«Имперский текст» Захара Прилепина (к постановке вопроса)
Спор об империи, отчаянный и ожесточенный, длится не первый год. Яростные «имперцы» поют оды новому сильному государству, бравируют внешнеполитическими успехами текущего руководства, возносят российскую государственную справедливость на небесные сини. Их противники копаются в прошлом, сыплют историческими аналогиями и вновь вскрывшимися фактами, указывают на нерешенные социальные, политические, экономические и прочие проблемы. Совсем недавно в связи с событиями 08.08.08. в дискуссию включились и западные СМИ, однако существенных подвижек в решении проблемы не нашли и там (1).
В самом вопросе — является ли Россия Империей? — изначально заложена какая-то нечеткость, предполагающая ситуацию из известной индийской сказки про слона и слепцов его ощупывающих. Современная Российская Империя существует, это неоспоримый факт, который проявляется в социальной действительности не столько как явное укрепление державногосударственной вертикали, сколько как своеобразная общественно-психологическая реакция на это укрепление. «Капитализм, — поясняет профессор Санкт-петербургского университета Дмитрий Иванов, — не просто формация, а постоянная трансформация. Сейчас мы живем в условиях глэм-капитализма и глэм-демократии <…> Получив право голоса, большинство населения не хочет и не умеет свой голос использовать — им не понятны политические дебаты, их трудно заманить на выборы… Использование простых, ярких, всем понятных образов становится единственной рациональной стратегией, чтобы, как говорят, „мобилизовать электорат“. Это не просто манипуляция злонамеренных политиков — яркая картинка вроде Путина в кабине истребителя становится политической повесткой» (2). Иными словами, теперешнее информационное поле давным-давно превратилось в «имперский дискурс», без которого уже невозможно функционирование ни современных идеологических доктрин, ни культуры, ни каких-либо других сфер общественного сознания.
В этой статье мы попробуем рассмотреть этот важнейший социальный феномен в контексте творчества одного из самых заметных писателей начала 21 века — Захара Прилепина.
Империя и ее атрибуты*.
Большинство исследователей связывают формирование новой идейно-духовной атмосферы и идеологической парадигмы с падением башен-близнецов 11 сентября 2001 года, когда весь мир стал свидетелем смерти демократии как социально-политической стратегии организации государства и общества.
Новое социальное образование получило название «империи» или, как чаще говорят, имея в виду становящийся характер, «протоимперии». Россия не стала здесь исключением. Напротив, путинская восьмилетка закрепилась в общественном сознании как своеобразный спурт в сторону усиления государственной вертикали, наращивания всеобщей власти капитала и выстраивания четкой, идеологически ангажированной, медиастратогеммы. (ср. заголовки западных СМИ за последний год — «Россия как империя и периферия», «Путинская империя» и т. п.). По сути, мы стали жертвами общемировой практики: демократия с идеалами свободы и равенства стремиться к самоустранению в той степени, в какой эффективнее работают политические технологии, PR и другие средства технологического манипулирования, оборачивающие отдельных личностей в пассивную массу-электорат, для которой не остается никакой роли, кроме поддержания различного рода мифов, являющихся залогом стабильности и порядка.
Состояние империи — это, по сути, потеря отдельно взятым человеком не только способности реально влиять на что-либо, но и хотя бы возможности попросту контролировать ход собственных мыслей или умозаключений.Ситуация империи предполагает, образно выражаясь, вечный поиск под елкой Деда Мороза и подарков, которых никогда не было. Этот процесс поиска, спровоцированного и в принципе не мотивированного, — самое характернейшее из состояний современного человека, поиска, где роль своеобразного и единственного фарватера выполняют медийные средства, прежде всего, интернет и ТВ. Оказываясь посреди необработанного и в общем-то не нужного информационного мусора, окончательно во всем запутавшейся личности свойственно обратить все свои надежды к государству как единственному гаранту ее гражданских прав и свобод. (Данные последних опросов общественного мнения: 58% российских телезрителей приветствовали бы введение государственной цензуры на ТВ.) (3) Но государство способно лишь играть мускулами, чтобы не потерять лицо: в реальности оно находится в точно такой же ситуации.
Таким образом, империя — это, с одной стороны, определенный способ социально-идеологического устройства, характеризующийся:
А) всеобщей властью рынка, который захватывает все сферы производства, в особенности электронного и духовного (складывание т. н. экономики культуры) и капитала, по большей части виртуального;
Б) политическое манипулирование, информационное и культурное давление;
В) дезорганизацией отдельной личности, превращение его в пассивного потребителя информационных и иных продуктов;
а с другой стороны, особое состояние гражданина, являющееся реакцией на эту самую дезорганизацию.
На деле империя активирует следующее:
1. Актуализация текста (4).
