Захар Прилепин о Гайто Газданове, Навальном и цветах революции. Интервью во Владикавказе

Во Владикавказе побывал известный российский писатель и политик Захар Прилепин. Он открывал после реставрации мемориальную табличку на доме, где гостил у своих родственников всемирно известный писатель Гайто Газданов.

На встрече со студентами филологического факультета СОГУ Захар Прилепин рассказал о том, почему каждый год перечитывает книги Газданова, как юношеский бунт меняет мир и что надо знать о современных революциях. 

О значении филологического образования

— В университете, в котором я учился, профессор Алексей Коровашко (литературный критик, писатель, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русской литературы Нижегородского государственного университета им. Лобачевского — ред.) как-то мне сказал, что среди гуманитарных наук филология — это центральная наука. Филолог может прочитать, трактовать, перевести и осмыслить любой текст. И это база, овладев которой, потом можно быть и историком, и политиком, и кем угодно, потому что такой человек владеет словом. 

После окончания филфака, я занимался самыми разными видами деятельности: у меня была музыкальная группа, я был редактором нескольких СМИ, снимался в кино, в том числе, в главных ролях, писал сценарии для документальных фильмов, написал двадцать книг, которые перевели на двадцать пять языков, занимался военным делом, сегодня занимаюсь политикой… И во всех этих сферах деятельности я всегда понимал, что мое филологическое образование — это очень важно, ты можешь работать с кем угодно, потому что тебя заставили прочитать тысячу книг, пока ты учился. И у тебя сформировалось не иерархическое знание о человечестве, которое двигалось, пребывая в ложном ощущении, что оно умнеет, и что есть прогресс.

Мы изучали историю, философию, латынь, современные языки, и эта система знаний заставила работать те части мозга, которые без этого никогда бы не заработали. Куда бы я не пришел и чем бы не занимался, я всегда чувствовал, что у меня перед остальными колоссальная фора, потому что у меня есть базовое филологическое образование.

Сейчас я занимаюсь политикой и знаю, что многие политики не читали всех тех книг, которые читал я, и это придает мне уверенность (улыбается). И по сей день я чувствую огромную благодарность от сопричастности к русскому слову, к мировой литературе. И помимо того, что образование филолога — это подспорье в любой работе, это еще огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

О сохранении национального самосознания через тексты

— Любой народ — будь то русский, или осетинский, конечно создается вокруг текста, вокруг эпоса. Появление национального поэта, писателя или художника делает нас народом, носителем собственного кода, это как сетчатка глаза или отпечаток пальца — есть только у нас и больше ни у кого. И, конечно же, свой эпос, свои тексты надо беречь, помнить и знать. Только это сохраняет нас и делает более богатыми. 

Недавно я слышал высказывание неплохого писателя и хорошего поэта Дмитрия Быкова о том, что в новом веке, в новом тысячелетии родина и имманентная к ней привязанность не будут иметь никакого значения. Люди будут менять родину, государство и языки с такой же легкостью, как меняют квартиру. Это позиция Быкова, и он имеет на нее право, но он не имеет права учить этому детей в московских школах, потому что это распыление национального самосознания, и если мы забываем свою литературу, пословицы, поговорки, то мы перестаем быть народом, а становимся «перекати-полем».

О Гайто Газданове

— Сегодня у меня счастливый день, потому что Гайто Газданов — мой любимейший писатель, наряду с Шолоховым, Леоновым и несколькими иными. Я отношусь к нему с огромной, яркой, сердечной привязанностью. Я всю жизнь его люблю, его портрет висит у меня на стене, с Газдановым я сверяю свою писательскую моторику, психику, биографию, политику, — все.

Я перечитываю его книги каждый год, и каждый год думаю, что вот, я стал взрослее, я сам пишу книги и возможно, что это очарование пройдет. Но вот я вновь читаю любой его текст и опять впадаю в это абсолютное, неописуемое ощущение волшебства. Это невозможно собрать и пересобрать. Я не знаю, как это делается, как это написано, как он достигает такого эффекта. Я говорю сейчас даже не про знаменитые «Вечер у Клер» или «Ночные дороги», а скорее про «Историю одного путешествия», или рассказы.

Газданов, конечно, не просто писатель. Он и художник, и музыкант, слитый в одно пишущее существо. Все, о чем он пишет: драки, бокс, музыка, путешествия, война — все это сделано на немыслимом для меня уровне.

Мы обязаны объяснить самим себе и России, что это гениальный писатель, один из важнейших в мировой литературе. Он точно в топе писателей двадцатого века, и мы обязаны это понять и увековечить, потому что, несмотря на то, что Газданов — известный писатель, он не стал частью национального самосознания, как Шолохов, например, а он должен быть именно в этом ряду.

