Внутренняя музыка Захара Прилепина
Один из самых эволюционирующих русских писателей о скопинской аномалии, Украине, клонах Макаревича и новом вкусе «Соли»
В последние год-два отчетливо проявилось, что Захар Прилепин уже не просто молодой талантливый писатель, горстями собирающий премии, а один из лидеров нашей прозы. Для значительной части аудитории — попросту лидер, безо всяких оговорок. «Виной» тому недавний роман «Обитель», яркая публицистика, многочисленные интервью, появления на телеэкране и, конечно, регулярные встречи с читателями по городам и весям. Прилепина много в медиаполе страны и количество неизбежно должно было перейти в качество.
В среду, 23 марта, Захар Прилепин снова добрался до Рязани. На этот раз — встретиться не с читателями своих книг или слушателями музпроекта «Элефанк», а ради общения со зрителями. Потому что встреча случилась после спектакля скопинского театра «Предел» с броским названием «Ты чё такой похнюпый?», сделанного по одному из рассказов сборника «Грех».
Мне удалось пообщаться с Захаром чуть раньше. И спрашивать я предпочел не столько о литературе или театре, о которых и без того предвиделось много разговоров, сколько о музыке. Тем более, она в жизни писателя занимает, похоже, второе место в ряду искусств — сразу вслед за литературой. Но и другие темы, конечно, не обошли.
— Начну с местечкового. А что такого необычного в атмосфере Скопина и его окрестностей? Я как-то начал вспоминать имена-названия значимых культурных явлений в Рязанской области и быстро понял, что почему-то многие происходят из Скопина. Там родилась бард Ольга Чикина, которая чаще за рубежом выступает, чем в Рязани. Туда переехал из Дании прекрасный скульптор Сергей Адамов. Там же Владимир Дель со своим театром «Предел», явление совсем не рядовое для глубокой провинции. Наконец, рядом со Скопином родился Захар Прилепин. Почему-то все это не в Касимове, Сасове, где-то еще, а в Скопине и вокруг. Насколько я знаю, вы по-прежнему регулярно там бываете: есть в этой местности что-то отличное от других?
— Я тоже скопинский — родился в скопинском роддоме, хотя у меня в паспорте написано в графе «место рождения» — село Ильинка Скопинского района. Детство мое прошло в Скопине, мы жили в пригороде, который тогда назывался проездом Мичурина, а теперь это село Успенское. На самом деле это все Скопин. Ничего такого особенного в этом городке нет — он обычный, провинциальный. Но там, в пяти минутах ходьбы от нашего дома, стоит дом, где жил композитор Анатолий Новиков, автор музыки к дюжине культовых советских песен: «Эх, дороги…», «Вася-василек», «Смуглянка» и многих иных. В Скопине родился виднейший советский режиссер, лауреат Сталинской премии Иван Лукинский, поставивший такие картины как «Чук и Гек», «Солдат Иван Бровкин», «Деревенский детектив» — их вся страна смотрела. В Скопине родился наш замечательный современник — философ и богослов Сергей Хоружий. Ну и, наконец, нельзя умолчать о том, что в Скопине вырос Владислав Сурков — один из центральных персонажей российской политической жизни и очень, это, наверное, уже не секрет, интересный писатель, автор двух крайне любопытных романов. Про маршала, Героя Советского Союза Сергея Бирюзова тоже стоит вспомнить — все-таки он еще и автор трех книг. Обобщая все вышесказанное, можно предположить, что Скопин в некотором роде аномалия. Там ничем не объяснимый переизбыток видных личностей. Другие российские городки в лучшем случае могут одним таким земляком похвастаться. А здесь — целый куст.
— Ваш очередной приезд в Рязань не совсем обычен — встреча с читателями состоится после того, как они посмотрят спектакль театра «Предел» «Ты че такой похнюпый?» по вашему рассказу «Колеса» из сборника «Грех». Видели уже работу «Предела»? Вообще театральные постановки по вашим произведениям чаще радуют или огорчают?
— Так случилось, что радуют и забавляют. Спектакли по моим текстам ставили в Германии и Италии. Кирилл Серебренников получил «Золотую маску» за лучший спектакль года по моему роману «Санькя». Изначально «Санькю» должны были ставить во МХАТе, — и переговоры мы вели с Олегом Табаковым. Потом было несколько сильных спектаклей по моим книгам, поставленных в Магнитогорске. Сейчас «Современник» Галины Волчек хочет ставить «Обитель». Мне есть с чем сравнивать. И я на всех основаниях и очень трезво хочу сказать, что Владимир Дель — великий режиссер. И не только скопинское, но рязанское культурное начальство должно его холить и лелеять.
