Кардиограмма страны 2021: Пена бешенства на губах ангела

Захар Прилепин прокомментировал итоги 2021 года.

— Захар, в наше взрывоопасное время хочется спросить: как справляют Новый год в окопах?

— Когда мы служили, старались хоть какие-то «ништяки» выцыганить. Да и детям в окрестных селах любые конфетки в радость. А на позициях никто не пьет никогда.

— Как тебе 2021-й?

— Да обычный год. Ты вот говоришь, страшный, предвоенный… Войны в том виде, в каком мы ее застали в 2014–2015 году, нет. Но есть нервозное состояние. Что-то надломилось.

— Жесткость появилась?

— Думаю иногда: десятилетие с 2004 по 2014-й — особенное. Ельцинский распад был прекращен, еще сохранялись разнообразные гражданские институты. Я тогда вместе с большой частью России поездил по Европе, посмотрел — мы были среднестатистической европейской страной с плюрализмом мнений. Потихоньку наступала сытость, возможность выезжать, копить. Более того — я даже не верю, что это было! — мы сидели за одним столом: я, Улицкая, Быков, Водолазкин, Варламов… Александр Проханов и, царствие небесное, Евгений Евтушенко могли обняться при встрече. Сейчас этого нет. И думаю, в ближайшей перспективе не будет.

— Почему?

— Теперь мы крайне убеждены в собственной правоте. Есть хорошее выражение: дьявол начинается с пены бешенства на губах ангела. Конечно, остервенение подступило в силу объективных причин. Когда проливается кровь, невозможно сохранить прежний улыбчивый дружелюбный мир. Я не умею так говорить: я вне политики, давай обнимемся. Какие-то отношения я даже разорвал и не жалею. Но воспоминания остались. Мы не стремились друг друга перебить палкой, мы смотрели прямо в глаза.

— И в этом году, заметь, остервенение растет — риторика власти все воинственнее. Мы словно на краю войны.

— Нет, не дошли до края еще.

— Люди очень не хотят воевать.

— У нас недавно был опрос, который показал, что в России процентов семьдесят населения считает украинцев братьями и ждет их, распахнув объятия. И все готовы простить, понять и зла не держать. И хотя на Украине социология показывает чуть другую картину, но и это поправимо. Понимаю, что был бы у нас в студии человек с Украины, он сказал бы: потому что вы на нас напали, поэтому мы вас никогда не простим. Это от лукавого. Мы взрослые люди и понимаем: это обоюдный, сложный конфликт. Мы, русские, способны прощать.

— И писать ультиматумы, как недавнее письмо в НАТО.

— Наоборот, российская власть порой раздражает своей мягкостью. Но раз в два-три года Путин вдруг говорит, мол, если вы соберетесь воевать, имейте в виду: плохо закончится. А потом опять мягко: минский формат, нормандский, то-се.

— То есть 2021-й не предвоенный год?

— Нет, войны не будет. В европейском белом мире никто к таким событиям не готов.

— А мы готовы?

— У нас очень конкурентоспособные ЧВК и ЧОПы. Они уделывают всех в мире. Поэтому у нас всегда есть, условно говоря, 500 тысяч человек, готовых работать на любом континенте.

— Значит, есть искушение применить эту силу?

— Наша власть давно привыкла к спокойной, респектабельной буржуазной жизни. Она, поверь, не скучает по военным сводкам и боевым реляциям.

«Настоящие панки — это ополченцы!»

— Что-то светлое произошло в чумном бараке 2021-го?

— Не согласен, что это был самый мрачный год на свете. Люди наконец стали путешествовать по родной стране. И удивляться, сколь она прекрасна, необъятна и удивительна. И еще — ты со мной не согласишься, но отмирание иллюзий, что Россия может жить в добром европейском мире, — очень полезная вещь. Нет этого глобального мира. Нас там никто не ждет. И этого не будет никогда. И то, что граждане это осознают, — хорошо. Это как человеку сказали, что у него некая болезнь. И он говорит: ну хорошо, тогда я буду меньше бухать и больше бегать, родителей наконец навещу, «Муму» дочитаю.

— Это надо нашей элите объяснить для начала.

