Тюрьма и революция

"Не хватает в ладонях гвоздей, чтобы в рай поманить тебя жестом". В этих поэтических строчках одного из авторов сборника "Лимонка в тюрьму" Сергея Соловья отразилось специфическое сочетание мученической жертвенности "русских мальчиков" и французской любви к эпатажу буржуа, привитой своим юным адептам экс-парижанином Эдуардом Лимоновым. И это только одна из множества своеобразных особенностей и сочетаний несочитаемого, присущих давно запрещенной Национал-большевистской партии (НБП). Еще в них отразилась присущая этой же организации неловкая претенциозность. Но ведь

трудно требовать ловкости от того, кого распинают на кресте.

"Лимонка в тюрьму" — сборник текстов малой формы в том же роде, как "Революция" и "Война", которые Захар Прилепин издал раньше, снабдив компиляции рассказов других авторов своим именем, написанным крупными буквами на обложке. Здесь маркетинговый прием тот же самый, но, в отличие от тех двух томов, и круг писателей, и тема "Лимонки в тюрьму" более ограниченные, конкретные и четкие. Последний сборник представляет собой более "специализированную" подборку, если можно так выразиться. И она имеет прямое отношение к книге "Санькя", ставшей шесть лет назад настоящим прорывом для Прилепина.

Теперь уже о феномене НБП можно говорить постфактум, ретроспективно. Многие уже начали делать это довольно давно и продолжают прямо сейчас. Более того, сборник, "брендированный" именем Прилепина, уже не первый в своем роде. Из всех политических движений или субкультур постсоветской России именно питомцы Эдуарда Лимонова всегда были, по понятным причинам, наиболее склонны к искусству вообще и к литературе в особенности. Еще в 2005 году Илья Кормильцев издал в своей "Ультра.Культуре" сборник "Поколение "Лимонки", круг авторов которой частично совпадает с кругом авторов нового издания. Библиография художественных произведений, написанных о, по мотивам, вокруг да около НБП и теми, кто был в ее рядах, уже весьма обширная — от "Евангелия от экстремиста" Романа Коноплева до "Вируса восстания" Дмитрия Тараторина или "Камикадзе" Ильи Стогова.

Другое дело, что том, выпущенный под именем (в данном случае это самое точное и буквальное определение) литературной "звезды" Прилепина, дает шанс на то, что об этом в высшей степени спорном, своеобразном, с точки зрения одних уродливом, а для других, наоборот, прекрасном движении-субкультуре узнает более широкий круг читателей.

Впрочем, узнает — не значит поймет. Ни в сборнике, "маркированном" именем Захара Прилепина, ни в моей рецензии на него речь не идет об объяснении самого явления НБП. Серьезный политологический и социологический анализ — задача других авторов.

Между прочим, я обнаружил почти прямую перекличку между двумя аналитиками — идеологическими антиподами именно тогда, когда речь зашла о партии Лимонова. Левак Александр Тарасов и националист Валерий Соловей — оба люди взрослые и очень умные. Каждый из них написал труд, где представлен анализ истории политических организаций и сообществ в соответствующих авторам сегментах политического спектра. У книг даже названия похожие: "Революция не всерьез" Тарасова и "Несостоявшаяся революция" Соловья. Так вот, среди аргументированной и подробной, зачастую просто разгромной критики практически всех объединений, как левых, так и правых радикалов в российской политике 1990—2000-х,

чуть ли не единственной группой, которая удостоилась уважительных и комплиментарных комментариев и первого, и второго политологов, стали именно нацболы Лимонова.

Совпадение удивительное и закономерное одновременно.

Новый сборник литературных упражнений "лимоновцев" отличается тем, что все произведения объединены одной темой. И имя ей тюрьма. Это подборка текстов нацболов, отсидевших в российских тюрьмах и написавших о своем опыте.

