Захар Прилепин: «Наш фильм о Донбассе попал в лонг-лист «Оскара»
Писатель Захар Прилепин вот уже несколько лет живет в Донецке. Он — замкомбата спецназа армии Донецкой народной республики, а «по совместительству» — глава благотворительного фонда, оказывающего финансовую поддержку жителям Донбасса. Поговорить с Захаром удалось в начале лета, когда он на пару дней приезжал в Москву — записать несколько авторских телевизионных программ.
СВОЙ: Насколько существенна помощь, которую жителям бывшего юго-востока Украины оказывают наши волонтеры-благотворители? Можно ли сказать, что без этой поддержки многим людям было бы трудно выжить?
Прилепин: В 2014-м и даже в 2015-м вопрос физического выживания стоял там перед огромным количеством семей. У людей не было ничего — ни денег, ни еды. На нас голодными глазами смотрели маленькие дети, исхудавшие мамы, ошалевшие от невозможности как-то исправить ситуацию. Мы доставляли продукты, давали деньги, и эти бедняги просто плакали от счастья. Сейчас система социальной помощи, как мне видится, более-менее отлажена, во всяком случае в Донецке, но остаются направления, по которым нашему фонду работать, судя по всему, предстоит еще долго. В поле зрения — получившие тяжелые ранения бойцы, а им — по разным, чаще вполне объективным причинам — не могут сделать дорогие операции, оплатить качественные, тем более заграничные, протезы. В этом плане мы помогли немалому числу военных…
СВОЙ: Можете вспомнить какой-нибудь особый по своему драматизму эпизод?
Прилепин: Таких было много. К примеру, у одного бойца возникли серьезные проблемы с сердцем. Ему срочно потребовалось шунтирование. Воевал-воевал человек, а врачи ему говорят: «Тебе жить осталось три недели, если на операцию не ляжешь». А деньги для этого нужны огромные. Он обращался ко всем знакомым командирам. Те разводили руками, говорили: «Нет, брат, всей суммы мы тебе не соберем». Пришел ко мне — глаза тоскливые. Сотню раз смерть за ним бегала на передовой, а настигла, выходит, там, где не ждал… Деньги нашли, операцию оплатили, мужика спасли… По этому поводу вот что хочу сказать: люди в России — поразительно отзывчивые. За последние годы у меня не раз возникало ощущение, что скоро они прекратят посылать в наш фонд свои кровные, помогать уже порядком устали — ну сколько можно, война на Донбассе длится больше, чем шла Великая Отечественная… И всякий раз оказываюсь неправ: даю новый клич — и они опять собирают, невзирая ни на что. Эмпатия у соотечественников развита так, что никогда не перестанешь этому поражаться.
СВОЙ: Как сказалась на волонтерском движении гибель Елизаветы Глинки?
Прилепин: По правде говоря, я не в курсе того, что происходит в созданном ею фонде. Скажу лишь то, что знаю. У нас возникали ситуации, когда детям требовались очень сложные операции, а мы не могли своими силами помочь. Связывались с фондом Доктора Лизы, и те, кто там сейчас работает, вывозили больных с Донбасса, а потом вкладывали большие деньги (речь шла о десятках тысяч долларов), чтобы спасти им жизни и поправить здоровье. Еще раз оговорюсь, Доктор Лиза специализировалась на помощи детям, мы же занимаемся проблемами военных, находившихся либо до сих пор находящихся на линии боевого соприкосновения. И в этом смысле наш фронт работы остался неизменным. А вообще, Лиза Глинка — символ нашего движения. Часто ее вспоминаем.
СВОЙ: Расскажите о волонтерской деятельности в широком смысле. Ведь многие артисты, врачи, преподаватели, общественные деятели и другие граждане России приезжают на Донбасс как бессребреники-добровольцы.
Прилепин: Хотелось бы отметить не только тех, кто нас финансово поддерживает (как это делает, к примеру, Владимир Валентинович Меньшов — однажды взял да и принес мне в пакете миллион рублей наличными и ноутбук новый передал), но и тех, кто помогает ДНР всем, чем может. Регулярно наведываются четверо актеров, друзей Донбасса — Иван Охлобыстин, Михаил Пореченков, Сергей Маховиков и Сергей Пускепалис. Золотые ребята. В России много артистов, кумиров молодежи, которые играют героев разных войн — от Великой Отечественной до афганской. Посмотришь на такого, крутого и горячего, и кажется, что от него прикуривать можно. Однако в Донецк в большинстве своем они и не собираются приезжать, а пригласишь — смотрят косо, ищут отговорки: мол, съемки сейчас идут, заглянем к вам как-нибудь попозже. Те же, кого я назвал, ездят в ДНР как к себе домой: кто-то свой новый фильм покажет, кто-то раненому бойцу поможет или денег особо нуждающимся перечислит. И никак они эту деятельность не рекламируют, хотя о ней и без того все в республике знают. Примерно та же история с музыкантами. Юля Чичерина вообще стала поистине народной певицей Донбасса, дала там десятки концертов. Приезжала на своей машине в компании мужа и любимой собаки, выступала на передовой едва ли не на всех участках.
