Захар Прилепин: «Жизнь вне столицы дает тебе определенную фору»

У рязанского журналиста Анатолия Обыденкина есть два литературных проекта: выпустить антологию стихов лучших поэтов, живущих в Рязани и области, и создать рязанский «викисловарь» культурных деятелей, здешних уроженцев и жителей. Открывать этот словарь по праву должно имя человека, который согласился возглавить жюри конкурса, определяющего участников будущей антологии. Это писатель Захар Прилепин.

Захар Прилепин побеседовал с «РВ» о жизни и литературе.

Р.В. – Захар, рязанцы гордятся тем, что вы – знаменитый современный писатель – родились на Рязанщине, в Скопинском районе. Хотя теперь уже вы, без преувеличения, «человек мира». Но достигли бы вы таких же успехов в литературе, если бы не уехали из Скопина, если бы не было у вас такой богатой событиями и профессиями биографии?

З.П. – Представления не имею, как я могу об этом гадать.

Но все-таки надо отметить, что уехал я не из Скопина, а из деревни Ильинки. И переехал я далеко не в Москву, а в город Дзержинск – тогда еще Горьковской области, где никакой особенной культурной жизни не было, и никаких трамплинов никто не предлагал. То есть, гипотетически, я мог бы из Ильинки попасть в Рязань, поступить в вуз, как я поступил в Нижнем Новгороде на местный филфак, ну и так далее – попасть в рязанский ОМОН, уже оттуда поехать в Чечню, много позже написать первую книгу и вернуться в свою Ильинку, – сейчас я живу в куда более глухой нижегородской деревне.

Так что ничего неординарного тут нет. Вовсе не обязательно куда-то уезжать, чтобы стать тем, кем ты должен стать.

Р.В. – Возможно ли, по-вашему, написать великий роман, живя на одном и том же месте, на своей малой родине, познавая жизнь исключительно силой творческого воображения?

З.П. – Почему бы и нет. Василий Белов, крупнейший русский писатель, не очень далеко уезжал из своей вологодской Тимонихи. Фолкнер жил уединенно в своей фактически деревне и описывал всех соседей (и они его за это терпеть не могли). Один из лучших писателей современности Михаил Тарковский много лет живет в деревне на Енисее и пишет там прекраснейшую прозу.

Я бы как раз советовал жить среди людей и ближе к людям, для того чтоб писать хорошую прозу. И уж точно не лезть в Москву за этим.

Вы только неправильно сформулировали вопрос. Как раз в деревне никакого «творческого воображения» не надо – ты там, напротив, обращен к людям и видишь их достаточно ясно, цельно, полнокровно. А в городах люди куда меньше друг друга различают, суеты больше, перспектива уже и гораздо короче.

Р.В. – Неизбежный вопрос, так как вы сами живете в Нижегородской области – существует ли «провинциальная литература», возможно ли выделение в литературном процессе литератур какого-либо региона?

З.П. – Провинциальных литератур нет, и они не особенно нужны. Хотя, скажем, поэтические анклавы – и очень сильные! – есть в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде. Но в целом провинциальные союзы писателей оставляют достаточно болезненные ощущения: собираются люди, которые давно ничего не читают, мало знают, мало думают, но уверены, что соль земли – это они, а мир захвачен масонами.

Масоны – черт бы с ними, но самим тоже нужно писать хорошую прозу и хорошие стихи. И для этого, еще раз говорю, в Москву не надо ехать. Напротив, жизнь вне столицы дает тебе определенную фору, просто нужно уметь ей пользоваться.

Пример? Один из самых известных писателей современности – Алексей Иванов. Только что мой товарищ Саша Велединский сделал по его роману «Географ глобус пропил» оглушительно хороший фильм. Так вот, Иванов живет в Перми, пишет в основном об Урале, и именно этим стал интересен всей стране.

В Ростове живет Денис Гуцко, Букеровский лауреат, недавно выпустил отличный роман «Бета-самец». В Смоленске – Олег Ермаков, удивительный писатель, невиданный мастер, обязательно найдите и прочтите его новую книгу «Афганская флейта».

У нас сегодня московских писателей хватает. Надо Распутиных да Личутиных помоложе растить.

Р.В. – На взгляд «из Рязани», сейчас кажется, что главное ваше произведение – рассказ «Допрос», инсценированный театром Владимира Деля «Предел», так как спектакль сегодня триумфально шествует по России, собирает театральные награды – недавно на Санкт-Петербургском театральном фестивале «Рождественский парад» получил Золотой диплом лауреата «За актуальность и гуманизм». Как вы воспринимаете такой успех «Допроса»? Видели ли в нем такой творческий и социальный потенциал, когда рассказ писали?

З.П. – За «Допрос» я рад, – Владимир Дель, безо всяких скидок, – один из сильнейших режиссеров современной России, и актеры, которые в спектакле задействованы – Михаил Сиворин и Роман Данилин, – просто замечательные. Пересмотрите, кстати, сериал «Жизнь и судьба» – Данилин там отлично играет.

А по поводу того, что «Допрос» – «главное произведение», вы, конечно, несколько погорячились.

Есть и повесть «Восьмерка», которую только что экранизировал знаменитый на весь мир режиссер Алексей Учитель – фильм выйдет в апреле. Есть роман «Санькя» – спектакль по которому только что поставили в Германии. По этому же роману поставил спектакль Кирилл Серебренников, культовый молодой режиссер, – постановка получила название «Отморозки» и два года назад стала лучшим российским спектаклем года, получив премию «Золотая маска».

Ну и так далее. В Италии сейчас поставили спектакль по моей книге «Грех».

Так что я у всех своих книжек вижу, как вы это называете, «творческий потенциал». Если б не видел, зачем бы я их писал, правда?

Р.В. – Представления «Допроса» завершаются обсуждениями спектакля, в которых вы часто принимаете участие. Какова реакция зрителей: они понимают ваш замысел и прочтение артистами текста?

З.П. – Зрители, в девяноста процентах случаев понимают ровно то, что я написал, а Владимир Дель – поставил. У нас умнейший, тонко чувствующий и живо реагирующий зритель и читатель. Мы провезли спектакль от Москвы до Южно-Сахалинска и Владивостока и поэтому отвечаем за свои слова.

Р.В. – Хотите ли вы написать что-то новое относительно своего писательского «амплуа» – писателя остросоциального, писателя-публициста? Нет ли желания у вас полностью или хотя бы частично измениться в творчестве?

З.П. – Я только что закончил новый роман «Обитель». Это огромная, двухтомная, историческая книга. Так что получается, что я уже не остросоциальный писатель и уж точно не писатель-публицист. И не думаю, что им был.

Амплуа у меня никакого нет. Я думаю, что «Санькя», «Черная обезьяна» и «Ботинки, полные горячей водки» – книги, которые отличаются достаточно сильно, при том, что любому внимательному читателю будет ясно, что их написал один автор.

Я уже не раз говорил, что для меня одним из идеалов литературного мастерства является творчество одного из Толстых – Алексея Николаевича. Он написал и первые фантастические романы («Аэлита», «Гиперболоид...»), и историческую классику («Петр Первый»), и эпопею («Хождение по мукам»), и классическую сказку («Буратино»), он был и писатель-публицист, и критический реалист, и даже эротическую прозу писал, и поэт был очень интересный, и драматург.

И каждый текст его – исключительно его, и ничей больше.

Его, к сожалению, очень мало переиздают сейчас.

След в след за Алексеем Николаевичем не пойдем – но пример хороший.

Р.В. – Спасибо за интервью!

Елена Сафронова, "Рязанские ведомости" - 24.01.2014