Захар Прилепин: русская литература на подъеме
На минувшей неделе состоялось вручение премии «Национальный бестселлер». Среди шестерых финалистов был автор романа «Патологии» Захар Прилепин. «Патологии» — первый роман Прилепина — был очень высоко оценен критиками и читателями. Автор — в прошлом боец ОМОНа, участник первой и второй чеченских войн, пребывание на которых и послужило основой для книги. Живет в Нижнем Новгороде. Помимо литературного труда занимается публицистикой и политической деятельностью (член НБП).
— Насколько объективным, на твой взгляд, было присуждение премии? И как ты вообще относишься к «Национальному бестселлеру»?
— «Национальный бестселлер» не является корпоративной премией либералов или патриотов, которые дают премии исключительно своим. Те люди, которые ее получали, этого заслуживали. Это и Леонид Юзефович с прекрасным романом «Князь ветра» о бароне Унгерне, и Александр Проханов с «Господином гексогеном», который потом действительно стал бестселлером. И Гаррос с Евдокимовым, и Пелевин. Михаил Шишкин — лауреат этого года — без сомнения серьезный писатель. «Национальный бестселлер» — независимая премия, и тот факт, что она, в отличие от всех остальных, вручается в Питере, это подчеркивает. Поэтому у меня нет никаких претензий. Меня радует, что я с первой же книжкой попал в финал премии.
— Распространено мнение, что русская литература умерла. Ты согласен с такой точкой зрения?
— Литература, без сомнения, жива. Мало того, она переживает заметный подъем. У нас большое количество восхитительных поэтов, на уровне Серебряного века. Это Дмитрий Быков, Геннадий Русаков, недавно умершие Юрий Кузнецов, Борис Рыжий и многие другие. В прозе — Лимонов, те же самые Проханов и Юзефович, молодой Сергей Шаргунов. Тех, кто продолжает традиции великой русской литературы, много.
В 90-е годы ситуация была куда хуже. Это был период постмодерна, интеллектуальных ухмылок и издевательства над всем русским. Теперь над руинами появляется совершенно новое здание русской литературы, уже не на либеральных или почвеннических основах. Эти писатели строят свой дом в пустоте, в небе над Россией. Законы новой прозы еще не сформулированы, они создаются у нас на глазах. Возможно, лет через 10 мы поймем, что все-таки хотели высказать. Все самое интересное впереди.
— Какие-то корни у русских писателей 21 века все же есть? На что в литературной традиции, например, опирался ты, когда писал свой роман?
— Леонид Юзефович проводит верную параллель между «Патологиями» и советской военной прозой 20-х годов — творчеством Артема Веселого, Исаака Бабеля. Но всё же я старался ни на кого не опираться, чтобы избежать подражания. А мои любимые авторы — Эдуард Лимонов, Леонид Леонов и Гайто Газданов.
— «Патологии» — жесткий, кровавый текст. Все эти сцены — реальность или вымысел?
— Это — кусок реальности, которая отражает мой личный опыт и опыт тех людей, которые были рядом со мной.
— Какова читательская аудитория твоего романа?
— Последнее время мне приходит в неделю по несколько писем. Люди пишут самые разные: и девушки, и прошедшие Чечню солдаты, и пенсионеры. Мне роман дорог тем, что его одинаково хорошо воспринимают и писатели-почвенники, и либералы. А вот в военной среде отношение сложное. Часть «вояк» воспринимают его достаточно агрессивно, потому что он отнюдь не выдержан в ура-патриотических тонах. Хотя та чудовищная ситуация, которая описана в моей книге, когда чеченцы вырезали целую часть, застав врасплох, абсолютно привычна, таких случаев были десятки, поэтому нечего обижаться.
— Великая Отечественная война продолжалась 5 лет. Война Чеченская с перерывами идет уже больше десяти. В чем, на твой взгляд, причина? Почему великая Россия не может разобраться с маленькой Чечней?
— Ответ очевиден. У власти отсутствует воля к какому бы то ни было решительному действию. По большому счету никто не заинтересован в окончании войны, слишком многие там решают свои финансовые интересы. Российские войска выполняют номинальную функцию полицейских, которые сидят на базах и ни во что не вмешиваются. Никакой победой там и не пахнет. Едва из Чечни выйдут федеральные войска, Россия мгновенно потеряет контроль над этой территорией. Чтобы решить чеченскую проблему, нужно сменить власть в Москве.
— Как ты считаешь, русский народ способен возродиться к активной жизни и государственному строительству после всего произошедшего за последние 15 лет?
— Я думаю, способен. У меня нет никакого пессимизма в отношении нашего народа. Люди показывает свою точку зрения на происходящее в стране либо не ходя на выборы, либо голосуя «против всех», либо — за лево-патриотическую и либеральную оппозицию. Если посмотреть трезво на ситуацию, очевидно, что почти 80% населения страны не желает жить при существующей власти.
— Большинство населения выступает за лево-патриотические ценности, и при этом мы имеем путинский режим, который все же пользуется значительной поддержкой. Нет ли здесь противоречия?
— Страна принимает не путинский режим, а самого Путина. Русские предпочитают верить своему государю. В то, что он делает никто не вглядывается. Путин нравится как картинка. Путинский режим мы имеем по недоразумению, в силу того, что Россия имеет патерналистское, государственническое сознание. Она не склонна к революции, а желает нормальной человеческой власти. Но нынешний порядок вещей не держит ничего, потому что его бесперспективность понимают все. Путина ждет судьба Горбачева и
Ельцина, которых сначала народ на руках носил, а спустя несколько лет они превращались в объект всеобщей ненависти. В России обязательно будет революция, в результате которой к власти придут лево-патриотические силы. Но есть серьезная опасность развала страны после ухода Путина. В распаде России заинтересовано колоссальное количество внешних сил, и они вложатся в это. Потом мы уже не соберем территорию. Так что на оппозиции лежит большая ответственность: нужно не допустить такого развития событий.
— Глядя из Нижнего, какой видится роль Питера в революционном процессе?
— Конечно, основные события будут происходить в Москве. Но уже сейчас видно, что дух столицы трех революций витает в воздухе города. Питерцы — люди интеллигентные, не измученные ни московским снобизмом, ни провинциальной замшелостью. Поэтому революционные подвижки могут начаться именно здесь. Кстати, я сейчас как раз пишу новый роман о том, что нашей стране готовит день грядущий, будет ли революция бархатной, кровавой или какой-то еще. О том, как живущие сегодня в России воспринимают эту неизбежность, как они ее чувствуют.