А больше всех дал в ДНР концертов (возможно, даже не одну сотню) Александр Дадали с Кубани. Для бойцов практически всех подразделений он пел по нескольку раз, а свою миссию с самого начала воспринял как некое личное духовное задание.
Из рок-звезд упомяну Вадима Самойлова (помимо концертной деятельности, проводил фестивали, выявлял талантливую молодежь), создателя и руководителя «Бахыт-Компота» Вадима Степанцова, группу «Зверобой», Александра Ф. Скляра (в 2014-м мы с ним впервые отправились в Луганск и с тех пор видимся на Донбассе регулярно, его там очень любят и уважают). Когда позвали рэп-исполнителей из России на фестиваль «Лава Фест», в Донецк приехали чрезвычайно популярные в этой среде Хаски, Птаха, Рич, Рем Дигга… К слову, Хаски в последние годы стал чрезвычайно известен, его лицо можно увидеть во всех издающихся на русском глянцевых журналах. Наш либеральный истеблишмент, для которого Донбасс — слово ругательное, Диму Кузнецова (настоящее имя рэп-музыканта. — «Свой») чуть ли не облизывает, великодушно прощая ему «заблуждения молодости», хотя, конечно, спрашивает иногда: «Ну что, дорогой, с Захаром дружишь? Перед Моторолой выступал?», — и, получив утвердительные ответы, продолжает публиковать о нем пространные материалы в журналах и газетах. Ростовчанин Рем Дигга сочинил две песни, вызывающие у публики в ДНР и ЛНР приток чувств на грани неистовства — «Донбасс в огне» и «Уходит караван на юг». Когда он их исполнял на стадионе в Донецке, тысячи людей подпевали хором, плакали многие, не стесняясь.
СВОЙ: Как получилось, что короткометражная лента «Дежурство» с Вами в главной роли удостоилась главного приза на кинофестивале Tribeca?
Прилепин: Это замечательная работа молодого режиссера Ленара Камалова. Он позвонил и сказал, что у него есть хороший сценарий для фильма о Донбассе. Предложил роль. Я с радостью согласился, только оговорил условие: «Давай уложимся в один день. У нас тут «горячая пора», нельзя надолго отлучаться с позиций». Ленар сказал: «Добро», и я прямо с передовой, в форме, к нему приехал. Слава Богу, и фильм оказался небольшой, и мой персонаж говорит мало, заучивать слова долго не пришлось, — в общем, отыграл и в той же одежде вернулся обратно, на «передок».
Тут же попал под обстрел. Ползли с товарищами метров сто пятьдесят под пулями снайпера. Били по нам всем чем возможно… Именно этим наше кино мне больше всего и запомнилось.
Камалов отправил «Дежурство» на фестиваль, и, на удивление, американская кинематографическая богема отнеслась к фильму более чем лояльно. В отличие от политического истеблишмента ей не было никакого дела до конфликта на Донбассе, она просто оценила картину и присудила ей приз. Что тут началось! Даже не украинская — эмигрантская публика настрочила аномальное количество доносов, накидала на интернет-сайт фестиваля невиданное количество комментариев, схожих по стилю и смыслу, а то и вовсе напечатанных как под копирку, типа: «Позор! Дайте еще и ИГИЛу премию! До чего докатилась Tribeca!..»
Камалов написал: «Захар, боюсь, что премию отберут». Я ответил: «Ленар, будет слишком смешно, если американцы пойдут на поводу у этих «критиков»…» И оказался прав — американцы высказались примерно так: «Мы оцениваем не конфликт, а фильм, который сделан безупречно». Так, по факту присуждения премии Tribeca, наше «Дежурство» попало в длинный список «Оскара», что само по себе прекрасно. У Камалова это действительно дебют, и он получился весьма удачным.
СВОЙ: Впереди у Вас новая роль?
Прилепин: Мои друзья анонсировали картину под названием «Толерантность». Действие фильма проходит в некоем среднестатистическом европейском городе, переживающем сложные гендерные проблемы. Я играю злодея, который получил двадцать один год лишения свободы за убийство.
СВОЙ: Что появилось вначале — намерение написать книгу о наших писателях-комбатантах «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы» или стремление поехать на Донбасс и взять в руки оружие?
Прилепин: Когда начался конфликт, не стану скрывать, мы с товарищами сразу начали создавать на Донбассе свою боевую единицу. Я так или иначе это дело курировал. Пытались сформировать батальон в Луганске, но собрали в итоге взвод разведки: все наши волонтеры ввиду царившей тогда неразберихи разошлись по другим подразделениям. В 2015 году я понял, что все надо делать самому. Пришлось пойти довольно сложным путем — начал работать советником главы ДНР и предложил уже ему лично: «Александр Владимирович, давайте создадим у вас батальон». Он какое-то время подумал, присмотрелся ко мне и согласился.
