«Патологии» Захара Прилепина
В последнее время появилось немало ярких, талантливых произведений военных прозаиков, в том числе о войне в Чечне, но есть сочинения, которые ассоциируются у меня с мыльно-мутными ручейками, вытекающими из худой гарнизонной бани.
Военные действия в Чечне — всенародная трагедия, и писать о ней, на мой взгляд, нужно чистым, бережным пером, а не банным обмылком, потому что на войне, как на войне — там, случается, убивают, ранят и калечат души солдат.
К первой категории я бы отнёс яркий, талантливый роман молодого нижегородского писателя Захара Прилепина «Патологии». Мне кажется, по силе воздействия роман вполне сравним с повестями Юрия Бондарева «Батальоны просят огня» или «Убиты под Москвой» Константина Воробьёва, которые в своё время поразили меня искренностью, окопной правдой и удивительно чистой, жизнеутверждающей тональностью.
Захар Прилепин участник контртеррористических операций в Чечнев 1996 и 1999 годах. На войне человек взрослеет быстро, поэтому, наверное, Прилепин вошел в литературу уже вполне сложившимся писателем.
Роман раскручивается стремительно — так срабатывает пружина рожка автомата, когда стреляют очередями. Группа спецназа из города Святой Спас выгружается из вертушки на окраине Грозного и сразу, едва обустроившись, попадает в самую гущу событий. Характеры героев выписаны скупыми, точными мазками. Они разные, здесь и чеченец Хасан, сменивший паспорт, взявший русское имя, и в составе спецназа отправившийся в Чечню освобождать родную землю от бандитов, и Саня Скворцов, и взводный Шея, и командир отряда Сергей Семёнович Куцый, среди солдат его называют ласково — Семёныч. Многим из них не суждено вернуться домой. При всей разности характеров их объединяет одно — крепкое военное братство.
В романе достоверно всё: обугленные войной пейзажи, рынки, где ощущаешь на себе недобрые взгляды, разбитые бронетехникой дороги со стылыми лужами, страх перед смертью, который бойцы подавляют усилием воли. Удивительно точно схвачена интонация романа. Всё время кажется, что звучит печальная восточная мелодия, она чиста, как и короткая жизнь солдата, в ней нет фальши. Простыми, на первый взгляд, примитивными средствами автор достигает предельной психологической убедительности героев. Такое возможно, если пропустишь всё через себя, через свою душу.
Язык романа динамичен, ёмок. Я противник так называемой ненормативной лексики. Но как упрекнёшь Прилепина за матерок, срывающийся с уст его героев? В боевой обстановке, под пулями, когда на твоих глазах гибнут друзья, по-другому не скажешь, уйдёт правда жизни. Да и не злоупотребляет автор, просто говорит на языке солдата, и ему веришь.
Молодой писатель боец не боится окопной грязи, запаха пороха и нечистот. Его сцены «зачисток» и операций порой излишне натуралистичны. Но опять-таки как обвинишь в этом автора, который даже дома продолжает жить на войне, она возвращается к нему в ночных кошмарах и не покинет до конца жизни. Жестокая правда о войне нужна для того, чтобы войн больше не было. И это нравственно.
Многих смутит название романа — «Патологии», да и мне, признаться, ближе ремарковское «На Западном фронте без перемен». Но название имеет глубокий подтекст. Мы пока не знаем всей правды о Чечне, к тому же в двух чеченских войнах еще столько неразгаданного и странного, что возникают ассоциации с патологическим процессом, поразившим здоровый организм нации.
А теперь другое сочинение, и тоже о Чечне. Игорь Агафонов «Контуженный музыкант, или Сэр Ген и его спутники», повесть, журнал «Московский вестник», номе 6 за 2003 год. Можно оставить в стороне название повести, Бог с ним, с кокетством автора, если бы с названия не начиналась ернически пошлая тональность повести. О чем речь? Концертная бригада, в которой есть и литераторы, отправляется в Чечню. Заметим, не в Сочи, не в Анапу и не за бешеные гонорары поп-музыкантов, а бесплатно, скажем так, по велению сердца, искренне желающих поддержать наших ребят. И кто же, по мнению Игоря Агафонова, входит в эту бригаду? Алкоголики, бездари, аморальные типы, мелкие интриганы.
Нет смысла вникать в подробности этого писания, оно вычурно, непрофессионально и беспомощно. Сошлюсь лишь на одну цитату: «Когда Артур закончил с Улановым, он опять повернулся ко мне: — „Между прочим, сэр Ген, хочу обратить твоё внимание на двойное „д“ в своей фамилии». — «Да? И что?» — «А то, сэр. Я не только поэт, горланящий свои песни, но и врачеватель…»
Как вы думаете, где ведётся этот диалог? В пивном баре на окраине Лондона? Ничуть! На аэродроме Чкаловское, перед отлётом в Чечню. И таких перлов — пруд пруди. А рядом стишата, явно авторского сочинения: «Господа! Суп готов. Для скотов». Ничего, да?
Большая часть повести занята никчемными разговорами, а художественная ткань прозы подменена перезревшей газетной информацией.
Самое поразительное, что это пустопорожнее варево изготовлено сотрудником Военно-художественной студии писателей Министерства обороны. Той самой, в которой в иные времена работали такие яркие таланты, как поэт Виктор Верстаков и прозаик Николай Иванов. Да и не они одни. Неужто поизвелись одаренные военные писатели на Руси?
Да, в последнее десятилетие немало взросло сорной травы на ниве русской словесности. Корневища ее крепки, сплетены плотно, и стоят колючие репейники сплоченно, единой стеной. Для нашей культуры это становится опасным явлением. А сколько бездарных книг издано на средства разбогатевших авторов, в том числе и на военную тему!
Но радует другое: среди этого колючего разнотравья пробивается мощная талантливая поросль. Будущее за такими писателями, как солдат спецназа из Нижнего Захар Прилепин.