Захар Прилепин: «Таксист сказал: «Если будет революция, я пойду первым, и таких большинство»

Знаменитый писатель и публицист – о либералистском извращенчестве, распаде страны и спасительной революции

«Либералы непрестанно бьют в болевые точки с совершенно параноидальным сладострастием»

- Захар, мне показалось, вы так же одноцветно и однозначно оцениваете либералов, как временами кое-кто из них оценивает Россию и русских. Откуда вы почерпнули эти свои впечатления о либералах?

- В вашем вопросе максимально широко заброшена сеть. «Кое-кто», «из них», «временами»… Не «кое-кто» и не «временами». Возьмите навскидку разговор Бориса Акунина и Михаила Шишкина: эти два человека никого особенно не возмутили в либеральной среде ни одним произнесенным ими предложением. Возьмите, скажем, любой текст Юлии Латыниной, любое интервью Ирины Прохоровой. Да любой известный персонаж из этой среды, который произносит вслух какие-то вещи, печалясь о нашей несвободе. У меня эти люди как минимум вызывают некоторые болезненные ощущения. Я и к Латыниной отношусь хорошо, и Шишкина считаю замечательным писателем, и к Акунину никаких особых чувств не питаю. Но  то, что они произносят, вполне соответствует несколько пародийному, но вполне серьезно написанному мною текстом.

- Я ощутил в нем какую-то нарочитость, честно говоря.

- Сам жанр данного текста, безусловно, предполагает некоторые обобщения, некоторую нарочитость, саркастичность и некоторую художественность. Это не обвинительное заключение в суде, это такое ироническое стихотворение в прозе. И что, я должен доказать каждый свой постулат? Любой более-менее вменяемый человек понимает, что на любой тезис, мною произнесенный, можно найти соответствующего персонажа.

Но если бы я набрал цитаты (а это дело несложное) либеральных деятелей, публицистов и журналистов, то они оказались бы не то что нарочитыми, а куда более прямолинейными, а интонации куда более раздраженными, порой откровенно злыми. Потому что люди либеральных взглядов непрестанно бьют в болевые точки с каким-то совершенно параноидальным сладострастием. По крайней мере, в мои болевые точки, но я уверен, что не только в мои.

"Свобода в ее либеральном изводе - это потворство человеческим страстям, страстишкам, прихотям, похотям"

- Захар, известно ваше восторженное отношение к СССР и его наследию…

- Секундочку, не надо. У меня не восторженное отношение, у меня отношение разное, и некоторый пафос, некоторая патетика, которую я себе позволяю, именно этим и обусловлены. Я уже однажды прямым текстом написал, что готов сам с этими временами разобраться, рассердиться на них, сам готов предъявить им свои счета. Но именно горячая, пламенная, не прекращающаяся война либерализма с этим прошлым заставляет меня вставать на его защиту, потому что они пытаются доказать свою значимость и свою легитимность, объясняя, что там был сущий ад и поэтому теперь нужно потерпеть и их послушать. А так у меня никакого восторга нет, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что тогда творилось.

- То есть вы адекватно оцениваете красный террор, сталинские репрессии, деградацию советских элит?

- Я что, похож на параноика и буду утверждать, что убийство в конце 30-х почти 700 тысяч человек или Голодомор на Кубани и на Украине - это нормально? Меня тогда в психбольницу нужно отправить.

- Ну слава Богу. А то один наш читатель спрашивает: «Понимаете ли вы, что являетесь соучастником обеления тиранов, того же Сталина? Что многие сочтут ваше мнение единственно верным?»

- Я надеюсь, что произношу свои речи и пишу свои статьи не в расчете на детский сад, не на младшую ясельную группу, а на людей здравомыслящих. История не нуждается ни в отбеливании, ни в очернении, она нуждается в понимании, и я в меру своих сил пытаюсь объяснить какие-то вещи. Может быть, излишне публицистично, патетично. Тем не менее, я не сторонник того, чтобы истории ставили оценки: 2, 3+, 4-. Все это не имеет никакого значения. Имеет значение исключительно историческая логика событий. О ней я и пытаюсь говорить.

