Захар Прилепин: «Вы все будете меня ненавидеть, а я напишу такие книги, что не признать меня вы не сможете».
Известный российский писатель, публицист, политик Захар Прилепин в интервью русской службе новостей YLE затронул множество тем, начиная от остросоциальных международных вопросов и заканчивая политической ситуацией, сложившейся в России. Главными темами обсуждения стали, все же, вопросы литературы.
Захар Прилепин – фигура на российском литературном небосклоне видная. И противоречивая. Резкая критика современной российской власти, выраженная как в публицистике, так и в художественных текстах, сначала сделала его кумиром многих, однако в дальнейшем высказывания писателя настроили против него либеральную общественность. Прилепин не оставляет равнодушным, его можно любить или ненавидеть, но нельзя не признавать его ошеломляющего литературного таланта. Книги Захара Прилепина собрали целый букет литературных премий, его прозу высоко оценивают как читатели и критики, так и сами писатели, по определению скупые на похвалу соперникам. Русская служба новостей побеседовала с автором романов "Грех", "Санькя" и "Патологии", посетившим Финляндию в минувшие выходные, на самые актуальные темы, в той или иной мере затрагивающие всех нас.
О писательстве
– Вы известны как в качестве публициста, так и как автор художественной литературы. Это совершенно разные жанры, по смыслу и по задачам. Эссе сиюминутны, проза может стать вечной. Что вы предпочтете: вечность или вести за собой?
- На самом деле, я публицистику не люблю. Я просто не могу заставить себя замолчать. Я порчу отношения как с власть имущими, так и с либералами даже не в силу своего дурного характера, скорее, потому, что я болезненно ощущаю пустоты в политическом, информационном и метафизическом поле. Я вижу страну как весы. Если одна из чаш перевешивает, я чувствую неправоту в масштабе мироздания и карабкаюсь на эту другую чашу, пытаясь восстановить баланс.
– А потом, в России традиция такая. Толстой, Достоевский, Горький, даже Маяковский – все были публицистами. Все лезли туда, куда им, возможно, лезть-то и не стоило. И все портили себе репутацию. Главная заслуга русской литературы в том, что, несмотря на свою подмоченную репутацию, она все равно занимает необычайную высоту. Это такая личная задача: пойти по линии наибольшего сопротивления, высказывать свою точку зрения и одновременно доказать своей литературой, что все равно имеешь право на существование. Вы все будете меня ненавидеть, а я напишу такие книги, что вы не сможете меня не признать. Будут говорить: «Сука он, конечно, порядочная», а книги будут – ах!
- У вас есть образ "идеального читателя", к которому вы обращаетесь при написании текстов?
- Я никогда не пытался понять, с кем я разговариваю и для чего пишу. Я решаю свои внутренние проблемы и пытаюсь делать это с маниакальной честностью. Видимо, люди чувствуют отсутствие позы, игры, и это влияет на успех моих книг. Если говорить о людях, читающих серьезную художественную прозу, то они реагируют на текст, который вызывает сложнейшее эхо внутри, заставляет внутренние метафизические струны колебаться.
О России
– Вы говорили в одном из интервью, что в России нет проблем со свободой слова. Есть проблема в том, что нет никакой реакции на произносимое. Как заставить власть реагировать?
– Я бы преувеличил, если сказал, что в России нет никаких проблем со свободой слова. Но в целом, та ситуация со СМИ, которую мы имеем сейчас, не имеет себе аналогов в российской истории. Не было никогда такой степени свободы. Однако возможность высказаться есть, а вот отклик на сказанное – очень сомнительный. Система последних 20 лет в России породила колоссальную социальную апатию. Население вдруг ощутило, что оно не получает обратной связи, даже будучи активным, участвуя в выборах. Вдруг стало понятно, что мы получили просто финансовую элиту, которая никоим образом не соотносит свои решения и действия с желаниями тех людей, которые их избирали. Упало доверие к любому интеллектуальному дискурсу, поскольку это кажется сотрясением воздуха.
– В последние годы ситуация начинает меняться, все больше людей интересуется сферой принятия решений. Одновременно с этим наблюдается перенос рыночной экономики на все остальные сферы жизни, в том числе, на культуру. В тут выяснилось, что «совок» , как принято сейчас этих людей называть, был более чуток, более идеалистичен, более настроен на повышение своего интеллектуального статуса. Сейчас же на протяжение 10 лет происходит какое-то невероятное опрощение всего. Вместо совка мы получили еще более отвратительного персонажа, потребителя всего самого ничтожного, в том числе, информации, живущего полусвинской жизнью и вполне этим довольного. Этого хама в принципе невозможно включить в социальную дискуссию. Отклик ожидается не только от власти. Отклик должен быть и от населения.