Постмодернистское утверждение, что «вне текста ничего не существует» (Ж.Деррида), в большей степени актуализировалось с развитием новейших технологий коммуникации, прежде всего, интернета и связанного с ним бума т. н. «социальных сетей»: ЖЖ, Liveinternet, Vkontakte, Facebook, MySpace. В современных условиях текст замещает личность, а живое общение нивелируется, переходит в текстовую форму — переписка по е-почте, общение с помощью мессенджеров и SMS. Таким образом, «живое» слово (которое, по словам Деррида, более всего сопряжен с реальностью) вымывается письменным текстом, который взаимодействует со все возрастающим количеством других текстов, наслаивающих друг на друга в голове читателя.
2. Солипсизм.
Вполне очевидное следствие актуализации текста.
Традиционно под солипсизмом понимают некую крайнюю форму субъективного идеализма, суть которой заключается в том, что вся окружающая действительность признается существующей только лишь в сознании конкретного индивида (Фихте, Беркли). Показательно также, что появление этой философии сопровождалось настоящим литературным всплеском в Европе (особенно в Германии), ср. слова молодого Людвига Тика: «Мы вышли из литературы», Клеменс Брентано: «Постепенно я все больше и больше осознаю, что ими (романами) непроизвольно определяется множество наших действий и что особенно женщины к концу своей жизни становятся простыми копиями героинь из романов» (цит. по Рюдигер Сафрански «Гофман» — М. «Молодая гвардия», ЖЗЛ, 2005 г.).
В переносе на теперешнюю действительность солипсизм означает: существует лишь то, что я вижу.
3. Отсутствие смыслоположения.
Текущая реальность становится текучкой новостных сюжетов через сознание индивида. Остановиться и понять смысл этого движения — невозможно, «это-есть-потому-что-есть». Отсюда ощущение тотальной несвободы, существование которого практически не отрицается современной наукой (5).
В итоге современный человек попадает в ситуацию вопрошения без ответа, становится пленником бессмыслицы окружающей его действительности. Его выход — это либо
а) бунт через т. н. «внутреннюю эмиграцию»,
либо
б) Человек = функция. Долг важнее свободы. Или «киберсоциальность» — прикрытие вопросов различными ширмами целей, функций, дел (6, 7). Человек = функция. Долг важнее свободы.
Во втором случае это означает лишь «служение» культу успешности, который совершенно очевидно приводит к «имперскому мироощущению» как реакции на «конец эпохи шанса» (90-е), которая впоследствии трансформируется в тоску по прошлому (Советский союз как идеальная империя).
4. Идеализация прошлого (8)
В данной статье нас в большей степени интересует то, как на «имперскую реальность» прореагировала литература, каковы закономерности ее существования и функционирования. На эти и другие вопросы рассмотрим в следующем разделе.
«Имперский жанр»
Художник должен научиться видеть действительность глазами жанра. Понять определенные стороны действительности можно только в связи с определенными способами ее выражения.
Бахтин М.М.
Со всей очевидностью стоит заключить, что современная литература уже в достаточной степени овладела «имперским жанром». Так или иначе, к нему обращаются самые заметные авторы последних лет: поэты Алексей Никонов и Андрей Родионов, писатели Михаил Елизаров и Владимир Сорокин, молодые литераторы Денис Гуцко и Захар Прилепин.
Главными особенностями «имперского жанра», на наш взгляд, являются:
а) стремление уместить в романной форме античный эпос, настоящее и прошлое, пользуясь терминологией М. М. Бахтина (9);
б) автобиографизм или же наоборот, ориентация на т. н. stranger-than-fiction (больше вымысла, по-русски);
в) предельная простота образов и сюжетики;
г) тема «маленького человека» трактуется в духе «человек-функция» (несвобода, четкость выполняемой работы);
д) основной фон произведений: депрессия как состояние героя и реальности вследствие непонимания себя и мира вокруг;
е) обращенность к советской литературе и времени.
В строгом смысле русская литература была имперской всегда. Все перечисленные особенности (за исключением, пожалуй, простоты образов и сюжета: здесь заметно явное влияние массовой культуры, или явного автобиографизма) так или иначе остаются характерными для любого классического произведения, начиная с пушкинского творчества («Пиковая дама», «Борис Годунов») и заканчивая, скажем, «Домом на набережной» Юрия Трифонова.
Что выделяет литературу современную, так это прежде всего т. н. «Я»-ориентация (следствие солипсизма), иначе говоря, попытка слиться автора с текстом (т.н. сам-себе-текст), создание мифов вокруг себя и своего произведения. Сюда же стоит отнести и популярность жанра биографии (победа Дм.Быкова с романом «Пастернак» в крупнейшем литконкурсе «Большая книга» как доказательство).