"Всерьез ли он уверен, что более свободен, чем какой-нибудь Андропов или Черненко? Да черт его знает"

- «Либерализм», он же от «liberty», «свободы». С вашей точки зрения, насколько я понимаю, либералы «приватизировали» понятие свободы и извратили его по-своему. А что же тогда такое настоящая свобода по-русски?  

- Один мыслитель сказал, что свобода - это тиран, управляемый своими прихотями. Эта трактовка, безусловно, подходит к той свободе, которая образуется в ее либеральном изводе: потворство всяческим человеческим страстям, страстишкам, прихотям, похотям. Колоссальная часть жизни в ландшафте либерализма строится на этих вещах. Я думаю, что та свобода, о которой я хотел бы думать и мечтать, находится в пространстве преодоления человеком всего этого человеческого. Это свобода, которую достигает монах и воин, а не свобода тотального гедониста. Это совершенно разные точки приложения человеческих сил – свобода, которая получилась в либеральном изводе, и та, которая мнится мне.

- А памятная фраза Дмитрия Анатольевича: «свобода лучше несвободы»? С этим вы согласитесь?

- Ну да, а любовь лучше, чем нелюбовь, а солнце лучше, чем луна. Так все что угодно можно сказать. Что и с чем он сравнивает? Если речь идет о том, что в 1980-м была Олимпиада несвободы и ужаса, а сейчас будет другая Олимпиада, в пространстве свободы, то это весьма сомнительно. Были ли мои родители менее свободны, чем сегодняшние мои сверстники, сидящие в Facebook или обедающие в «Бон Аппетит»? Я не уверен. Где у Дмитрия Анатольевича градусник, термометр, которым он замеряет свободу – мою или свою? Всерьез ли он уверен, что сам более свободен, чем какой-нибудь Андропов или Черненко? Свободен ли он в своих решениях, в геополитическом управлении своим государством? Да черт его знает, у меня присутствуют некоторые сомнения.

«Распущенный русский человек быстро охамел и стал полномасштабным скотом»

- Захар, предлагаю перейти к вопросам наших читателей. «За последние 100 лет русские дважды оставались без стержня – в 1917-м и 1991-м и оба раза вылезало наружу все самое гнусное – неуважение друг к другу, зависть, жажда наживы и т.д. Может быть, это и есть наше истинное лицо, которое до поры до времени скрывало «самодержавие, православие, народность», а потом советский проект?

- Оригинально. Страна существует, по разным подсчетам, где-то порядка 1200-1400 лет, и все это время, столетиями, мы скрываем свое истинное лицо, а потом – раз, приподнимаем чадру и показываем. Чтобы ответить на этот вопрос, надо согласиться с читателем, что, да, было показано истинное лицо. Но не было показано ничего такого, что могло бы наше лицо отличить от какого-нибудь другого. Революции случались в очень многих странах, такие лица показывали периодически и французы, и итальянцы, и немцы, и американцы. В 1917 году, помимо того, что было показано гнусное, было показано и колоссальное чувство возможности обновления мира. Это лицо, в том числе, отобразилось в космических поэмах Есенина, в поэзии Маяковского, появились Луговской, Борис Корнилов, чудесная плеяда поэтов, прозаиков. Разные были лица, было и гнусное лицо Швондера, но было и лицо Гришки Мелехова, сотни разных лиц, в том числе прекрасных, святых, совершенно замечательных.

Что касается 1991 года, то тут все уже не настолько масштабно, это была больше пародия, чем истинное мифологическое событие. Тем не менее, надежда на свободу, вера в свободу тоже были достаточно сильны. И не вина тех, кто поверил в свободу, что в итоге победил не новый просвещенный человек, а хам, который вырос из этого события, как раз из того, с чего мы начали разговор - из идеи либерализма, может быть, превратно понятой. Распущенный русский человек быстро охамел и стал потребителем, гедонистом, полномасштабным скотом. Я предпочитаю обращаться к лицу, которое было зафиксировано в иные события нашей замечательной истории.

