Писатели нового века
Было бы странно, если бы мы, выбрав темой номера «Свободу», даже вскользь не упомянули о вольности нынешних деятелей искусства. Литературного, в частности. Это что — свобода от стереотипов или, простите, свобода от совести? Нет нынче запретных тем, нескромных приемов, постыдных выражений — постмодернизм бесцеремонно отворил все глухие затворы советского соцреализма. За эпохой застоя последовала эра свободы «вседозволенности?» — и это в порядке вещей, считают ученые. Положим, так. «Литература — отображение действительности», — утверждают они же. Тогда никаких вопросов. Теперь, конечно, ясно, почему с прилавков сметают Пелевина и Робски (сама не думала, что поставлю их в один ряд), и почему порядочной барышне должно быть срамно взять их книги в руки. Я уверена, что среди читателей тут же найдутся те, кто возьмется доказывать, что новаторство в искусстве всегда вызывало споры: появление звукового кино, абстракционизм в живописи, первые мюзиклы — вообще нонсенс! Но все это со временем стало вызывать подлинное восхищение, меня же волнует другое: станет ли культурной нормой, скажем, порнография в сочинениях того же Пелевина? Пока это нормой литературы (а значит, и жизни) не стало, хочется рассказать вам о по-настоящему свободных художниках слова, почти все — наши современники.
Лично у меня их талант, несмотря на… многое, сомнений не вызывает.
Захар Прилепин, будучи финалистом «Русского Букера» и лауреатом премии «Национальный бестселлер», определяет жанр одной своей книги как «пацанские рассказы». Очерки с привкусом крови, где крепкое словцо не только уместно, но и необходимо, а герои-«пацаны»насмерть стоят за правду и честь. Пьянство, разумеется, здесь норма жизни, и «каждый неприкаянный подросток на злом косноязычье говорит». Человеку, борющемуся за чистоту родного языка, все это должно претить, но… Что поделать, Прилепин в совершенстве владеет этим самым языком. Его «Патологии», где место действия — Чечня, читать страшно, но нужно. Потому что сам он воевал там и пишет, не боясь уже ни Бога, ни черта. Проза Прилепина для тех, кто жаждет объективности и способен оценить степень духовной независимости его героев.
Сергей Довлатов навсегда покорил мое сердце своим безошибочным чувством языка и стиля. Они с Прилепиным похожи и не только в этом: и ситуация беспробудного пьянства на протяжении ряда рассказов, и бранные словеса в речи своих персонажей, но главным героем Довлатова, как правило, выступает интеллигент, с грустной улыбкой осмысляющий ситуацию вокруг. «Конек» этого автора — советская действительность и будни в эмиграции в США. Используя в художественной речи практически весь арсенал русского мата, Довлатов никогда не опускается до пошлости. Эта потрясающая сдержанность и аккуратность на краю бездны открывающихся возможностей, не может не потрясать. И это, мне кажется, феномен: почему Довлатову позволены такие вольности, а другие авторы (будем называть их так) за это подвергаются осуждению и забвению?
И наконец, Даниил Хармс. Кто читал его однажды — не забудет никогда. Свобода у него иная. Пишет, кажется, что в голову взбредет, и дела ему нет, как его поймет читатель. Хармс возводит абсурд в культ и завораживает — надо же! Сочинения его относятся к первой половине прошлого века (тоже время мало спокойное), но имеют ли ситуации принадлежность к эпохе? Я, было, хотела привести как доказательство цитаты-законченные произведения, но поняла, что этого автора надо осознавать целиком.