— Так как элита не хочет подобру-поздорову связывать свою жизнь и будущее с Россией, с 2014 года и происходит ее национализация. Кстати, это одно из важнейших достижений президента. Не Крым, не стабильность, а национализация элит. Пусть она не доведена до конца, но я знаю огромное количество чиновников, которые попали под санкции и никогда на Запад не поедут — их там посадят. И теперь они никуда отсюда не сдвинутся. В одной лодке сидят с нами и смотрят на нас мрачными глазами.

— Они не поедут на Запад, а дети — поедут.

— Значит, они навсегда разлучатся с детьми. А потом под санкции попадут целые фамилии, «аристократические» гнезда. И это хорошо. Пусть с нами живут. С нами весело.

— Начало 2021-го. Молодые люди, вместо того чтобы убедиться в твоей безальтернативности разрыва с Европой, вышли на улицу. Как ты законсервируешь их в стране и привьешь свою идеологию?

— Никуда они не денутся. Не буду ссылаться на самого себя, потому что я мрачный мракобес и консерватор. Но такие продвинутые люди, как Артемий Лебедев, западник, живший в Америке, сын Татьяны Толстой, говорит: прекратите заниматься этим бредом! Таких возможностей, как в России, вы не имеете нигде. В Америке нет социальных лифтов — ни в политике, ни в бизнесе, ни в режиссуре. Везде сидят старики. Из Парижа выезжает ежегодно 80% молодежи. В другие страны, в провинцию. Все законсервировано стариками. И беда в том, что русская молодежь в отличие от меня и Артемия Лебедева это не знает. И думает, что виноват Путин.

— Они думают, что в Европе свобода. Английский Morgenshtern не бежал бы из страны под угрозой ареста.

— Система запретов в европейских странах такая, что там в принципе Morgenshtern появиться не может. Никаких контркультурных героев в статусе суперзвезд нет ни в одной европейской стране. Все панки, все двишисы, джонленноны, которые наезжали на английскую аристократию, исчезли как класс. Остались одни попсари. Жесткий, маргинальный рэп, конечно, есть во Франции, Испании, Италии. Но на телевидении, на радио он не существует. А у нас рэперы выступают по всей стране, собирают огромные площадки.

— На них есть спрос.

— Никакой свободы для альтернативного панк-рэпа, поперечного государству и устоям, на Западе нет. Если ты ляпнешь что-нибудь не то в какой-нибудь Германии или Австрии, с тобой прекратят взаимоотношения все лейблы.

Дети искренне верят, что они панки. А они не панки. Они — мажоры. И Oxxxymiron мажор, и вся эта музыка мажорская. И протест этот мажорский. Буржуазный. Трендовый. Предсказуемый. Неопасный для них самих.

— А настоящее что?

— Ополченцы. Они реальные панки. Это настоящая контркультура, потому что здесь ты Сид Вишес просто в 25-й степени! Потому что тебя не примут ни на одном лейбле. Тебя не будет публиковать The Flow, тебя забанят в YouTube, то есть ты будешь везде выключен, если ты поехал в Донбасс и там вместе с ополченцами встречаешь Новый год в окопе. И ты вдруг понимаешь, что тебя раскатала эта зримая и незримая бизнес-буржуазная система. А Morgenshtern как зарабатывал свои сто миллионов в месяц, так и будет зарабатывать.

— Еще одна трагическая фигура этого года — Алексей Навальный.

— Мы с ним никогда не были в закадычно-дружеских взаимоотношениях. Но я бы, конечно, поинтересовался у него, что у него было в голове, когда он вернулся в Россию. Он прекрасно знал, чем это закончится. Солженицынская фактура. Бодается теленок с дубом.

— Но теленок-Солженицын победил дуб.

— Победил, да. И сейчас страна переосмысливает наследие Солженицына. Мы доверились его представлениям о действительности и жестко обожглись. Но с другой стороны, его самого удивили результаты внедрения его взглядов, когда все посыпалось. Почему-то мало вспоминают Солженицына, говорившего, что нельзя отпускать из России Украину и Белоруссию. А вот Солженицына, который мочил Советский Союз, мы зачем-то в школах изучаем.

О хтонической взъерошенной действительности

— Кто из политиков тебя приятно удивил?