- Только что прогремело Бирюлево. Можно сколько угодно рассуждать о криминале и бардаке, который развели хозяева и торговцы овощебазы – кавказцы и среднеазиаты. Но русские сами позволили расцвести злу пышным цветом. Это русские из полиции, из потребнадзора и т.д. получали взятки и покрывали беспредел. Можно изолировать Кавказ и выгнать из страны мигрантов. Но что нам делать с самими собой? С чего начинать?

- Начинать надо не с того, чтобы кого-то откуда-то выгонять. Начинать надо с управленческой машины, с тотального коррупционного аппарата, построенного на черном нале, на привозе бесплатной рабочей силы, финансовых махинациях, возможности зарабатывать на лишенном медицинских книжек, жилплощади и питания населении, с власти, которая ввозит 200-300 тысяч мигрантов, чтобы восполнить колоссальные демографические потери в своем народе, который не берегут и не жалеют, вот с этого надо начинать. Надо строить баррикады не в Бирюлево, а где-нибудь поближе к центру Москвы, к Кремлю.

- Когда говорят о борьбе с коррупцией, то тут как минимум два варианта. Либо общественный, парламентский контроль, либо «сильная рука», которая раздавит коррупционеров. Что эффективнее и целесообразнее, с вашей точки зрения?

- С моей точки зрения, эффективней и целесообразней смена политического класса, который находится в России. Сам он из системы, которую выстроил, не выберется ни при каких усилиях. Вся она построена на многоступенчатых, сложносочиненных, черных, мутных финансовых связях. Простейший пример: наша российская власть – одна из немногих в так называемых цивилизованных государствах мира, которая не входит в соглашение по раскрытию офшоров. То есть любая европейская страна, а также лично товарищ Барак Обама знают, кто из их граждан какие средства выводит в офшоры. Наша страна отказалась подписывать такую бумагу, потому что, следует предположить, сами правители страны являются крупнейшими офшорными предпринимателями. Вот пример использования власти людьми, находящимися на вершине государства, в личных, корыстных целях. Надо уже разводиться с этим нашим начальством, оно не выполняет нашего брачного контракта.

А вот нормальную систему можно выстраивать и на парламентском контроле, и на «сильной руке», и на ордене меченосцев. В разные времена это получалось по-разному. Не надо думать, что, мол, уйдут одни, придут другие, которые снова станут воровать: история помнит много эпох, когда люди не воровали. Если бы мы так всегда рассуждали, то до сих пор жили бы при феодализме или рабовладельчестве. Но история предполагает смену одних формаций - другими, одних классов - другими, одних людей – другими.

"Следует предположить, что сами правители страны являются крупнейшими офшорными предпринимателями"

- «Захар, спасибо вам за книги и статьи, - пишет читатель. - Вы будите хорошую, доброкачественную злость, но ее и будить особо не надо. Совсем недавняя цифра: сотня миллиардеров владеет третью национальных богатств. Ладно если бы они вкладывали эти миллиарды в науку, строительство заводов, в социалку – они их просто выводят за рубеж. При этом в бюджете, видите ли, не хватает денег и у людей отнимают будущие пенсии, замораживают зарплаты. Как заставить богачей работать на Родину, но при этом обойтись без экспроприации, «раскулачивания» и национализации, которые уничтожат частную инициативу, как это было в СССР?»

- Золотую середину крайне сложно обнаружить, а может быть, она даже не всегда нужна. Сказано в Святом Писании: ты не холоден и не горяч, поэтому выплюну тебя. Это как раз про золотую середину. Государство же наше нуждается в очень серьезном пересмотре итогов приватизации, от этого никуда не деться. Как оно собирается заставить миллиардеров и управляемые ими фабрики и заводы работать на национальные интересы? Само их гласное и негласное участие в системе власти противоречит этой задаче. И никаким мирным, елейным, маниловским образом это противоречие не разрешается. Это сложнейший социальный конфликт, который будет разрешаться крайне тяжело. Но если этого не произойдет, то, я думаю, через лет 25-30 нам устроят такой кошмар, в котором любая национализация покажется детским садом.

