Граждане и литература
От редакции.22 июня в книжном кафе «Билингва» состоялась презентация нового проекта «Гражданский литературный форум». В пресс-конференции приняли участие писатели Юрий Мамлеев, Михаил Тарковский, Вера Галактионова, Захар Прилепин, Сергей Шаргунов, Роман Сенчин, Лидия Сычева; критики — Владимир Бондаренко и Капитолина Кокшенева (председатель Форума), драматург Владимир Малягин. Что это за новое образование такое, для чего и для кого надо создать литературный по сути, электронный по форме ресурс, «Русский журнал» попытался выяснить у писателя Захара Прилепина.
***
Дмитрий Лисин: Какая задача этого образования? Выкладывать всё новое в электронном формате?
Захар Прилепин: Нет, не совсем так. Вот смотри, есть литература, написанная в провинции, не провинциальная русская литература, а вот именно что литература, написанная в провинции. Она, как правило, не имеет доступа к читателю как таковому. Её никто не знает. У литераторов никто никогда не спрашивает, что они думают по тому или иному поводу, они ведь не социологи, идеологи или историки. И вот этот сайт и вообще этот форум созданы для того, чтобы русские люди, находящиеся вне пределов Садового кольца, тем паче за 300 км от него, чтобы они могли каким-то образом демонстрировать и выказывать, показывать словом свою точку зрения.
Д.Л.: То есть — это приглашение писателям участвовать в гражданской жизни и политике в какой-то хотя бы форме?
З.П.: Это не приглашение, потому что они всегда хотят в этом участвовать, но их никто не спрашивает. К сожалению, русская жизнь, без кавычек, всегда устроена так, что в этой жизни никто ничего ни о ком не спрашивает. Есть всего две-три-четыре медийные фигуры и, кажется, что вся жизнь проистекает вокруг них. К несчастью, я сам принадлежу сейчас к этим фигурам, а за всю Россию ответить не могу. Это смешно иметь семь-восемь медийных фигур на всю Россию, потому что Россия огромна и непомерна, поэтому есть смысл опросить всех, как минимум тех, кто пишет хорошие, качественные, даже гениальные тексты на русском языке, с ними нужно пообщаться.
Д.Л.: Они, эти тексты, мало того, что редко доходят до ума читателя, но в медиа пространстве вообще не доходят ни до кого. И это жаль, потому как у них, «немедийных» писателей, есть масса мыслей по обустройству России, да?
З.П.: Как раз почти нет никаких мыслей по обустройству России. Они говорят, как правило, о чем-то другом. В них какой-то такой, извиняюсь за пошлость, метафизический контекст нашего бытия. Они живут нормальной земляной жизнью, они находятся в прямом контакте с почвой, которого мы в столицах не имели никогда. Вот Миша Тарковский, например. Живет на заимке, в Сибири, на Енисее. Ловит рыбу, охотится на зверей.
Д.Л.: Миша Тарковский ходит по лесу, всё знает, ему есть, что нам сказать?
З.П.: Их много таких писателей среди русских людей, они наблюдают тех самых людей, которых мы давно здесь не видим. Понимаете, в литературе давно нет русского человека, просто как типа: русского охотника, мужика, русской деревенской бляди, русской праведницы, вообще нет никого. Мы живем вот здесь в Москве, а России давно не знаем.
Д.Л.: Но Юрий Мамлеев, живя в Париже и Переделкино, все-таки про метафизику России много чего уже сказал.
З.П.: Вот Мамлеев — да, много может сказать, но я не об этом говорю. Мамлеев находится на своем месте, но есть еще много мест, где сквозняки, где пустые места, а там люди должны быть, должны говорить. На этих местах в России были и Пришвин, и Шишкин, и Чаплыгин, и Кольцов — люди, которые могли транслировать на всю Россию какие-то нутряные, земляные голоса. А сегодня эти места пусты, как будто эти места исчезли из пространства. Россия не разговаривает, она немая сейчас. Понимаешь — она немая, разучилась разговаривать. В итоге за Россию вынужден отвечать я, несмотря на мое очень опосредованное к ней отношение. Я только до 16 лет жил в деревне.