Так получилось, что слова "НБП" и "заключение" или "тюрьма" в российском информационном потоке прошлого десятилетия шли подряд. Именно нацболы вернули в Россию тему страдания "за идею", идеалистического мученичества, причем сделали это в нулевые, дух которых был прямо враждебен любому идеализму. Сочетание жертвенности и заносчивости, специфической гордыни революционера в нацболах всегда было сродни их способности сопрягать в себе, своих высказываниях и поступках самые разнородные вещи. Вслед за своим вождем, знаменем и именем (была такая очень яркая "вождистская" кричалка "Наше имя Эдуард Лимонов"), проницательно-умным, точным и поразительно наивным, скромным и бесконечно поглощенным самовосхвалением, романтичным и циничным одновременно, они всегда сочетали в себе все эти и еще множество качеств и характеристик, зачастую прямо противоположных.

Зачем мальчики и девочки шли в тюрьму? Совсем не факт, что данная книга сможет дать ответ на этот вопрос читателям "со стороны". Вероятно, недоуменно чешущий в затылке или крутящий пальцем у виска обыватель и после ее прочтения продолжит чесать и крутить. Надо быть или по крайней мере уметь влезть в шкуру первого постсоветского поколения, выросшего на уродливом пепелище прежнего социума, чтобы не понять, а прочувствовать, что тюрьма еще не самое страшное, что может быть в жизни. И не самое отвратительное.

Большинство текстов в "Лимонке в тюрьму", если оценивать их по чисто литературному счету, обладают весьма скромными художественными достоинствами.

Они ценны тем, что представляют собой подлинные свидетельства, недостатки которых говорят об авторах, поколении и эпохе не меньше, чем их достоинства.

Вот Раймонд Крумгольд пишет об одном из бывших товарищей (тот позднее оказался предателем, дал на автора показания, но это в данном случае неважно и ни о чем не говорит), который своим характером был ему совсем не близок. "Но я очень ценил его болезненное самолюбие, желание состояться, желание быть". В данной реплике приоткрывается нечто, что может навести на след загадки, откуда же в России Владимира Путина появились эти странные нацболы, такие русские и такие нездешние одновременно.

Как тюрьма может иметь какое-то отношение к самореализации? Но те, кто побывал внутри этого сообщества, подтвердят вам, что среди нацболов перемещение в категорию политзеков, "сидельцев" было настоящей инициацией и переходом в высшую касту. И насколько подобный жизненный выбор для применения своих времени, сил и пресловутых "лучших лет", над которыми так любят проливать крокодиловы слезы критики Лимонова и его воспитанников, хуже, чем социализация в современной России, — вопрос по-прежнему открытый. Сам факт того, что десятки и сотни наших молодых соотечественников предпочли уход в столь "своеобычное" и спорное радикальное движение встраиванию в существующую ныне в стране социальную систему, должен быть настоящей пощечиной для всех, кто эту систему пытается защищать.

А еще тысячи их товарищей по всей стране знали списки политзеков наизусть и называли их героями безо всяких кавычек. Латвийский борец за права русских Крумгольд, антиукраинский украинец и тюремный метафизик Игорь Гаркавенко, один из прототипов прилепинского "Саньки" Анатолий Тишин, художница Наталья Чернова, поэт Анна Петренко, архетипичный в своей жертвенности русский мальчик Максим Громов и ницшеанский гордец Сергей Соловей — все эти имена в свое время значились в святцах участников сообщества, разбросанных по всей России. Они сидели, они об этом написали, а их старший товарищ Прилепин помог это издать.

Есть люди, и они не из числа самих нацболов, которые считают, что НБП — вообще лучшее, что было в России за последние двадцать лет. И то, что созданный на этом материале "Санькя" стал, по оценкам многих, главным русским романом десятилетия, тоже должно говорить о многом.

Выход "Лимонки в тюрьму" в год, когда в России случилась история Pussy Riot и начались репрессии по "болотному делу", представляется своевременным.

Можно не сомневаться: для тех, кто думает, что массовые политические преследования в России начались вчера, станет новостью, что у одной, не очень большой на самом-то деле, оппозиционной организации еще в 2005 году в тюрьмах одномоментно томилось более 50 активистов, приговоренных к реальным, по несколько лет, срокам заключения за мирные, ненасильственные акции протеста, каждая из которых длилась минуты. И что они начали бороться против Путина еще тогда, когда это было совсем не модно.

Антон Семикин, "Каспаров.ру" - 12.11.12