- У вас, кстати, есть маленький рассказ «Terra Tartarara», где вы описываете, как буквально за пару суток из-за роковых совпадений произошел государственный переворот и наша страна погрузилась во мрак. «Но сегодня «народ безмолвствует» - Болотная рассосалась, ваш товарищ Навальный угодил в «капкан», Манежка ни к чему не привела, Бирюлево и подавно. Силовики вряд ли допустят захват Кремля. Тогда зачем вы написали «Terra Tartarara»?», - допытывается читатель. То есть он сомневается в реалистичности вашего сценария.    

- Ну, сомневается и сомневается. Потом, когда сценарий случится, перестанет сомневаться. Собственно, сценарий написан, чтобы как раз показать, что такие вещи случаются в течение двух суток, когда они, казалось бы, никем не могут быть предсказаны. И Болотную никто не мог предсказать. Никто не мог предсказать, что 150 тысяч человек однажды выйдут на улицу. Что-то изменилось с тех пор? Мы стали более сытыми, более свободными? Может быть, населению сделали какие-то необычные подарки? Нет, население, как и прежде, крайне раздражено. Я только что ехал с таксистом, который сказал, что «если будет революция, то я пойду первым». Это он сам сказал, я его об этом не спрашивал. «Пойду первым, и таких, как я, большинство», сказал он уверенно и озлобленно.

Россия наполнена бедными, уставшими, обиженными, раздраженными и буйными людьми. С чего вы взяли, что они будут вечно терпеть? Тем более в нашей ситуации, когда на пенсии уходит уже треть российского бюджета. То есть когда пенсионеров станет еще больше, будет уходить половина, повысят пенсионный возраст, поднимут налоги на средний и большой бизнес, молодых заставят работать еще больше, чтобы прокормить стариков. И раздраженных, обиженных, бешеных тоже станет больше. Сейчас власть жонглирует разными интересами, чтобы всех накормить и никого не обидеть, но в конце концов ей придется всех обижать. Так что социальный конфликт, вот эта «Terra Tartarara» случится неизбежно. И лучше бы она случилась раньше, чем позже. Сейчас в России еще есть какие-то возможности, чтобы пережить эту социальную передрягу и резко выйти из нее. Но если «Terra Tartarara» случится в разваливающейся стране, то страна доразвалится окончательно.

- А поделиться с народом и таким образом предупредить «Terra Tartarara»? Такой вариант вы не рассматриваете? Власть не способна на такой шаг?

- С чего бы это она поделилась? Она, конечно, вынуждена будет бросать какие-то подачки, но это всего лишь оттягивание момента. Необходимы не подачки, а полное изменение системы взаимоотношений между властью, государством и народом. А на это они не пойдут. Ну как вы это себе представляете? У нас многомиллиардный отток капитала за рубеж. То есть нужно половину денег, к которым эти люди уже привыкли, забрать у них, вернуть и положить на депозит под названием «народ». Ну кто этим будет заниматься по своей воле? Никакой человек не отдаст то, что считает личным, своим.

«Если не будет пересмотра итогов приватизации, будет такой кошмар, в котором национализация покажется детским садом»

- Читатель пишет: «Я думаю, что все наши беды – от отсутствия аристократии. У власти, в широком смысле этого слова, находятся хамы. Где нам взять аристократию, которая будет не обустраивать при первой же возможности гнездышки в европах и америках, а будет заботиться о своей стране как о своем доме, о своей собственности? Может, нам возродить монархию и пригласить на трон нового Рюрика?»