— У нас общемировая проблема — современный мир почти не обновляется. Значительные фигуры, увы, только убывают. Ушел мой старший товарищ Владимир Валентинович Меньшов. Об уходе Сергея Александровича Соловьева тоже думаю с большой печалью. Появление новых, ярких персонажей я что-то пропустил. Я не узнал новых людей — ни в музыке, ни в политике, увы.

— Что случилось?

— Мы, конечно, измельчились немножко. Количество пользователей TikTok в России 47 миллионов, Instagram — 80 миллионов. Вся страна ушла бог знает куда! Я посмотрел сейчас список самых популярных книг года. Там первые по популярности «Как стать миллионером», вторая — «Как преодолеть депрессию», третья — еще какая-то чухня! Люди, вы с ума сошли, чего вы читаете?! Вместо того чтобы проходить долгую дорожку цивилизационного развития через «Братьев Карамазовых», через «Тихий Дон», они сразу хватаются за «Как стать миллионером». То есть начинают с конца. Ломоносов ушел из деревни, учился и только после этого стал великим ученым, поэтом, художником и, по тем меркам, миллионером тоже. А сейчас наоборот. В Школе губернаторов со мной учатся хорошие ребята. Они, как правило, моложе меня — по 30 — 35 лет. Поражаюсь их речи: «чейндж», «лайфхак». Понятно, что они отучились в бизнес-классах бизнес-школ и видят проект, как колбу, — надевают на нее все что угодно: социалку, культурку, политику. Но это не всегда способно исправить русскую хтоническую взвихренную действительность!

— Ого! Ты говоришь, как пенсионер.

— И совершенно не печалюсь по этому поводу. Я читаю интервью американских режиссеров Ридли Скотта или Скорсезе и вижу, что они говорят то же самое. Они тоже остервенели от всего этого глобального комикса, бесконечных проектных схем. Русские должны мыслить парадоксально.

О прекрасной России будущего

— Что происходит вокруг нашей осажденной крепости?

— У западной демократии, которая должна работать как швейцарские часы, скверные результаты. Одно из важнейших наблюдений этого года — подушка безопасности благословенного европейского капиталистического мира, оказывается, нулевая! Три-четыре недели локдауна — и лопается средний бизнес на 80%! И все бегут с протянутой рукой к государству. А мы думали: Европа может год не работать, и все будут сыты. Да ни фига! Нет никакой подушки безопасности у благословенного белого мира. Это очень важно.

— Ты видишь нашу прекрасную Россию будущего?

— У нас очень много воды, леса, земли. Есть решительно все, чтобы стать самой успешной страной в мире. Главное — рационально к этому подойти. Грядет тотальная роботизация, многих на работе заменят механизмы, поэтому населению мы должны придумать какие-то замечательные занятия. Пока людей загоняют в интернет — сиди, мол, играй в свои игры, не мешайся. А надо, чтобы возвращались массовые, творческие занятия для миллионов людей. Спорт, культура, сеть дворцов культуры, оздоровительных ФОКов, чтобы вся страна бегала, на лыжах, читала стихи. Это и есть Россия будущего.

— И мы, конечно, победим ковид…

— Его штаммы могут быть рукотворными и использоваться для тех или иных экономических целей. Внутри страны возможно победить вирус, но глобальный мир нам тут же «подсунет» новый штамм. К сожалению, мы не отделены от человечества. А я отделился бы. Я бы пугающий тебя железный занавес установил. Или пластмассовый. Поменьше надо с человечеством общаться. Там уже нет ничего хорошего.

Все хорошее мы оттуда уже забрали.

— Какой прогноз на 2022 год?

— Не будет ни войны, но и запуска «Северного потока» долго еще не будет. Усилится вульгарное использование экологической повестки для сугубо экономических целей финансовых игроков. ЛГБТ-повесточка, Джеймс Бонд — трансгендер — вот эта вся мерзотина будет к нам ползти. Все как обычно.

— Что пожелаешь читателям?

• Дорогие мои, родные, ненаглядные люди, россияне, русские люди и представители всех наших замечательных народов! Не отчаивайтесь. Жизнь сама по себе прекрасна, удивительна, волшебна. Мы находимся в наиболее приспособленной для замечательной жизни стране. И с каждым годом будем убеждаться в этом все больше и больше. С наступающим!
•  

Владимир ВОРСОБИН
«Комсомольская правда», 29.12.2021