– Если понаблюдать за интернет-форумами и социальными сетями, складывается впечатление, что патриотизм в наше время – явление как минимум устаревшее и немодное. Возможно, причиной этому стало то, что патриотическую риторику и символику в последнее время стала активно эксплуатировать власть, а насаждаемое сверху, в свою очередь, отвергается, сознательно ли, подсознательно. Так нужен России патриотизм или нет, и если нужен, то как сделать его вновь популярным?
– Подавляющее большинство социальных сетей на данный момент обжиты представителями т.н. креативного класса. Создателем трендов в интернете является либеральная интеллигенция. Поэтому писать там «я люблю Россию» – это дурной тон, а вот «пора валить» - это совсем другое. Тем не менее, креаклы и либералы не являются репрезентативной группой для всей страны. Существуют остальные, а их 80-90%, которые мыслят чуть иначе. Они тоже зачастую испытывают неприязнь к действующей политической системе, поскольку ее главная отличительная черта – отделение риторики от практики. Люди, находящиеся во власти, одновременно являются крупнейшими мировыми оффшорными игроками. Их финансовое благополучие с Россией не связано, их семьи живут за границей. Отторжение вызывает не патриотизм, раздражает то, что патриотизм эксплуатируют люди, которые не имеют права это слово даже вслух произносить.
– Когда я общаюсь с обычными людьми, теми, кто не сидит в фэйсбуке, то вижу, что они прекрасно себе в этом отдают отчет. И последний вопрос на встречах обычно звучит так: «Захар, когда будет революция?» Людям надоела и существующая власть, и нынешняя либеральная интеллигенция.
- Скандальный чемодан Louis Vuitton на Красной площади: вдруг никто не может найти того, кто дал разрешение на установку, что само по себе абсурдно. Означает ли это, что в России вообще нет власти?
– Существует некое мифологизированное представление о российской власти, будто это мощнейшая разветвленная система, повсюду распространившая свои щупальца, контролирующая все и вся. На самом же деле это колымага, которой управляет пара десятков человек. Пресловутая вертикаль власти – вещь нежизнеспособная и может развалиться при достаточно неожиданных и смехотворных обстоятельствах. Разумеется, имя того, кто разрешил поставить павильон, верхам известно. Вся эта абсурдная ситуация вокруг чемодана показывает, что даже на таком уровне власть выглядит анекдотично. Это печально. Зубоскалить на эту тему даже желания нет.
О СМИ
- Порча отношений с либералами, критические суждения, ставшие уже притчей во языцех – не повлияло ли это все на то, что вас реже стали приглашать в СМИ?
– Я знаю, что своими словами и текстами нажил некоторое количество врагов. Кто-то поставил на мне крест, какие-то люди не хотят больше со мной знаться. Но я русский писатель. Я не хочу связывать свое литературное благосостояние в широком смысле слова с тем, что я считаю важным высказать. Честность и последовательность для меня вещи более важные. Но в целом я не могу сказать, что меня стали реже приглашать в СМИ, скорее, меня стали звать с определенными целями. Когда я только начинал писать, журналисты меня держали в ладошках и говорили: «Как замечательно, что ты появился в литературе», а сейчас меня зовут для того, чтобы выяснить отношения, отмстить, так сказать, за многолетние обиды и унижения.
– Даже забавно. Появляешься на ТВ, и все сетуют: «Как надоел этот Прилепин, когда же он исчезнет наконец!». Уезжаю в свою деревню – и начинается: «Все, нет больше Прилепина, мы его сожрали!» А я 25 звонков в месяц получаю с просьбами выступить. Не потому, что я такой замечательный. Просто очень небольшое количество людей имеют внятную точку зрения и способны ее озвучить. У меня она есть, возможно, не самая в России популярная на данный момент. СМИ, какие бы они ни были ультралиберальные, все равно заинтересованы в рейтинге, в том, чтобы была дискуссия.
- Существуют ли в России крупные не ангажированные СМИ? Или же газеты, журналы и телеканалы разделены между "путинцами" и либералами?