Д.Л.: А вот вся эта блогосфера, там ведь миллионы общаются?
З.П.: Это всё городские мальчики, не всегда они интеллектуалы, но всегда амбициозны и достаточно бестолковы, юноши, которые высказывают свое мнение по любому поводу. Как правило, они ничего ни о чем не знают. Они нигде никогда в жизни по настоящему не работали и работать не собираются. Блогосфера — такое пристанище людей, которые ленивы и не любопытны, но имеют обо всем своё мнение. Бунин как-то спросил у литературного критика: «Как, и у тебя есть свое мнение?». Конечно, в блогосфере есть и мыслящие, рефлексирующие люди, но они все живут в Москве, Питере и еще в двух-трех городах, сидят в своем компьютере по шесть часов в день и пишут, к сожалению моему, в основном благоглупости о своей жизни.
Д.Л.: А писатели из глубинки улучшат все это?
З.П.: Они дадут какой-то голос, они начнут говорить голосом страны, которая находится за пределами всего — Садового кольца, ЖЖ, Одноклассников.ру, СпидИнфо, так как они, писатели «земли и леса», не понимают, что это такое. Они живут где-то там отдельно и при этом умеют писать на настоящем русском языке. Им давно пора дать право слова. Я вроде живу в Нижнем, но все равно живу в Москве, Лёша Иванов живет в Перми, но все равно в Москве. Мы все «крупные писатели», на поверку живущие в Москве, разговариваем давно только с москвичами, а писателей, говорящих в других местах мы и не знаем.
Д.Л.: Дойдет ли голос нутряной, талантливой глубинки до самой глубинки, если всю литературу на сайтах читают только в Москве и пяти городах?
З.П.: Дойдет до глубинки, только туда нужно хоть раз в жизни доехать. Паутина есть и там, нужны минимальные хотя бы контакты. В этом деле, чем больше паутина, тем лучше, в том смысле только, как это было в жизни Чехова. Ради земляной России он убил свою жизнь, когда поехал на Камчатку и заработал все возможные болезни, но протянул эту нить через всю страну. В этом смысле нужны эти нити и паутина. Эти нити нужно протягивать куда угодно, иначе мы не вынесем всю нашу территорию. А ведь там наша основная земля, не здесь. Когда читаешь Михаила Тарковского, понимаешь, что судьба любого человека достойна романа, там такие происходят трагедии, такие чудеса, такое кипение жизни, что дотянуться до этого надо позарез.
Д.Л.: Да здравствует настоящая русская паутина?
З.П.: Мы все-таки дотянемся.
Д.Л.: Не дотянуться ли нам и до Франции, например?
З.П.: В этом смысле она получше Америки, это точно. Франция — это страна, где одно из любимых блюд — плохие новости из России. Когда приезжаешь во Францию, на вопрос — ну как там у вас, надо ответить — о, как у нас всё плохо, как же мы страдаем от постчеченского синдрома, мы распались, мы ничтожны. В России книжный рынок такой: сорок процентов литературы зарубежной и шестьдесят отечественной, во Франции то же самое, а в Америке один процент (!) иностранной и девяносто девять своей. Поэтому они ничего и не знают про другие народы, для них что Россия, что Венесуэла, что Китай, — всё это им мешает стремительно куда-то нестись. Французы же консерваторы, как и мы. У них всё ещё в ходу такие слова — сталинист, фашист, они оперируют такими же понятиями, что и Новодворская наша до сих пор оперирует. Франция близка нам по «детскости» своего миропонимания. Америке эти вещи давно по барабану. Так что ладно, можно включить Францию в русскую литературную паутину.