— Одна из главных тем ваших публичных высказываний последнего времени — события на Украине и в Донбассе. Лично я пришел к выводу, что на Украине вот-вот прорвется к власти откровенный фашизм, примерно за месяц до победы Майдана, когда увидел эфир «Громадське ТВ» с Алексеем Венедиктовым, где быстро выяснилось, что для ведущих этого украинского канала даже либерал из либералов Венедиктов — имперец, «ватник» и москаль. Он задавал очевидные вопросы типа: «Что будете делать в случае победы с несогласными, которых у вас полстраны? Стрелять?» Но собеседники, а их там было несколько, не очень понимали, о чем речь. Так что случившееся дальше пугало, но не удивляло. Вы гораздо дольше интересуетесь этой темой. Как давно появились опасения, что у соседей все пойдет по такому кровавому сценарию, и страна фактически кончит жизнь самоубийством? Или, может, присутствовали надежды на более благополучный исход?
— Я года за три до Майдана написал несколько текстов о том, что на Украине будет гражданская война. Они были опубликованы. Когда начался Майдан, я написал сразу несколько текстов о том, что ни в какую Европу Украину не примут, но гражданская война в стране может начаться. Они тоже были опубликованы. В общем, я был прозорлив — но я был далеко не один такой. Все, кто часто бывал на Украине, могли заметить сильнейшую разницу между Юго-Востоком и Западом Украины. И дело вовсе не в бритоголовых националистах, которые там тоже были. Дело в первую очередь в киевской интеллигенции, для которой русофобия давно стала образом мышления. Нынешние события на Украине — закономерны. И закончатся они для Украины плохо. Освобожденные территории Донбасса будут увеличиваться. Власть в Киеве обанкротится и исчезнет. Многим воинствующим украинцам придется протрезветь. Но сколько людей погибнет до того момента — Бог весть.
— Украинские события и отношение к ним провели довольно жесткую «красную черту» между людьми, в том числе пишущими-снимающими-поющими. Года полтора назад я устраивал в Рязани концерты Юлия Кима, и заслуженный дедушка как раз спрашивал, насколько всерьез Захар Прилепин написал свое «Письмо Сталину», очень его интересовала эта тема. После бесед и с ним, и с другими творческими людьми старшего поколения у меня появилось стойкое ощущение, что граждане словно жили в анабиозе последние 25 лет. Они мыслят категориями перестройки, у них в мозгах все та же «матрица», ни в мире, ни в стране, по их мнению, ничего не изменилось. Многие из них, может, даже подсознательно, обрадовались, что можно встать на знакомые рельсы и по ним покатиться.
Вот и наши любимые рокеры массово отметились. Борзыкин и Макаревич — вне конкуренции. Но и Ревякин в одной из песен уподобил Яроша Че Геваре. Диане Арбениной пришло в голову публично извиняться от имени российских коллег, хотя никто ее не уполномочивал. Аполитичный вроде бы БГ заехал в гости к Саакашвили. Примеры можно долго перечислять. У вас есть какие-то объяснения этому феномену? Что это, банальное отсутствие ума на фоне непомерной гордыни? Какие-то замкнутые структуры сознания, которые Эрик Берн назвал бы игрой, что-нибудь вроде «Я чувствую собственную значимость, когда борюсь с тиранией»? Случалось вам размышлять над мотивацией и способом мышления этих людей, которых много среди нашей творческой интеллигенции?
— Ревякин был очарован всей этой вольницей — он же ценитель казачества; на него этот дух свободы повлиял поначалу. Потом он резко изменил свое отношение к Майдану. Он, безусловно, прорусски настроен. Диана Арбенина с тех пор тоже многократно объяснилась и дала понять, что никаких симпатий к АТО не питает. Даже про Гребенщикова рассказывают, что недавно его попытались спросить про Украину, на что он крайне раздраженно сказал: «Они уже заколебали со своим «Слава Украине!» Поэтому в сухом остатке, если о музыкантах говорить, — Макаревич и Борзыкин. Андрей Вадимович, насколько я понимаю, как вы верно подметили, откуда-то из 1991 года, с тех пор ничего с его мышлением уже не происходило. Борзыкин — это случай в некотором смысле клинический, он мизантроп и человек, в котором точно сидит «вирус Новодворской». При этом, что жаль, одаренный музыкант. Был, по крайней мере.
Среди литераторов подобных персонажей куда больше: достаточно назвать Акунина, Улицкую и Глуховского — это, между прочим, самые тиражные в России сочинители, которые совместно окормляют десятки миллионов читателей. Я думаю, что у нас с ними, образно говоря, разный символ веры. Все то, что наполняет наши сердца гордостью и восторгом — наполняет их сердца тоской и брезгливостью. Те качества русского человека, которыми мы восхищаемся — вызывают у них ужас. Тут нечего обсуждать в итоге. У нас разная цветовая гамма, рецепторы работают противоположным образом, наш плач у них песней зовется, их стенания — нас не трогают. Что до Кима, то «Письмо к товарищу Сталину» написано осмысленно и всерьез — пусть Ким спокойно ставит на мне крест.