Перемена взглядов

— Это принципиальный вопрос. Дело в том, что в 1991 году произошел развал Советского Союза, а я по своим взглядам и убеждениям, совершенно советский, левых взглядов, воспитанный на книжках Аркадия Гайдара и поэзии Маяковского. Я никогда не менял свои убеждения, в отличие от огромной части моей страны, которая впала в ересь и иллюзию демократии сначала с Горбачевым, а потом с Ельциным. Всю жизнь я долблю одно и то же: верните мне Советский Союз, я хочу жить на своей большой социалистической родине — упрямой и сильной.

В силу этого, в 90-е годы я находился в жесточайшей оппозиции к нашей буржуазной власти. Я никогда не менял своих убеждений, но мое государство сделало большой круг: перешло все западнические иллюзии и вернулось обратно на сугубо государственнические позиции. Это стало понятно после присоединения Крыма. И я сказал тогда, что теперь это мое государство. Я ждал этого тридцать лет, поэтому мой путь железобетонный: из точки А в точку Б. Прошу зафиксировать мои слова.

Об Эдуарде Лимонове

— Лимонов — патриот своей советской родины, человек, который так же, как и я, терпеть не мог Ельцина и все наши западнические иллюзии. Прожив двадцать пять лет на западе, он приехал и сказал: «Вы не построите здесь Голландию, вы окружите свое производство».

Он был крайне прозорливый (хоть и известный своими выходками), но как политический мыслитель, он очень глубокий человек, который был гораздо умнее огромного количества персонажей, которые сегодня выступают по телевизору и рассказывают, какой великой должна быть Россия. Я помню, что двадцать лет назад, они говорили прямо противоположное. А Лимонов никогда не менял свою позицию.

О том, что такое родина

— Дорога к Богу и «близка к Богу» — это разные понятия. Вся наша родина, наши размышления, наша жизнь — это и есть дорога к Богу, и она никогда не прекращается. Мы то видим мираж, и нам кажется, что мы приблизились, то мы устали, упали и лежим. Эта дорога — сам по себе путь, процесс преодоления в себе человеческого на пути к постоянно отдаляющемуся.

Самое важное, что нужно осознать, это вот что. Существует расхожая фраза: «Я родину люблю, а государство ненавижу». Давайте перенесем этот образ на своих родителей: к примеру, маму-кормилицу я люблю, а маму-воспитателя ненавижу. Это неразделимые понятия. К счастью, или несчастью, государство — есть форма существования нашей родины, она может вызывать колоссальное количество вопросов, как и поведение наших братьев и сестер.

Мы не можем ненавидеть то, что создаем коллективной волей. Если нам что-то не нравится, то надо пытаться это государство видоизменять. А позиция «родину люблю, а государство ненавижу» позволяет спрятаться от сложных вопросов, на которые нужно искать ответы.

Самый главный ответ для меня, что, и в десятом, и в пятнадцатом, и в двадцатом веке было все то же самое. Государство всегда, так или иначе, было мрачно настроено по отношению к своим гражданам, оно совершало насилие и может нас обижать. Но если мы отказываемся от него, то мы теряем свою идентичность, государственность, независимость.

Огромное количество народов за эти века исчезли, потеряли свою государственность, язык, и больше не существуют. Каждый год исчезает по два-три языка и надо отдавать себе отчет в том, что мы носители величайшего дара — национальной государственности, каковой многие не имеют. Мы тоже можем исчезнуть, это очень быстро происходит. Кажется, что это навсегда, на века, но это не так.

О бунте молодежи

— Это нормально, что молодые люди испытывают сильнейшие эмоциональные импульсы, которые побуждают их не только к политическим протестам, но и к влюбленности и ко всем сумасшествиям, которые характерны для молодежи всех времен и народов.

В этом есть благо, иначе человечество бы просто исчезло, потому что люди не испытывали бы желание доказывать свою влюбленность в женщину, в родину, в березку — во что угодно, совершая поступки необычайной силы. Потому что это ощущение бесконечной продленности и одновременно стремительной конечности жизни характерно для молодого сердца, которое обостренно все чувствует. И это глубоко правильно: не надо по любому поводу говорить, что это молодые люди, что они не нагулялись, не нюхали пороха, или преодолевают свои комплексы.

О разных цветах революции

— Надо отличать революцию от революции, потому что есть революции буржуазные, а есть антибуржуазные, есть национальные и антинациональные, анархистские и какие угодно. К примеру, была революция на Майдане и революция в Донецке и Луганске — это противоположные по смыслу революции, и мы не можем их писать через запятую. Нынешняя попытка революции и революция 1917 года — противоположные.