Вместе с тем стоит отметить вполне осознанную авторскую борьбу (во многом обреченную, т. к. писателю приходится на поле соперника) с постмодернизмом. Отсюда расцвет реалистической (Прилепин, Сенчин, Гуцко, Санаев, Самсонов), с одной стороны, и трэшевой (Елизаров, Родионов, первые вещи Денежкиной, Никонов, Пепперштейн) литературы, с другой.
Меняется и литературная среда. Количество тех, кто считает себя писателем, неуклонно растет. Потенциально, каждый может стать автором хоть одной книги своих воспоминаний или может опубликовать свой блог. Сейчас не представляет проблемы напечатать произведение за свой счет, продавать ее, выкладывать для бесплатного скачивания. Роман не может не реагировать на изменение технологий (10), оттого принимает самые новые формы, постепенно персонализируясь, дробясь на сегменты как аудиторные, так и чисто формальные (роман в рассказах, роман-фрагмент) и в то же время схематизируясь (как в рекламе) в погоне за читательским вниманием. То же в поэзии — стадионная поэзия делается невозможной, она становится достоянием определенной субкультуры, которая тоже бесконечно дробиться на различные группы и подгруппы — любителей, ценителей, специалистов, коллег.
Все это реализуется уже сейчас в творчестве множества заслуженных литераторов, в частности в произведениях одного из самых ярких явлений современной литературы — Захара Прилепина.
«Имперский текст» Захара Прилепина
Конечно, мне бы хотелось написать эпос или семейный роман…
Но отсутствие событий иногда убивает общество хуже всякой войны. Происходит явная деградация человека. И это отсутствие жизненной энергии, энергии событий рано или поздно дают совершенно безумный взрыв в обществе. Нужна война или не нужна, это даже не нам решать, это решается свыше, по воле Бога. Но, думаю, без событий любое общество, или даже все человечество, просто вымрет.
Захар Прилепин (из интервью)
Тридцатитрехлетний нижегородский писатель и эссеист Захар (Евгений) Прилепин, начал публиковаться в 2004 году, в основном в «толстых» журналах. После того, как его первый роман «Патологии» был издан столичным «Ad Marginem’ом» он стал постоянным финалистом различных премий, что вкупе с яркой биографией (служба спецназовцем в Чечне, участие в запрещенной политической партии, журналистская деятельность) способствовало невероятной его популярности. Творческое наследие Прилепина — 3 романа («Патологии», «Санькя», «Грех»), сборник рассказов («Ботинки, полные горячей водкой») и эссе («Я пришел из России»), а также добрая сотня газетно-журнальных публикаций.
Рассуждая о невероятной востребованности это нижегородского писателя, критики и исследователи сходятся в том, что его творчество заключило в себе сразу все важные для сегодняшней культуры тенденции. Прежде всего это:
1. Прилепин — один зачинателей «нового реализма» и «новой искренности» в современной русской литературе (первый роман этого направления — «Минус» Сенчина). Его проза чужда стилистическим вывертам, композиционным изыскам, выдуманным построениям, допущениям и фантастике. Формальная сторона его прозы практически не находит оснований для научного анализа.
2. Прилепин — в принципе, достаточно жанровый автор. Его рассказы и романы — это, выражаясь по-западному, male-lit (самый близкий аналог — Ник Хорнби), «мужская проза» (характерен подзаголовок к сборнику «Ботинки, полные горячей водкой» — «Пацанские рассказы»).
3. Прилепин — выходец из мощной «литературной службы» «Форума молодых писателей», стартовая площадка для нового молодого писателя.
При этом Прилепин, безусловно, писатель «имперского жанра» (его проимперские взгляды не секрет (11), оттого он так любим Вл. Бондаренко и газетой «Завтра»), более того, некоторое единое содержание, пусть порою выраженное по-разному, всех его произведений, позволяет говорить о наличии у него своего рода «имперского текста», описывающего реалии современной России и человека. Действительно, разница между романами Прилепина заключается лишь в сюжете (чеченская война — революционный экстремизм — простая жизнь простого парня, городского романтика) и имени полностью автобиографичного героя (Егор Ташевский — Саша Тишин — Захарка), воздерживающегося от каких-либо суждений о происходящем, умеющего радоваться простым земным радостям, являясь при этом носителем главной истины о человеке и родине. Верно также и другое замечание — проза Прилепина настолько мощно отражает жизнь, что это несомненно идет в ущерб художественности. Лев Данилкин заметил, что порой кажется, что писатель нарочно вырывает из предложений всякую литературность (мотивировки персонажей, языковая характеристика), при этом, правда, романа не выходит (12). С последней частью этого утверждения стоит поспорить: герой Прилепина — это тот самый имперский человек-функция, человек-картонка, все действия сводятся к вполне элементарным поступкам. В случае Саше Тишина — это протестовать, в случае Егора Ташевского — выживать и т. д. И в этом смысле — каждый из них действительно герой своего времени, не положительный, не отрицательный, просто смоделированный, устоявшийся и не меняющийся. Чего хотят прекрасные, в общем-то, ребята из «Союза Созидающих» — не ясно. Их протест довольно механичен, об этом красноречиво говорит финал: вместо того, чтобы действовать дальше развивать свой успех, восставшие готовятся к обороне. Об этом справедливо заметил Сергей Беляков (13). А обороняются они потому, что их функция выполнена, в ней не было смысла, как нет смысла во всем вокруг в имперской реальности. Ср. слова последней страницы «Патологий»: «Подумал вяло, что в этом есть какой-то смысл: карты… мы в них играли… в карты, когда летели сюда… Но в этом не было никакого смысла (курсив мой — В.П.)». Показательно также, что прилепинский герой никогда не рефлексирует, не делает выводов, а только слушает происходящее вокруг, избегая программных суждений. Его мир достаточно просто и четок. То же в «Грехе» — лучшем прилепинском произведении — герой пьет, потому что нельзя не пить, и живет, потому что нельзя не жить. Сходный мотив находим у Сенчина. При этом у обоих: автор настолько слит со своим текстовым двойником, что говорить о них раздельно практически невозможно.