— Я когда-то вырос на «русском роке», поэтому сейчас у меня идет заметная переоценка ценностей — уже не получается с тем же интересом и уважением относиться к людям, которые поддерживают то, что считаешь фашизмом. Будучи арт-директором клуба, снял концерт Сергея Калугина, прочитав его пост в ЖЖ, из которого следовало, что все, кто не поддерживает Майдан, насквозь продажны и других вариантов нет. А любимого когда-то БГ сгоряча обозвал в разговоре Козлодоевым. И если приедет с концертом — вряд ли пойду, он стал мне не особенно интересен, визит к Саакашвили бросил тень и на все то светлое, что было связано с его песнями. Вы слушали в юности примерно то же самое — и у вас идет сейчас эта внутренняя ломка или вы более терпимы?
— Да нет, я не очень терпим. Я слушал в свое время Захара Мая — ныне замайданного певца и очень любил песни нижегородского исполнителя Вадима Демидова — в политическом смысле являющегося полным клоном того же Макаревича. Ну, в общем, после Майдана я не знаю силы, которая меня может принудить послушать их диски. У них там какие-то их ценности оскорблены, а у меня — самая обычная война, бомбежки, восемь тысяч погибших мирных жителей, из них — более шестидесяти детей. Так что я ни одной секунды с тех пор не верю в гуманизм всех этих персонажей. Они кривляки и лжецы. Пресловутые «либеральные ценности» на самом деле важнее для них любого гуманизма. Они накрывают нос платочками и никаких бомбежек в упор не видят.
— Многие поклонники рока с интересом смотрят вашу телепрограмму «Соль» на «Рен-ТВ». Но в одном из последних выпусков они увидели группу «Любэ». Это было разовое «отступление от темы» или вы и дальше будете расширять спектр приглашаемых музыкантов? Нет ли желания посмотреть в другую сторону? Много занятного происходит в авторской песне, где целые поколения новых авторов выросли, условно говоря, не только на Окуджаве, но и на БГ, и анекдот про ля-минор, от которого гитаристу хочется стошнить, уже не слишком актуален. Среди рок-музыкантов названия тоже не исчерпываются трек-листом «Нашего радио»: я думаю, вы знаете это на примере нижегородской группы «Хроноп», лидера которой Вадима Демидова упомянули, или рок-барда Бранимира, с которым записываете песни. Отличных групп и авторов, которые не звучат или почти не звучат по радио, достаточное количество. Поэтому интересно, каковы перспективы у передачи, не является ли она проектом на один сезон. Вот кончатся «звездные» группы — и что дальше? Двигаться в сторону «Любэ»? Или приглашать талантливых, но малоизвестных, наплевав на падающий рейтинг?
— Программа будет двигаться сразу в нескольких направлениях. Будет классический рок-н-ролл — это основа. Только что записали Сашу Скляра и ведем переговоры с Константином Кинчевым. Будут самые известные рэп-команды, поэтому мы и начинали с группы «25/17», теперь ждем «Сentr». Обязательно будут те барды, чья музыка выходит за пределы «самодеятельной песни» и в жанровом смысле выходит за пределы — мы позвали Александра Розенбаума, Трофима, Олега Митяева ждем. Будут тяжелые команды — у нас уже была «Ария», Паука позовем, Кипелова. Будет «Бахыт-Компот» — группа, работающая в «хулиганской» стилистике. И будет, конечно же, та весьма малая часть условной эстрады, которая делает любопытную музыку и имеет разнообразную генеалогию: было «Любэ», была «УмаТурман», был Юрий Лоза. Владимир Кузьмин — почему бы и нет? Новые имена — да, будут. Я очень хочу позвать отличную группу «Аффинаж». Есть несколько рэперов — например, Типси Тип, — которые точно должны быть. С другой стороны, я бы с удовольствием позвал и Гришковца с «Бигудями», и Павла Волю с его рэпом. Но чего я точно не обещаю — то, что мы будет «открывать таланты». Все-таки подобной цели у нас не было. Мы работаем исключительно со сложившимися музыкантами, имеющими определенное имя.
— Насколько важное место в вашей жизни занимает созданный в прошлом году музыкальный проект «Элефанк»? Верите, что когда-нибудь он будет востребован больше, чем ваши книги?
— Как книги — нет. Но я получаю большое удовольствие от сочинения и записи своих песен, мы дали дюжину отличных концертов и сейчас завершаем работу над новым альбомом. И еще дадим дюжину концертов. Я уже знаю сотню-другую людей, которые любят наши пластинки и все их собирают. Наши клипы в «Ютубе» посмотрело полмиллиона человек. Не самый плохой результат. А то, что я писатель — по гамбургскому счету, а музицирование — это примечание к моей писательской биографии, что ж тут такого. На самом деле, я не один такой. Музыку писали Лермонтов, Грибоедов, Лев Толстой. С концертами выступают Роман Сенчин, Михаил Елизаров и Людмила Петрушевская. Ну, нравится нам музицировать. У нас переизбыток музыки внутри.
Анатолий ОБЫДЁНКИН
«Новая газета» — Рязань, 24.03.2016