Человек с дальней полки

О том, что Захар Прилепин пишет для ЖЗЛ биографию Леонида Леонова (1899-1994), известно давно. О книге начали говорить задолго до ее выхода — причем не столько из-за героя, сколько из-за автора. И тут важно даже не то, что один из самых интересных российских писателей поколения 30-летних, лауреат «Национального бестселлера» и финалист «Русского Букера» переключился с жесткой прозы на нон-фикшн. Прилепин одинаково высоко ценится критиками и коллегами диаметрально разных взглядов, он вхож и в редакцию газеты «Завтра», и в либеральные тусовки; даже на встречу молодых литераторов с Путиным его позвали. Репутацию всеобщего любимчика и «хорошего парня» не смогли испортить ни публичные признания в любви к Сталину, ни дружба с Эдуардом Лимоновым.

Книги о Леониде Леонове от него ждали с любопытством и даже азартом: всем не терпелось посмотреть, удастся ли Прилепину в этот раз сохранить свою безупречную репутацию. Потому что героя он выбрал, мягко говоря, специфического. Для условно-либерального лагеря Леонов — эталонный плохой советский писатель и литературный чиновник, травивший Пастернака (и не только его), в последние свои годы заслуженно позабытый. Для лагеря условно-патриотического Леонов — фигура в общем положительная, но только, вот незадача, тоже слегка позабытая. И лишь Прилепин не только помнит о нем, но и публикует его жизнеописание в самой знаковой российской биографической серии.

Тактика автора становится очевидной с первых страниц. Он рисует портрет несправедливо забытого и зазря оклеветанного писателя. Талант выбранного им героя несомненен, но Прилепин все равно призывает себе на помощь влиятельных союзников: Леонова боготворил Горький, на него равнялся из эмиграции Набоков. А что до участия в разнообразных грязных расправах, так Леонов был не один такой: все подписывали коллективные письма, все шли на сделки с властью и совестью. Леонов же, наоборот, старался по возможности улизнуть от этой неприятной обязанности. Более того, почти всю книгу Прилепин неустанно напоминает читателям, что его герой сам был пуган советской властью. Во время Гражданской войны Леонов некоторое время успел послужить в Белой армии: 19-летнего парня призвали на службу, направили в артиллерийскую школу, присвоили офицерское звание. Повоевать он не успел, но сам этот факт несколько раз едва не стоил ему жизни и свободы — при Сталине можно было пострадать и за меньшее.

Но вот где с Прилепиным трудно спорить, так это в описании Леонова в 1920-е годы. Упомянутые классики восхищались именно тем Леоновым, автором «Барсуков», «Вора» и «Соти», писателем порой откровенно антисоветским, не раз жестоко битым критиками. Эти книги производят сильное впечатление даже в пересказе.

Но в начале 1930-х у Леонова начинается поворот в сторону соцреализма, и он из уклончивого, но независимого «попутчика» превращается в верного спутника власти. Прилепин объясняет такой кульбит, с одной стороны, страхом за жизнь, а с другой — влиянием Горького, кумира и учителя. Тот вернулся из-за границы и был настолько очарован советской властью, что смог заразить этой верой и своих учеников. К сожалению, именно с этого момента (а читателю остается впереди еще две трети книги) Прилепин принимается пересказывать произведения и скрупулезно отмывать Леонова от многочисленных подлостей, в связи с чем текст резко теряет в убедительности. Таланта биографа вполне хватило на портрет писателя на фоне страшного времени, на историю человека, которого ломали и доломали до того, что он под конец жизни старался вообще молчать и не привлекать к себе внимание. Но вот история про незаслуженно забытого гения у Прилепина явно не склеилась.

Константин Мильчин, "Ведомости. Пятница" - № 15 (198) 23 апреля 2010