7 июля — день рождения Захара Прилепина. Одним из первых он получил звание «российский писатель». Журналист, филолог, бизнесмен, политик, музыкант, актер. Его талант находит самые причудливые выражения. Имя Захара «либеральной общественности» — что красная тряпка для быка, к сто тридцатой по счету корриде. Это обстоятельство, пожалуй, добавляет еще больше шарма Прилепину. Идейный национал-большевик приучил читателя к простому: даже если с каждым его словом последний не согласен, все равно прочитает статью, колонку или книгу.

Захар — натура широкая. Служить в ОМОНе и учиться на вечерке филологического факультета, согласитесь, удел не человека из толпы. Скромная подработка вышибалой в ночных клубах на этом фоне выглядит более чем уместно. В американских условиях из него бы непременно получился актер. Фактурный, харизматичный. Вин Дизель, Джейсон Стетхем… Захар Прилепин не затерялся бы в этой линейке героев боевиков. Раскраивая черепа ударами весом с добрую наковальню, он бы, в отличие от шаблонных дизелей, непременно выдавал яркий спич, содержащий разной степени глубины мысли и образы. Но то — в американских условиях. Наши суглинки сулили несколько иную судьбу и совсем иные лавры. Здесь, чтобы выжить, приходилось брать смены на московской трассе и тормозить фуры с Кавказа с целью экспроприации у южных гостей апельсинов, арбузов, бананов. В прилепинском доме лишь картошка имелась…

Вуз был окончен, в жизни нужно пришлось что-то менять. В 1999 году (ох уж эта магия девяток) Прилепин решается попробовать себя в качестве журналиста. На тот момент ему стукнуло 24 года. «Я, филолог по образованию, сам занялся журналистикой совершенно случайно. Когда срочно нужна была работа, я встретил своего старого приятеля по филфаку, который и предложил мне писать статьи: "Бог с тобой, какой из меня журналист? Я же ничего не знаю!". Как мне иронично ответил этот же знакомый, в журналистике работают те, кто ничего не знает, но обо всем имеют собственное мнение».

Нижегородская газета «Дело» принимает в свой штат Захара. Под различными псевдонимами (наиболее известным стал «Евгений Лавлинский») публикуются его материалы. «Газета, правда, была желтая, страшная, местами даже черносотенная, хотя и входила в холдинг Сергея Кириенко», — скажет впоследствии новоявленный журналист, — «И я понял, что трачу жизнь ни на что, — и стал писать роман. Сначала это был роман про любовь, но постепенно (я работал года три-четыре) он превратился в роман про Чечню как про самый сильный мой жизненный опыт — как говорится, у нас что ни делай, а выходит автомат Калашникова».

Журналистская деятельность быстро превратилась в рутину. А обладатель характера, схожего с прилепинским, чурается всего рутинного по определению. Осталось лишь определиться, куда бежать и наметить план побега. «Я понял, что трачу жизнь ни на что, — и стал писать роман». Так российская литература заполучила в свои цепкие лапы новое явление.

Журналистика, вместе с тем, не уходит из жизни Прилепина. Приобретает другие черты. Теперь это не конвейерная работа, а штучное производство. Его статьи будут публиковаться в различных изданиях: «Литературной газете», «На краю», «Лимонка», «Север», «Генеральная линия», «Новый мир», «Сноб», «Русский пионер».

Уже на правах колумниста Захар печатался в изданиях «Сноб», «Огонек», «Русская жизнь» и «Медведь». Его тексты находили место в таких уютных уголках, как «Sex in the city» и «Glamour».

Политические взгляды предопределили работу Прилепина главным редактором газеты «Народный наблюдатель», относящейся к отделению нацболов в Нижнем Новгороде. Позже он станет гендиректором «Новой газеты» в том же городе. И примет полномочия шеф-редактора портала «Свободная пресса».

Во времена, когда высказывание радикальных идей порицаемо и наказуемо, Прилепин вряд ли мог не заслужить положения «политического фрика». Его «Письмо товарищу Сталину» вызвало бурю негодования. От имени либеральной общественности писатель и журналист высказал крайне немодные оценки заслуг товарища Джугашвили. «Само мое письмо было задумано после очередной скотской вакханалии в прессе, случившейся в последнее 9 мая, и еще раз повторенной вакханалии 22 июня сего года. К этим вакханалиям многие привыкли, и многие с ними смирились. Кроме, собственно, миллионов людей, проживающих в России. Чтобы хоть как-то объяснить колоссальное чувство почтения к Сталину в народной среде, моими оппонентами приводится довод о том, что все сидевшие в лагерях — погибли, и теперь по Сталину скучают дети палачей и стукачей».

В конце июня этого года имя Захара вновь оказалось связано с шумихой в СМИ. Газета «Аргументы и факты» обратилась к нему с просьбой дать комментарий для заметки о геях. По теме, как после скажет «комментатор», которая его «вообще волнует мало», он предъявил два тезиса: «1. Все люди свободы, и имеют полное право распоряжаться своими половыми органами по личному усмотрению. Геи и геи — да на здоровье.

2. Усыновлять детей мужские пары не должны. Это моя точка зрения. Это не ваша свобода: детей, в конце концов, не спрашивает желают ли они себе таких родителей».

Креативщики «Аиф» решили придать материалу более кошерное звучание. Заголовки блистали. «Пусть они найдут свой ад!» (хорошо хоть, не зад) и «Гей, кыш от детей» (обличивший в авторе заглавия стихотворца уровня ребенка с ограниченными умственными способностями). Мило, не правда ли? Креатуру газеты Прилепин, разумеется, принял в штыки. Коротко отреагировал на своей страничке в Фэйсбуке: «Уроды».

Оттого меньше склонять имя Прилепина на все лады не стали, ясное дело. Как известно, проблема гей-сообщества — самая сущностная в современной России. Если в номере газеты или обновлении интернет-портала про представителей секс-меньшинств не сказано ни слова, это означает, что произошло ущемление прав оных, дало о себе знать и профнепригодное поведение сотрудников изданий.

Писатель Вадим Левенталь, являющийся обозревателем «Известий» вполне справедливо рассудил дикость ситуации, когда пишущего человека просят дать комментарий по телефону вместо того, чтобы попросить написать статью, в которой можно было бы развернуть мнение, сдержанно, взвешенно изложить свои мысли.

Либеральная же общественность может лишь возрадоваться. Есть «основания» погаркивать на неудобного оппонента: «мракобес!», «кровожадный!». Неудобность, кстати, — неотъемлемая черта Прилепина, возможно, определяющая. За неудобность его и любят, и ненавидят. Для писателя и журналиста — это норма. 36,6.

"Газета о газетах"