- Вопрос в том, угодит ли нам такой монарх или это будет такой монарх, которого придется терпеть. Я все-таки за сменяемость власти. Но то, что нам нужно создавать новую аристократию, военную, научную, духовную, церковную, это совершенно очевидно. Потому что сегодня у нас на месте аристократии выступает шоу-бизнес. Вот с этой «аристократией» в лице Филиппа Бедросовича, вот этого мужа Аллы Борисовны, мы, безусловно, далеко не уедем. Это такая самозваная либеральная «аристократия», так называемый креативный класс, а на самом деле просто сообщество миллионеров, зачастую долларовых, которые уверены, что они и есть суть новой российской аристократии. Все эти люди с площадки «Эха Москвы», которые выдают себя за интеллигенцию, но таковой не являются. Потому что интеллигенция - это пространство, где человек не ходит со своей вопиющей правотой, которую несет на своем самоуверенном лице, а ходит с ощущением своей неправоты и своей несостоятельности. А наша «интеллигенция», квазиинтеллигенция, она как раз состоятельная, самоуверенная, назойливая, навязчивая, убежденная в своей правоте, в том, что она и есть народ, а все остальные  должны каким-то образом преобразиться, чтобы быть достойными ее.

- А настоящая интеллигенция где в таком случае?

- Она истреблена, потому что в материальном смысле потеряла основания для своего участия в социальной жизни. Интеллигенция – это советские бюджетники из школ, университетов, НИИ, которые имели возможность покупать книги и на кухне осмыслять какие-то вещи по прочтении этих книг и просмотре фильмов. Сегодня интеллигенция деклассированна, она не имеет элементарных возможностей, денег, чтобы прочесть и увидеть самые главные вещи, а потом еще и осмыслить их, они нищие.

- Тогда кто будет строить новую, более разумную и справедливую Россию? Вы сами пишете, что молодежь с юных лет – пенсионеры: лучше ничего не менять, будет только хуже. Живущие для себя, расчетливые, приспособленцы. Другой вариант – ваш Санька из одноименного романа, хороший парень, который в конце концов берется за оружие и готов убивать. А там недалеко и до недоростков из вашей «Черной обезьяны», которые убивают вообще не задумываясь.

- Во-первых, эти самые «Саньки», которые с 1917-го по 1922 год постреляли и пролили ужасное количество крови, потом умудрились за кратчайшие сроки создать сверхиндустрию, при помощи которой страна победила в самой страшной мировой войне. Значит, это возможно, когда человек меняет винтовку на лопату или на микроскоп. Что касается другой части молодежи, то сейчас они просто пребывают в состоянии социальных Маугли, в состоянии той самой тиранической свободы, потворствующей их прихотям. Но если их поместить в другой раствор, они дадут другую химическую реакцию, и при помощи нее мы сможем преобразовать мир, в котором живем. Люди достаточно гуттаперчевы, внушаемы, тем более русские люди. Русские молодые люди – они подвижные, заводные и быстро адаптируются к любой ситуации. И если их убедить, если им правильно объяснить, если их правильно мотивировать, что можно во имя общего блага заниматься и другими вещами, они, конечно, займутся и этими вещами. И покажут такое, что мы все удивимся.

- Звучит оптимистично. Но в вашей известной переписке с Петром Авеном, либералом и одним из тех, кого у нас принято называть «олигархами», вы написали, что не видите, чтобы Российская Федерация сохранилась географически. «Советский Союз распался потому, что местные, республиканские элиты поняли, что, скинув ярмо КПСС, захватят власть и собственность. А сейчас что и кто может быть «двигателем» распада России? Ведь все уже поделено», - интересуется читатель.

- Ну так что… Один из сильнейших стратегических американских институтов сделал аналитическую записку о том, что через 30 лет Россия потеряет Дальний Восток и Сибирь. В силу элементарных причин: не будет ни технологической, ни даже демографической возможности воспользоваться этими территориями. Мало того, у нас договор с Китаем заканчивается в 2021 году, и после этого он имеет все основания предъявлять нам территориальные претензии, самые серьезнейшие.

"Надо строить баррикады не в Бирюлево, а где-нибудь поближе к центру Москвы, к Кремлю" 

- О как!

