Захар Прилепин: "Многие тратят свою жизнь бездарнейшим образом"

Писатель Захар Прилепин производит впечатление необыкновенно цельного человека с прочными взглядами. В интервью «Профилю» он рассказал о комплексах современной России, о своей новой книге и о том, из чего состоит российский патриотизм.

Мне кажется, мужчина должен предельно редко задумываться о своей мужественности. Органичность и последовательность его действий будет говорить сама за себя. Я об этом никогда не задумывался и считаю это нелепым – декларировать себя в качестве мужественного человека. Я думаю, в мире есть тысячи мужчин, которые совершали поступки куда более красивые и эффектные, чем те, которые совершал в своей жизни я.

Мужественность имеет очень разные, сложные градации. Когда я работал в ОМОНе или вышибалой в ночных клубах, я встречал множество самых разных в той или иной степени мужественных людей, которые могли совершать совершенно дикие, безбашенные поступки, но одновременно могли бояться высказываться перед большим количеством людей или пугаться выйти на манифестацию или митинг. У нас были пацаны, которые умели драться смело и мужественно, но одновременно с этим они боялись ездить в командировки в Чечню и всегда от них отказывались.

Что касается людей, на которых я ориентируюсь, это Эдуард Лимонов, человек, проживающмй жизнь уверенно и последовательно. И это слово «последовательно» крайне важно в любом мужском поведении.

Нет ни одной ситуации, которую я хотел бы переиграть, потому что это моя жизнь, моя судьба, и я на нее взираю, как на данность. Я пользуюсь своими удачами и ошибками, и все они в метафизическом смысле мне дороги, поскольку из них я состою. И нельзя отказаться не то что от своего лица – даже от мизинца. Это то, из чего состоят мои тексты, моя жизнь, моя любовь и даже мои дети. А вот о том, за что мне стыдно, я говорить не буду.

Современная Россия – это бардак. Россия, конечно, имеет некие признаки патерналистского государства, но только внешние, поскольку внутренне патерналистское государство работает тогда, когда дети любят своих родителей, своего отца в первую очередь. А нынешние дети (то есть российское население) своего российского отца втайне презирают, и они разорвут его на части с не меньшим воодушевлением, чем Николая II в свое время. И те, кто даже не желает его разорвать, не всплакнут ни единой слезой, потому что Россия живет в тотальном неверии. Это унылая, уставшая, разобщенная и потерянная нация. И в этом смысле ни патриархат, ни матриархат ей не свойственны.

Я думаю, что российский патриотизм строится, в том числе, и на принципах презрения к своим бывшим соседям, на принципах даже некой агрессии по отношению к ним, но это лишь одна из его составляющих. С другой стороны, первичные агрессивные качества всегда можно активизировать, и, к несчастью, занимаются этим не только в России. Занимаются и в Украине, и во Франции – везде, потому что политики давно уже поняли примитивные составляющие человеческой толпы, и, конечно, создание внешнего врага является одним из тех признаков, которыми так приятно оперировать политтехнологам. Тем не менее русский патриотизм в конечном своем итоге (если наша нация имеет право на жизнь, и если она выживет) огромной составляющей своей имеет высокую и честную толерантность, я в этом по-прежнему убежден.

Любое существо обладает комплексами. Комплексы – признаки развития человека и признаки преодоления человеком недостатков. В конечном итоге, комплексы порождают и физическую, и метафизическую моторику человека, ничего в этом дурного нет.

Россия, конечно, переживает комплекс потери великого советского господства, так или иначе, страна все с большим интересом оглядывается в те времена. Но это комплекс не имперский. Насколько я вижу, Россию куда меньше волнуют имперские вопросы, потому что наши расстояния и просторы для нас по-прежнему огромны и чрезмерны. Она переживает комплекс тотального многолетнего унижения и комплекс утраты своего влияния в мире. Еще она переживает – и это самый чудовищный комплекс для России – потерю ощущения справедливости к своей земле, справедливости взаимоотношений между людьми, между властью и народом, между народом и правоохранительными органам. И вот это ощущение справедливости, как это ни дико звучит, в Советском Союзе присутствовало, потому что была понятна система координат. Сегодня это потеряно в несказанно страшной мере.