Вы всерьез считаете, что Пашка Корчагин, или Пашка Власов из романа «Мать», и Навальный — это одно и то же? Они враги друг другу. Это очень просто, потому что есть глобализм, империализм, вульгарный капитализм, колониальная система, богатство и бедность. И люди, которые во всем мире выходят на борьбу против всего этого, конечно вызывают у меня симпатию, значит у них не остается никакого выбора.

Раз мы сказали себе, что революция — это плохо, но завтра случится переворот и Навальный придет к власти, так я буду устраивать революцию против них, я не буду их терпеть, я так же выйду на улицу и буду пытаться сломать эту власть. Революция 1917 года и революция 1991 года — это противоположные по смыслу перевороты.

Мой Санька из романа «Санька» не имеет никакого отношения к нынешним революционерам. Скорее, это тот человек, который устраивал революцию в Донецке и Луганске, а не в Киеве на Майдане. Это люди на разных полюсах и у него это стопроцентный духовный поиск, донкихотский, который подпитывается дракой с действительностью, иногда не разумной, дикой моторикой.

Мы, как люди читающие тексты, не находимся на передаче Соловьева, в стриме Собчак, или блоге Навального. Мы находимся в контексте русской литературы. Гриша Мелихов участвует в боях, убивает людей, у него мука душевная, он пытается разобраться, где справедливость…

Перед нами стоят сложные вопросы и на них надо искать сложные ответы. Мы не можем удовлетвориться простыми ответами. В 1991 году говорили, что лимит на революции исчерпан и больше они не нужны, потому что они все приватизировали, а потом в стране начался поворот и государство стало отбирать у олигархата все приватизированное. И те же самые люди, которые говорили в 1991 году, что не надо никаких революций, теперь стали революционерами. Поэтому не надо идти у них на поводу.

Если завтра в США случится социалистическая революция, то я буду счастлив, если в Париже выступают желтые жилеты, то я им сочувствую — пусть скорее победят Макрона, а здесь мне революция не нравится и на Майдане не нравится, а в Луганске и Донецке — да. И этот водораздел надо проводить. Дети спросят, а чем Навальный плохо, а Власов в романе «Мать» — хорошо. Надо с детьми разговаривать, надо им объяснять, это сложно, но необходимо.

Сегодняшние протестующие якобы выходят за тем же самым, что и настоящие революционеры: свободный суд, свобода слова, борьба с коррупцией. Дело в том, что эти молодые люди иногда говорят правильные вещи, но ведет их на этот бой крупная международная буржуазия. Их ведут люди, у которых у самих огромные дворцы — это международные финансовые корпорации, и все оранжевые революции, которые в мире совершаются, не приводят к тем целям, которые хотят эти дети.

В Киеве была революция за свободу слова, против коррупции, против дворца Януковича, а теперь новый президент вчера запретил все оппозиционные СМИ. В Армении случилась революция: Пашиняна посадили, коррупция стала еще больше, страна развалилась и ничего не получилось.

У нас точно такие же ложные лживые буржуазные революционеры: они сидят в своих берлинских и лондонских квартирах и руководят детьми, которые выходят на улицы, не соображая, что происходит. А потом они сметут их с дороги и начнут новый передел нашей страны.

И поэтому сравнения, что Навальный и Ройзман — это Ленин и Сталин — это вранье. Кому-то они могут не нравиться, но это были идеологически преданные люди, они хотели освободить человечество, хотели отменить частную собственность, хотели уничтожить дворцы, написали две тысячи томов, шли с каторги на каторгу. Это типологически разные, противоположные полюса. А мы все в кучу: Навальный как Ленин.

Навальный забудется, исчезнет, а великое свершение социалистической революции останется навсегда в народной памяти человечества. Мир снова ищет эту социалистическую практику: общенародной медицины, образования, восьмичасового рабочего дня и всех прочих вещей, которые привнес Советский Союз. Мир ищет не ложные оранжевые революции, в которых один буржуазный режим сменяется другим, а ищет настоящего великого социалистического обновления. Мир устал от манипуляций, которые совершают эти международные игроки.

Вы должны осознать, что есть истинное и есть ложное. И что ложное иногда одевает личину истинного. Кроме филологов, никто не сможет это отличить. Мы люди, которые прочитали тысячу книг, должны на ощупь, на вкус осознавать: правда или неправда, истина или ложь, пиар или реальный человек, который ищет справедливость.

Анна Кабисова
Sputnik — Северная Осетия, 06.02.2021