Тогда еще казалось возможным переубедить ту часть нашей интеллигенции, которая заняла противоположную позицию по украинскому вопросу. Эти люди, когда «вразумляли» меня, непрестанно клялись именем русской литературы. Мне же всегда представлялось очевидным: русская литература бесконечно далека от того, что говорят о ней наши либеральные интеллигенты, она совершенно иная. Я понял, что оспаривать их точку зрения в СМИ нелепо. Решил, нужно сделать такую книгу, которая будет неоспорима в принципе — с выдержками, цитатами, документальными текстами, военными биографиями, поскольку ни у кого из оппонентов, судя по всему, до них руки не доходили. Перед заездом на Донбасс, пока создавался батальон, приехал в свою деревню и там довольно быстро, месяца за два — два с половиной прочитал три сотни книг, получил по почте необходимые документы, все это вскрыл-расшифровал. Возможно, я первым среди писателей изучил во всех подробностях военный путь Чаадаева, вехи адмирала Шишкова, другие малоизвестные факты, связанные с боевой службой русских литераторов. Открытия удивляли и радовали одновременно, хотя бы тем, что действовали эти люди примерно в такой же геополитической ситуации, а зачастую — на тех же самых территориях, где мне довелось побывать с оружием в руках.
Я написал и издал книгу, но те же самые оппоненты повели себя уникальным образом — сделали вид, что ее как не было, так и нет, поскольку оспорить все, что в ней сказано, невозможно.
СВОЙ: Многие воспринимают Вас как эмиссара Москвы на Донбассе, что, во-первых, накладывает огромную ответственность, а во-вторых, делает основной мишенью в глазах ярых, вооруженных до зубов украинских националистов. Зачем преуспевающему литератору, главе многодетного семейства такое бремя и подобный риск?
Прилепин: Отвечая на схожие вопросы, ссылаюсь обычно на цитату из письма Пушкина. Во время очередной кампании он сказал, что перед лицом трагедии «некогда думать о собачьей комедии нашей литературы». Эта фраза, помнится, меня очень сильно в свое время позабавила…
А если говорить серьезно, я присутствовал на всех родах своей жены. Ощущение, которое в те моменты испытывал, очень похоже на чувство, которое некогда «накрыло» меня на Донбассе. Когда смотришь на рождение нового, на все эти этапы страдания, очищения, то поневоле восхищаешься тем, как меняется конфигурация мира, а вместе с ней — твоя внутренняя, душевная структура. Я дико тоскую по Донецку, когда нахожусь от него вдалеке. Вот приехал в Москву на три дня, и уже вчера ностальгировал. Меня, как говорит молодежь, сильно «вштыривает» от всего, что нашел там для себя, — от людей, лиц, атмосферы, воздуха.
Никаких пафосных целей изначально для себя не ставил. Честно говоря, даже не думал, что к факту моего пребывания в ДНР будет приковано столь серьезное внимание.
Военкор Саша Коц, встретив меня в феврале 2017-го в Донецке, предложил: «Ну что, Захар, ты ведь уже не первый месяц служишь, давай сделаем с тобой интервью небольшое». Я ему: «Саш, не стоит, шуму будет много». А он: «Да ладно, не случится никакого скандала, прочитают и забудут». Побеседовали — и тут началось! Вышли сотни статей как в российской, так и в украинской и зарубежной прессе, шуму было немало.
Дело в том, что я — никакой не эмиссар Москвы. Никто меня на Донбасс не отправлял. Все происходило на уровне личной договоренности с Захарченко. После того интервью какие-то ответственные лица из Москвы в ужасе звонили в министерство обороны ДНР. А там и знать не знали, кто я такой, отвечали: «Да какой Прилепин? Мы вообще не в курсе», — и в свою очередь названивали в какие-то федеральные наши структуры. Где-то дня три никто не знал, как на возникший «скандал» реагировать. Но когда высказались по этому поводу несколько высоких начальников из центра, журналисты как будто успокоились.
Очень многие украинцы тогда кричали: Прилепин приехал на Донбасс поставлять пушечное мясо. Это неправда. На момент ажиотажа в прессе у нас уже был полный состав батальона, а заявок приходило, наверное, на дивизию. Из России люди просто заваливали письмами. И до сих пор пишут, просят взять их в наше подразделение. Я же принципиально не пополняю армию ДНР через свои руки. И вообще, мы стараемся брать только местных ребят. Но желающих туда приехать — по-прежнему огромное количество. Так что мое «эмиссарство» состоялось помимо моей воли.
Что касается риска для жизни… Трагики не хочу нагонять, но и скрывать не стану: перед Новым годом Захарченко сказал, что в списке на ликвидацию в Донецкой народной республике я занял четвертое место — после него и еще двух крупных военных специалистов. В то время на ее территорию заехали три снайпера и четыре группы подрывников. Глава ДНР тогда предупредил: «Захар, будь аккуратнее и, пока есть возможность, вывези семью отсюда». Я этому совету внял, семью тут же вывез. А перед этим передвигались с женой и детьми на двух авто. Едва ли диверсанты знали, на какой машине ехал я, а на какой — мои близкие.
Некоторое время переживал по этому поводу, но потом подумал-подумал и пришел к выводу: «Господь за всем присмотрит».
Сергей АЛЕКСАНДРОВ
Журнал «Свой», 27.06.2018