Я не очень понимаю, что значит это ощущение. У меня бывают переживания, когда моим близким или друзьям плохо и я не знаю, как им помочь. Чтобы меня лично посещала хандра? Я переживал последний раз, когда у меня умер отец. Я тогда болел, страдал, мне было лет 15, я был юношей. А в последнее время меня едва ли что-то особенно сильно огорчало.

Если я в трезвом виде, нужно очень сильно постараться. Ну, если обижают моих близких, друзей, детей… Если я в пьяном виде, то могу изобразить, что я вышел из себя, чтобы потешиться с друзьями, устроить какой-нибудь кавардак. А так… Раздражает поведение власти, поведение правоохранительных органов в России. Вчера, например, системного администратора той газеты, где я работаю, задержали прямо на ступеньках офиса сотрудники то ли ФСБ, то ли РУБОПа, потому что он имел отношение к акции, направленной против «Единой России». Его увезли на суд, и на суде предъявили обвинения, что он якобы ругался матом и приставал к прохожим. И посадили молодого парня на пять суток. Это совершеннейший беспредел.

Сейчас я пытаюсь новую книгу дописать, у меня получается не так быстро, но я успеваю… Дети мои, слава Богу, пока сыты. И женщина моя пока довольна своей жизнью. Работники в моей фирме пока тоже вроде бы не увольняются. Книги у меня написаны. Все, что нужно успеть, я вроде бы успел. Возможно, послезавтра моя жизнь развалится на части и я буду в полном ничтожестве находиться, и это будет наказанием мне за самоуверенность. Но я наблюдаю за жизнью моих сверстников и замечаю, что многие тратят свою жизнь бездарнейшим образом. И одна из сотен вещей, которая меня удивляет в этом плане, это привычка читать френдленту в своем ЖЖ, состоящую из 1,5 тыс. «френдов». Все мои молодые знакомые этим занимаются по утрам. Этим можно заниматься только от внутренней пустоты. Нельзя же убивать так свою жизнь, причем это малая часть бездарной растраты времени…

Я пишу сейчас биографию Леонида Леонова, которого я считаю писателем гениальным. В конце XIX века были Толстой и Достоевский – так вот по другую сторону исторического хребта напротив Толстого стоит Шолохов, напротив Достоевского – Леонов. Это два стопроцентных гения русской литературы. И они были вместе с распадом Советского Союза подвергнуты обструкции. Шолохова обвинили в плагиате, а Леонова тщательно затерли как файл, попросту постарались его уничтожить. Я сейчас стараюсь это исправить, добиться издания его книг в России. Думаю, напишу к весне о нем исследование для легендарной серии «ЖЗЛ». Именно этим трудом сейчас занимаюсь. А ввиду того что Леонов прожил 95 лет, приходится изучать историю всего столетия, огромнейший материал перекапываю.

У меня есть такие приметы. Просто о Леонове я пишу уже 2,5 года, и у меня близится это все более-менее к концу. Поэтому я об этом уже говорю, здесь есть некий элемент пиара. Я отношусь к этому труду, как к деянию своему, потому что хочу вернуть Леонова в читательский мир. И если мне это удастся, я буду считать, что некие грехи моей жизни сняты.

А что касается моих книг, я никогда не озвучиваю их названий, не печатаю из них главы до тех пор, пока они не опубликованы. На самом деле это не в российской литературной традиции. И Пушкин, и Гоголь, и Лев Толстой печатали главы из еще не написанных текстов, анонсировали их и суеверий по этому поводу не испытывали.

Думаю, тысяч 150 продано.

Я не задаю вопросы людям, которые этим занимаются, потому что настали очень сложные времена. Я предполагаю, что экранизации романов «Санькя» и «Патологии» будут временно приостановлены. Но зато, насколько я знаю, как минимум два театра в России готовят постановки по моим текстам. Об этом говорили и Кирилл Серебренников, и Олег Павлович Табаков.

Антон КАШЛИКОВ, «Профиль» - №5 (74), 07.02.2009