– Есть. Наша «Свободная пресса», например, которую мы с Шаргуновым возглавляем. Как на духу могу сказать – никакого диктата в отношении материалов ни с одной из сторон там нет. Есть определенные темы, которые лично мне претят: я не люблю нападки на православную церковь и бесконечные сведения счетов с СССР. Но это такие темы, на которые можно высказаться в сотне других мест, не табуированные предметы отнюдь. Любые другие вопросы, политика, национальные отношения – пожалуйста. У нас другие проблемы: так, например, мы (Прилепин и Шаргунов – прим. Л.Ш.) дружим с Навальным, а Лимонов его «мочит» у меня на сайте, я с этим поделать ничего не могу, свободная пресса!
– В целом медийное пространство свободных СМИ в России достаточно большое, в особенности в интернете, где можно спокойно высказываться на любую тему. Массовые СМИ – другой разговор, они себе определенных вещей позволить не могут. Периодически в преддверии выборов гайки начинают подкручивать – «Комсомольсокй правде», «Коммерсанту», «Аргументам и фактам» поджимают глотку, потом выбирают кого надо, и гайки расслабляют, гуляй, рванина!
О социальных проблемах
- Перед тем, как прийти сюда беседовать с вами, мне пришлось в одной дискуссии буквально с оружием в руках отстаивать свое право на приязнь к вам и вашим книгам. Оппонент пытался яростно доказать, что вы – человек нерукопожатный и в целом внимания не заслуживающий, поскольку не особо любите геев.
– Я не геев не люблю, я не люблю, когда из сексуальности делают идеологию, ставят ее на пьедестал и делают из нее религию свободы. Ориентация и все, на нее накрученное – это вещи третьестепенные в нашем мире, как мне кажется. Однако в современной межчеловеческой дискуссии они занимают несоразмерно крупное место. Миллионы людей по всему миру проживают в трущобах, умирают от голода, а мы с маниакальной страстью обсуждаем гей-сообщество. Я никогда на эту тему не высказывался до некоторых пор. Но я не могу молчать, зная, что нас окружает. Политические заключенные, деградации деревни, которая происходит в России, ужас, творящийся в вооруженных силах. Но фэйсбук не будет обсуждать деревню, какое ему дело до деградации и проблем крестьян…
- Одна из упоминаемых вами неоднократно цитат – слова Наполеона: «Говорили, будто я оскорбил королеву Пруссии, вовсе нет. Я только сказал ей: «"Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству”. Мне не в чем себя упрекнуть. Я велел освободить ее фаворита Хатцфельда, а то бы его расстреляли». Вы противник феминизма?
– В России нет как такового феминистского движения, поэтому и противником его являться трудно, если не невозможно. В России другие процессы очень сильны: например, асоциальность, социопатия молодежи обоих полов. В России, скорее, антифеминизм силен, причем среди женщин – потому что женщины устали от безынициативности и безответственности мужчин. Мужчины ни за что не отвечают, не хотят иметь никакого отношения к семье, ни к собственным детям. Женщины озверели уже с этими великовозрастными младенцами, до сорока лет играющими в компьютерные игры, мечтая только о том, чтобы заиметь квартирку, которую затем можно сдавать и жить потом безбедно на Гоа.
– Я выступаю не как антифеминист, наоборот – как человек, поддерживающий женщину со всеми ее проблемами. Я же не пытаюсь у женщин отнять права на самоопределение. Проблема в том, что русской женщине уже поднадоело самоопределяться, она определиться хочет во всех остальных смыслах, в том числе, в социальном и в демографическом.
– Пусси Райот, Павленский на Красной площади, другие акции протеста… Это художники, их действия – искусство, акционизм, перформансизм? Как вы считаете, это то, куда современное искусство направляется?
– Я не буду оценивать подобные акции с точки зрения эстетики или художественной ценности, важно понимать другое. Поступки "Пусси Райот" и иже с ними – это же по сути колоссальная помощь действующей в России финансово-политической элите. Они доказали огромному количеству населения, что оппозиция вот такая, она вот так выглядит, она хочет зайти в церковь и спеть там песню. Было сделано так, что эти девушки появились, и они стали ассоциироваться с оппозицией. Мало того - оппозиция сама старательно стала себя с ними ассоциировать. И это отдаляет возможности любых политических реформ в России с участием народа, потому что население говорит - вот так мы не хотим. Мы хотим реформ на законных основаниях. А так нам не нравится. И все это все накручивает проценты в поддержку Путина.
Lioubov Shalygina, YLE - 4.12.2013