Захар Прилепин: С пацанством не прощаюсь!

Получивший в этом году литературную премию «Супер Нацбест» Захар Прилепин остаётся одним из самых читаемых писателей России. Автор пишет серьёзную прозу, которая, тем не менее, вполне востребована. В интервью Прилепин не только рассказал о творческих результатах, но и не обошёл острые политические вопросы.

– Вы не раз говорили, что больше всего волнуют две проблемы России – география и демография. Сами вы в масштабах своей семьи демографическую проблему успешно решаете. Участвуете в литературном воспитании своих детей? Какие книги читаете им на ночь?

– У меня трое детей, все уже умеют читать. Старший читает очень много – я его ни в чём не ограничиваю. Основной массив нужной классики, – и детской, и отчасти взрослой, – он уже прочитал: от Чехова и Толстого до Марка Твена и Джека Лондона, и, насколько понял, сделал из этого чтения кое-какие нужные выводы, поэтому он вправе выбирать себе всё, что хочет. Впрочем, он всякую дрянь, как я заметил, отметает сам – прививка к хорошей литературе была сделана вовремя. Младшие ещё дошкольники, они читают свои тексты – от Пушкина до Хармса, Корнея Чуковского и Эдуарда Успенского... Все трое очень любят современную детскую литературу, – она, знаете, есть. Замечателен Артур Гиваргизов, например. Стихов много читаем – Юнна Мориц просто прекрасна, Олег Григорьев, да десятки разных имён. Детям надо больше стихов читать – гармонизирует и упорядочивает речь.

– Программа реформы образования предполагает отмену обязательных уроков русской литературы в школе. Как вы думаете, правильно ли это? Существует точка зрения, что такие уроки имеют противоположный эффект – прививают детям отвращение к книге...

– Всё это ерунда про отвращение к книгам. Если детей не приучить (а если не получается приучить – не заставить) читать в нужном возрасте, они потом вообще за книгу не возьмутся. Литература – основа национального мышления, мифологии и гордости. Мы не викинги и не славяне IX века, чтоб чувствовать ответственность за страну и героику бытия просто потому, что наши отцы ходят с мечами с утра до вечера и периодически отражают набеги печенегов. Тем более, что тогда существовала серьёзная песенная, сказовая культура, формировавшая самоидентификацию народа. Можете ли вы предположить, что сегодняшние песни сформируют здоровое поколение? Так что всякий, кто покушается на литературу в школе – глупец.

– Вы не раз высказывались о том, что у нас в стране фактически забыта уникальная литература 1920-1950-х годов. Например, творчество Леонида Леонова, о котором вы написали книгу в серии ЖЗЛ. Почему так? Можно изменить подобное положение? Например, каких авторов вы бы добавили в школьную программу?

– Ситуация была взломана в 1990-е годы в результате либерального пересмотра итогов XX века – история русской литературы этого столетия стала восприниматься, как история борьбы писателей с советской властью. Но это нелепо. Положение в нынешнем преподавании литературы можно и нужно разрешать на государственном уровне. Я сам очень люблю Бродского, или, скажем, считаю огромной фигурой Солженицына – но, право слово, не понял, куда делся безусловный классик Алексей Николаевич Толстой из школьных программ, и почему «Пирамида» того же Леонова – безоговорочно гениального писателя – не переиздавалась почти 20 лет? Помните, как в ранние постсоветские времена ругали проклятую советскую власть: вот не издавали Булгакова 20 лет! вот не переиздавали Зощенко 20 лет! Так и теперь, вследствие уже не советского, но либерального диктата не издают, не изучают и замалчивают целые пласты литературы – что-то я не слышу по этому поводу возмущённых голосов. Много людей знает, что, навскидку, в XX веке писал великие стихи не только Борис Пастернак, но и Павел Васильев? Что крупнейшей литературной фигурой столетия является Юрий Кузнецов? Или, обратите внимание, как хорошо переиздаются, дай им Бог здоровья, Борис Васильев и Даниил Гранин. Но Юрия Бондарева, консерватора и патриота «левого» толка, почти не встретишь на прилавках. Не странно? Я бы делал большую ставку не только на литературу, критически осмысляющую русскую историю и русский характер, как таковой, но на, прошу прощения, почвенническую, и, не побоюсь этого слова, патриотическую литературу. Не в ущерб литературе, осмыслявшей историю России и СССР с несколько иных позиций.

– Что для вас важнее и интереснее – художественное творчество или публицистика, которой вы тоже активно занимаетесь?

– Публицистические статьи – размышления о тех злободневных вещах, о которых я точно не буду писать прозу. А высказываться на их тему иногда стоит. Литература, конечно, важнее – это ответственное дело; но одно не отменяет второго – а, скорее, дополняет. Нынешние писатели зачастую страдают неким чистоплюйством – они «творят», не оглядываясь на суету эпохи. Но стоит вспомнить, какое количество в собраниях сочинений русских классиков – от Пушкина до Толстого – занимали именно публицистические работы. Это нормально. Это правильно. Публицистика – всего лишь проявление неистребимого инстинкта гражданственности.

– В Нижнем Новгороде вы активно боролись с уплотнительной застройкой и разрушением памятников старины – писали открытые письма и статьи, участвовали в уличных акциях. Удалось ли добиться какого-то результата? Власти губернии прислушиваются к голосу одного из самых известных русских писателей?