Подобная трактовка мира и себя (автор все-таки равен герою) приводит к неизбежному дроблению формы — от идеологического романа к роману в рассказах и в итоге к сборнику рассказов, а позже и эссе. Здесь все объяснимо: дневник всегда фрагментарен. А имперский текст Захара Прилепина в конечном итоге оказывается дневником романтизированного, в принципе сильного, человека, не знающего, что с это самой силой делать в насквозь патологичном мире.
Важное место в творчестве Прилепина занимают т. н. «лирические страницы» (сцены детства, деревенские сцены). Их функция, на наш взгляд, отразить мироощущение имперского человека через завороженность окружающей реальностью. Ср. А. Никонов:
я и теперь заворожён реальностью,
и даже, подпишусь под тем,
что не хочу ничего другого,
потому что не знаю зачем.
В них, кстати, содержится и попытка писателя уместить прошлое в настоящем, иначе говоря — эпос (застывшее время героев и всемирного рая) в романе (настоящее неадекватное судьбе героя). Детство — это всегда рай, время, когда действовали герои, «отцы», а деревня — то место, где можно спастись, «схорониться». Деревня и детство поэтизируются, также, как и любовь, простая и нежная, но в тоже время обреченная. В сущности, любое проявление реальности у Прилепина обречено, хрупко. Любовь не вечна («Патологии», Санькя»), тело, полное сил и желаний, смертно («Патологии», «Грех»). Невозможность совмещения прошлого и настоящего, желаемого и действительного на практике, как правило, приводит героя к разладу с Богом (религиозными мотивами пропитан практически любой прилепинский текст), к пониманию его не всесильности и в конечном счете к фатализму. Или, переводя все это на язык империи, к киберсоциальности и постоянной депрессии от неминуемого разлада. Характерна языковая картина прилепинских романов: чаще всего употребляемые слова (количественно) — «никогда», «я», «она».
Таким образом, даже поверхностное рассмотрение произведений Захара Прилепина дает основание говорить созданном им «имперском тексте», который программирует не только существование его героев, но и их автора. Конечно, это исследование не могло раскрыть все черты «имперского жанра» его творчества, и эта проблема безусловно заслуживает дальнейшего изучения.
Ссылки:
1. http://www.inosmi.ru/stories/06/06/13/3482/243673.html
2. http://www.expert.ru/printissues/russian_reporter/2008/46/interview_ivanov/
3. http://www.aif.ru/society/article/23453
4. http://www.rvb.ru/philologica/02/02postmodernism.htm
5. http://society.polbu.ru/shabanova_freedom/ch12_all.html
6. http://slovari.yandex.ru/dict/psychlex4/article/PS4/ps4-0167.htm
7. http://glafirum.livejournal.com/16961.html
8. http://www.superjob.ru/research/articles/451/
9. http://mmbakhtin.narod.ru/eposrom.html
10. http://www.afisha.ru/blogcomments/3581/
11. http://www.zaharprilepin.ru/ru/pressa/intervyu/zavtra.html
12. http://www.zaharprilepin.ru/ru/pressa/sankya/afisha.html
13. http://www.zaharprilepin.ru/ru/pressa/sankya/novyi_mir.html
* В данном разделе тезисно рассматриваются основные философские положения теории империи, их толкование и обоснование не являются такой уж недоступной темой и так или иначе разрабатываются практически во всех современных социальных исследованиях. См., например, А. В. Бузгалин «Альтерглобализм: в поисках позитивной альтернативы новой империи» («Век глобализации» № 1, М., 2008 г.)