«Никуда мы не ушли…» (литература)

Захар Прилепин. Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы. М., АСТ, 2017

Поручик Гаврила Державин, адмирал Александр Шишков, генерал-лейтенант Денис Давыдов, полковник Фёдор Глинка, штабс-капитан Константин Батюшков, генерал-майор Павел Катенин, корнет Пётр Вяземский, ротмистр Пётр Чаадаев, майор Владимир Раевский, штабс-капитан Александр Бестужев-Марлинский. Таковы герои новой книги Захара Прилепина «Взвод». Все (ну, или почти все) они так или иначе знакомы образованному читателю как поэты и прозаики XIX века. Военная же их биография известна в гораздо меньшей степени, этот пробел и вознамерился восполнить Прилепин. Это закономерно, ведь здесь сходятся его читательские и писательские интересы. Война — это лейтмотив, как творческой, так и человеческой судьбы Прилепина — бывшего омоновца, участника контртеррористических операций в Чечне и Дагестане, а ныне заместителя командира разведывательно-штурмового батальона армии ДНР.

Каждая глава этой объёмной (более 700 страниц) книги озаглавлена броской (и, разумеется, посвященной войне) строчкой литератора, которому глава посвящена. Общая интонация этих цитат — торжественная, патриотически приподнятая. В этой тональности выдержана и вся книга — своих героев Прилепин воспринимает именно как героев, послуживших Отчизне не только за письменным столом, но и на полях брани.

Фраза Прилепина — плотная, подтянутая, «телеграфная», сдержанно-экспрессивная. Часто он использует иронию, «заземляет» описываемые события, но и жёсткий сарказм при необходимости привлекает. «Жаль не знаем о жизни этого литературоведа никаких подробностей» — так «осаживает» Прилепин безымянного литературоведа, усомнившегося в событийности жизни Катенина. Описание ратных дел персонажей изобилует деталями, психологическими и характерологическими нюансами (так, например, внимательно прослеживаются истоки безумия Батюшкова). Следуя в целом хронологическому принципу, Прилепин, однако, умело прибегает и к ретроспекциям и к «заглядам» в будущее. Он уверен в том, что сослагательное наклонение история терпит и нередко останавливается на возможных, не случившихся разворотах писательских судеб (анализирует, например, как сложилась бы жизнь Державина, не соверши тот или иной поступок). О военных операциях пишет со знанием дела (например, о технике партизанских наскоков Дениса Давыдова). Проводит смелые и оригинальные историко-литературные сближения: так, в Денисе Давыдове видит «Высоцкого своей эпохи», а Батюшкова на основании «маниакальной честности» сопоставляет с Шаламовым. При всей яркости и неожиданности подобных «пар» сближения эти часто кажутся спорными, потому что основаны на крайне субъективных суждениях автора.

Книга — любопытная. Однако не покидает ощущение некой несамодостаточности включенных в нее биографических очерков, как будто судьбы выбранных писателей интересуют автора не сами по себе, а как иллюстрации к его политической позиции. Имеет право. Тем не менее, осадок от того, что манифест зачастую камуфлируется под литературное эссе, политика перевешивает поэтику, от какого-то бравирования своим отношением к писателям прошлого, как к своим товарищам — остаётся.

Действительно ли Захар Прилепин зачарован эпохой Золотого века, когда «светлые люди… то не заморачивались о пустяках, то из-за других, по нашим меркам, тоже пустяков, стрелялись на дуэлях», или он эту зачарованность искусно имитирует, используя историю в качестве пропагандистского инструмента? Ответить трудно. Возможно, ответ даст продолжение рассказа о писателях-воинах, недвусмысленно обещанное в эпилоге.

Комаров Константин
«ПРО АРТЕ», 13.06.2017