– Если наши чиновники решили что-либо разрушить – они разрушат. Но мы с моими товарищами несколько раз выводили скандал по поводу разрушения памятников архитектуры на федеральный уровень – и это, как минимум, останавливало наших дуроломов в их новых намерениях. Я знаю, что после громких обсуждений, они стараются по несколько месяцев не трогать никаких объектов. И на том спасибо. Мы тем временем продолжаем приглядывать за их деятельностью.

– Для Петербурга проблема сохранения исторического наследия тоже более чем актуальна. Как вам видится ситуация с застройкой центра северной столицы?

– Когда бываю в Питере, всегда замечаю, как болезненно жители города воспринимают изменения в исторической застройке. Это правильный подход – если кто-то, гонясь за прибылью, ставит стеклянный куб среди старинных зданий, его надо наказывать. Я Питер очень люблю, потому, кстати, как мог, поддерживал борьбу против строительства «Охта-центра». Если руководители «Единой России» сейчас проталкивают в Думу лоббистов строительных компаний, будь то московская светская тусовщица и по совместительству петербургский бизнесмен-девелопер Ольга Слуцкер или кто-то другой, на это нужно обращать самое пристальное внимание, а лучше – не допускать их во власть вообще. Слуцкер и ей подобные привыкли к московским, или вернее сказать, лужковским методам работы, так что они физически не могут понять: зачем противиться строительству очередного многотонного стеклянного короба, если это выгодно? Остаётся лишь надеяться, что люди, видя, как избранные ими же депутаты пожирают их родной город, выйдут на улицы. И лучше если их будет в десятки раз больше, чем выходит на акции оппозиции сейчас. Тогда никому мало не покажется.

– Кстати, Вы в курсе скандала в связи с Ольгой Слуцкер и махинациями на городских праймериз «Единой России»?

– Я слышал об этом, да. Знаете, мы уже в курсе, что бюллетени периодически вбрасывают в таких продвинутых регионах, как Чечня, Ингушетия или, например, Мордовия. Некоторые были уверены, что Санкт-Петербург от такого совсем уж оголтелого хамства, как подмена избирательной урны на глазах у десятков избирателей и журналистов, заведомо огражден хотя бы в силу статуса самого европейского города России. Но вот оказалось, что и в Питере такое возможно. В случае с лоббированием госпожи Слуцкер кто-то из ее друзей-«единороссов», вероятно, решил, что чеченские методы теперь позволены всюду.

– Ваш последний роман «Чёрная обезьяна» критика назвала переломным для творчества. Согласны? Это действительно можно назвать «прощанием с пацанством», рассказами в духе «Ботинок, полных горячей водки», который так полюбились читателям?

– Да нет, я ни с чем не прощаюсь. Просто пытаюсь писать разные по химическому составу книги, вот и всё. Сейчас доделываю сборник маленьких повестей «Восьмёрка» – он как раз обращён к тем людям, которым эстетика «Ботинок» была любопытна и близка. Повести, в основном, о 1990-х годах. Потом выпущу сборник литературной критики и эссеистики «Книгочёт» – в этом качестве я ещё не выступал, вот выступлю – чтоб ещё раз позлить своих критиков.

– У вас вышло несколько сборников-антологий разных писателей («Война», «Революция» и другие). Некоторые критики считают, что это не вполне честно – продавать под своей фамилией на обложке чужие произведения. Что ответите?

– Количество выходящих в России антологий – огромно, их сотни. Просто в одних случаях «составитель такой-то» пишут не на обложке, а в примечаниях или на форзаце – а моё имя выносят на обложку. Вы хотите, чтобы я пострадал от переизбытка скромности? Я ничего не имею против того, чтоб люди прочли самые важные рассказы о войне и революции, благодаря тому, что доверяют моему вкусу. Если бы на обложке антологии «Война» не было моей фамилии – не скупили бы в короткий срок два тиража этой книжки, мы же понимаем это? Ну и не о чем тогда говорить. Я сейчас вот сделал отличную антологию «Литперрон: нижегородская поэзия». Там тоже моя фамилия, как составителя, на обложке – потому что я полгода (совершенно бесплатно, замечу) собирал эту книгу и прочёл тонны стихов. Ну и что?

Ответьте себе честно, вы что, будете покупать книжки нижегородских поэтов в магазинах? А вот если бы пермскую поэзию собрал в антологию, скажем, прекрасный писатель Алексей Иванов – я бы сразу купил. И многие бы купили. Или, другой пример, – я читаю мало фантастики, мало хоррора и всяких прочих триллеров – там, чтобы разобраться, нужно тонны мусора разгрести. Но если бы вышла антология такой литературы, собранная Дмитрием Быковым, я бы просто счастлив был – я его вкусу доверяю. И желательно, чтобы фамилия Быкова была на обложке – чтобы мне проще было эту книгу разыскать. Это ж нормальная, не побоюсь этого слова, просветительская работа. Критики, могут, впрочем, не переживать. Сам я в ближайшие годы таких антологий издавать не буду. Хватит пока. Может, сами критики что-нибудь соберут для меня, я только за.

Павел Пирогов, "Наша Версия на Неве" № 188, 08 - 14 августа 2011