героев повествования. Но многие ещё до физического уничтожения нравственно сломлены. Цепляясь за жизнь, они предают товарищей по несчастью и теряют способность к какому бы то ни было различению добра и зла. Их девизом могла бы стать известная строка поэта Георгия Иванова «Только бы жить». В карцере Артём просит навестившего его грызуна: «Научи меня жить, крыса». Ему, человеку от природы сильному, уготован удел полной нравственной деградации. В борьбе за выживание он встаёт на путь конформизма и в итоге, приспосабливаясь к обстоятельствам нечеловеческой жизни, теряет какие-либо личностные качества, «стирается». Но и такая мимикрия в лагере не гарантия выживания…
Горяинов — не столь часто встречающийся в русской литературе антигерой. Это маленький человек эпохи ГУЛАГа, обречённый на расчеловечивание. А поначалу кажется, что он такой стойкий и самодостаточный! Последний его человеческий поступок — это когда он встаёт на место назначенного Ногтёвым к расстрелу заключённого, чтобы принять смерть вместе со своей любовницей Галиной. Но самопожертвование оборачивается фарсом. Недаром умный и наблюдательный Василий Петрович говорит, что в лагере нельзя победить. Предполагавшийся расстрел каждого десятого — лишь имитация, злая шутка начлагеря Ногтёва над узниками. И умереть по своей воле, жертвуя собой и оставаясь человеком, Артём не властен!
Кроме реалистичного и очень тяжёлого описания образцового Соловецкого лагеря, в книге есть и другой, метафизический пласт. Это не только и не столько роман о лагере, сколько попытка решить извечный вопрос «русских мальчиков»: что же такое Россия и русские? Настоящая трагедия не в лагерях советского времени самих по себе. Этот социальный ад — отражение внутреннего ада, который носит в себе каждый человек. Он проявляется и в социуме.
Об этом метафорически образно говорит бывший царский офицер: «Была империя, вся лоснилась, — рассуждал Мезерницкий, размахивая руками… — А вот Соловки. И всем тут кажется, что это большевики — большевики всё напортачили. <…> А это империю вывернули наизнанку, всю её шубу! А там вши, гниды всякие, клопы — всё там было! Просто шубу носят подкладкой наверх теперь! Это и есть Соловки!»
И пишет сам Прилепин: «Русскому человеку себя не жалко: это главная его черта», невольно или (что скорее) сознательно перекликаясь с известной мрачной шуткой Максима Горького (кстати, посещавшего СЛОН): «Что человек на Руси ни делает, всё равно его жалко».
Не знаю, «очищает ли душу» роман, это тяжёлая и страшная книга. Но она, несомненно, заставляет задуматься над извечными вопросами русского национального бытия.