- Отвечать на них адекватно Россия в своем состоянии, которое через 10 лет будет еще хуже, конечно, не сможет. Поэтому никаких проблем с тем, чтобы попилить нашу землю, нет. Если человек, задающий вопрос, считает, что настала какая-то другая эпоха, когда уже мир во всем мире, а история противоречий и войн закончилась, то укажу на карту мира, которая за последние 25 лет перекраивалась неоднократно: войны идут беспрестанно, исчезают целые государства, мир все время стоит на пороге если не ядерного конфликта, то использования его возможности в самых радикальных целях. Мы еще не раз удивимся тому, что будет происходить с нашим глобусом, с нашими картами и нашими флагами. Все будет меняться, потому что людей все больше, а богатства все меньше. И страна, которая владеет 42% мирового запаса важных богатств, конечно, является мечтой для многих и многих государств, властей, хищников.

- И как же защищаться?

- Я думаю, что Россия стоит перед необходимостью снова придумать некий проект жизни, который будет еще более привлекательным для всех соседствующих народов. Он и сейчас привлекателен, но только с точки зрения экономической. Наша непривлекательность – чушь собачья. К нам едут сотни тысяч, миллионы людей со всего бывшего Союза, потому что у нас лучше, чем у них. Надо сделать так, чтобы у нас было совсем хорошо и чтобы все мы друг другу приносили пользу, а не жили, еще раз повторяю, по черному налу, стараясь бесконечно обманывать друг друга, вызывая друг у друга непрестанное раздражение. Нужно придумать другие законы для жизни в сообществе.

«Современные поэты спиваются, живут никому не нужные и подыхают в полной безвестности»

- Захар, пошли вопросы о писательском ремесле. Читатель спрашивает: «Писатель может прокормить себя и свою семью только творчеством, не отвлекаясь на подработки, или это нереально в нашей стране»?

- Нет, это нереально в нашей стране, стоимость писательского труда распыляется, исчезает, нивелируется и сводится уже к нулевым величинам. В России не десятки даже, а единицы могут зарабатывать непосредственно литературой. Другим приходится писать колонки, работать редакторами в каких-нибудь издательствах или газетах.

Исчезновение советской системы книгораспространения, в силу чего тиражи колоссальным образом упали (еще добавьте пиратство), лишают литераторов их профессии. Киношники еще могут достаточно хорошо заработать на своих фильмах: сценаристы получают 30-50 тысяч долларов за сценарий. А писателю платят 1-3 тысячи долларов за книжку, более-менее успешному писателю – 5 тысяч долларов. Но эта книжка пишется год, два, четыре года. То есть писатель должен жить на уровне дворника. Это, кстати, привет той самой нашей либеральной интеллигенции, которая все 80-е и 90-е годы говорила, что это свинство, что в Советском Союзе так много платили писателям и поэтам, что надо устроить, как в Америке, - чтобы писатели были приглашенными профессорами. Этот мазохистский, идиотский порыв узаконил сегодняшнюю ситуацию, и теперь мы с веселой брезгливостью смотрим на те времена, когда поэту за подборку стихов в журнале «Нева» могли заплатить 500 рублей и он мог на них прожить так, что не вылезал из ресторанов. Сейчас это все «пережитки проклятого советского тоталитаризма», мы теперь другие. Я не знаю, на что теперь живут поэты. Невозможно представить себе нынешнего поэта в роли Сергея Есенина, который хоть и мыкался по Москве, но перевез туда двух своих сестер и без конца слал деньги родителям, при этом одевался у лучшего портного. Или в роли Маяковского, который одним из первых обзавелся иномаркой в Москве и ездил с личным водителем, получая рубль за строку.

- Но не пришлось ли Сергею Александровичу и Владимиру Владимировичу пожертвовать личной и творческой свободой, согласившись на патронирование их советской властью?

- Не думаю, что чтение Есенина и Маяковского оставит в нас ощущение, что они что-то делали неискренне. И масштаб этих поэтов больше говорит за них, чем любые наши измышления на эту тему. Масштаб Есенина, Маяковского, Пастернака, который, что бы сейчас ни говорили, был правоверным советским поэтом почти до самого конца жизни. А наша нынешняя вопиющая свобода людей подобного масштаба никак не выдвигает. Те-то, по вашим словам, пожертвовали, но при этом остались величинами мирового уровня, а нынешние ничем не жертвуют, а величин все равно не видно. Где у нас сейчас Твардовский, где Юрий Кузнецов? Что-то я таких не вижу.

"Лучше бы социальная передряга случилась раньше, пока есть возможности резко выйти из нее. Если она случится в разваливающейся стране, та доразвалится окончательно"

- Ох, Захар, вы такие трагические фигуры назвали… А больших поэтов, может быть, не видно, потому что их просто нет?  

- Ну почему? Чем эти фигуры более трагичны, чем ваш, екатеринбургский Боря Рыжий, который повесился? Возьмите любое современное имя - вот Ваня Волков, замечательный поэт, живет в провинциальном городе и преподает в кружке по шахматам. Много ли мы знаем о трагизме жизни современных поэтов, которые спиваются, живут никому не нужные и подыхают в полной безвестности? Но трагизм, конечно, не у них, а у Пастернака, жившего на даче в Переделкино и являвшегося, по сути, советским элитарием. Да даже Анатолий Мариенгоф был элитарием всю свою жизнь, хотя у него всего 12 книжечек еле-еле напечатали. Но они трагичны, а нынешние поэты не трагичны, у них жизнь просто ключом бьет. Все это сомнительные сравнения. О жизни поэта сегодня никто даже и вспоминать не хочет, поэтому никто никогда о них не узнает.

- Захар, закругляя наш разговор и возвращая его к вашему тексту о либералах: тем не менее, есть что-то и у вас, и в том лагере, что вас объединяет и из-за чего вы могли бы сесть и договориться, пожать друг другу руки, сработать не на раскол, а, наоборот, на объединение? С теми же коллегами по писательскому цеху – Акуниным, Шишкиным.

- Я много работал на объединение, и либералы, может быть, делали встречные жесты. У нас есть точки соприкосновения с рядом сильнейших деятелей либерального сообщества, у нас, что называется, общее культурное поле, общие культурные коды, общий культурный словарь. И пусть мои оппоненты из либерального лагеря не думают, что мне свобода менее важна, чем им. Но я не хотел бы, чтобы они издевались над вещами, которые являются жизненно важными не только для меня, но и, смею надеяться, для огромного количества людей, живущих в России. Если бы в том лагере прекратили бесконечные апелляции к советской власти, чтобы легитимизировать весь тот кошмар, который принесли нам либеральные реформы, если бы отстали от РПЦ, мне было бы интереснее с ними общаться. Но у них все это звучит, как говорится, красной нитью. Любой разговор на любую тему сводится к тому, что «а при Советах…», «а это началось при советской власти», «а вот эта советская партноменклатура»… Такое ощущение, что мы до сих пор живем в 1981 году. Мне хочется, чтобы люди отвечали за то, что они сами успели совершить, и за то, что мы сегодня наблюдаем вокруг себя, а не объясняли происходящее вокруг ужасами коллективизации.

- Итого, с учетом всего сказанного вами: гражданский мир возможен?

- Я думаю, что он был возможен, но не сложился. К несчастью, этого мира не случилось, он развалился. Мне кажется, начиная с Болотной все пошло по швам. Долгое время и я, и Эдуард Лимонов, который входил в серьезный союз с деятелями либерального толка – с Каспаровым, Касьяновым, Немцовым, - могли выходить с ними на одни митинги и выступать там. Было ощущение, что возможно совместное движение. Но возобладала неистребимая привычка либералов приватизировать все вокруг себя, их сектантская самоуверенность во всех их делах и начинаниях. Они все подминают под себя и воспринимают себя как главных рулевых всех процессов – политических, социальных, духовных. Вот с этим, безусловно, сложно смириться.

Александр Задорожный, "Znak" - 22.10.2013