В гостях Захар Прилепин, писатель
С.ДОРЕНКО: Вот это самый Прилепин который. Привет. Садитесь. Пока они гремят стульями – да пусть гремят, мы же жизнь показываем. Выключите телефон ваш водонепромокаемый. Теперь прильните к этому прибору, или, по крайней мере, его к себе или что-то в этом роде. Прямо вникайте сразу в разговор, прямо с ходу. Можете?
З.ПРИЛЕПИН: Да.
С.ДОРЕНКО: Смотрите, разговор такой. Я говорю о том, мне кажется, и это попытка обобщить, что наше общество тихонечко скатывается в некий аналог сектантства, причем не детерминированного, что верят в эту секту, а всеобщего сектантства. Как замкнутости, стремления к изоляции, стремления обижаться вообще на все. Будто содрали кожу, любое дуновение ветерка, чужой смех мы воспринимаем как попытку нас обидеть. В коридоре кто-то засмеялся. Наверняка это нас высмеивают. Вот кто-то за окном проехал. Наверняка это…
З.ПРИЛЕПИН: Нас хотят разбудить.
С.ДОРЕНКО: Нас хотят обидеть. И вот эта болезненная обидчивость, о которой уже писалось, и это не сектантство в сущности, которое вдруг стало свойственно 150 миллионам, Нет?
З.ПРИЛЕПИН: Нет.
С.ДОРЕНКО: Ну, давайте, давайте.
З.ПРИЛЕПИН: А мы уже говорим?
С.ДОРЕНКО: Говорим, конечно. 24 минуты, но в 30 будут новости, потом обзор печати кратчайший.
З.ПРИЛЕПИН: И за шесть минут все кончится?
С.ДОРЕНКО: Спокойно! Потом у нас еще полчаса. Поехали.
З.ПРИЛЕПИН: Про сектантство? Я думаю, нормальное состояние русского человека находится в состоянии посткабацкой полудраки, немножко бодаться. Но за этим нет ни злобы, ни реального сектантства, ни раздражения…
С.ДОРЕНКО: Страх перед чувством юмора появился.
З.ПРИЛЕПИН: Ну, какой же страх? Ну что, кого-то побили? Кто-то расплакался? Кто –то застрелился? Что такого случилось? Вы в Европе знаете что происходит по поводу самых нелепых шуток? Там в США. Там людей убивают.
С.ДОРЕНКО: Это правда.
З.ПРИЛЕПИН: А мы чего только не делаем, какие только помои на себя не льем, и весело скачем дальше.
А.ОНОШКО: Режиссеров некоторых увольняют.
З.ПРИЛЕПИН: Кого уволили, скажите мне?
С.ДОРЕНКО: В Новосибирске.
А.ОНОШКО: Директора оперного театра.
С.ДОРЕНКО: Сейчас Прилепин скажет: да, еврея выгнали, ничего страшного.
З.ПРИЛЕПИН: Переиграли немножко, передавили. Может, он сам ушел? По собственному желанию?
С.ДОРЕНКО: Нет, нет. Скажите, вы пришли дать нам песен. «Я пришел дать вам песен»
З.ПРИЛЕПИН: Их есть у меня.
С.ДОРЕНКО: К нам пришел Прилепин, который поет. Причем поет «Пора валить», есть такая песня, поет Прилепин, русская народная музыка. Прямо включаю. Восьмую, да. Там мата нет случайно?
З.ПРИЛЕПИН: Мата… Не помню.
С.ДОРЕНКО: Мата не помню.
З.ПРИЛЕПИН: Там как бы между строк везде мат...
А.ОНОШКО: А вы против мата в творчестве?
З.ПРИЛЕПИН: Ну как же против, если я только и делаю что матерюсь десять лет. Конечно, не против.
Песня «Пора валить»
З.ПРИЛЕПИН: Я не могу быть против мата, потому что очень много любимых вещей построено с использованием мата, Лимонов, например.
С.ДОРЕНКО: Дайте послушать Прилепина!
З.ПРИЛЕПИН: А у меня лучше майка.
С.ДОРЕНКО: Покажите. Моторолла.
З.ПРИЛЕПИН:А это то, что после Мотороллы остается.
А.ОНОШКО: Можно я посмотрю. А что ж он без бороды-то?
З.ПРИЛЕПИН: Почему без бороды?
С.ДОРЕНКО: Прилепин – дико драйвовый. Я общаюсь первые несколько минут, реально дико драйвовый.
З.ПРИЛЕПИН: Мы виделись на Нацбесте в 2006 году.
С.ДОРЕНКО: В Питере, да?
З.ПРИЛЕПИН: Единственный раз в жизни.
С.ДОРЕНКО: Я помню, Артемий Троицкий пролил соплю по поводу того, что я клевый. Мне было так странно, потому что до этого он меня ругал, и после этого все время последовательно ругал.
З.ПРИЛЕПИН: Он при личной встрече имеет обыкновение влюбляться, краткосрочно.
С.ДОРЕНКО: А до и после нет.
А.ОНОШКО: Сейчас вы уже поете?
С.ДОРЕНКО: Это ваш фальцет?
З.ПРИЛЕПИН: Вот мой.
С.ДОРЕНКО: У вас музыкальная школа за плечами или что-то такое? Почему вы попадаете в ноты, наконец? Потому что мне это редко удается. Я бросаю пачку ножей, пачку нот, и одна из них всегда попадает в ноту. Но остальные не очень. Хотите говорить об этой песне? Но я предупреждают, 28 минут, в 30 новости, потом сразу вернемся к вам. Что значит «пора валить тех, кто говорит «пора валить»? В этом суть? То есть надо валить пятую колонну, надо убивать?
З.ПРИЛЕПИН: Разжигать…
С.ДОРЕНКО: Разжигайте, давайте разожжем. Все кричат с дивана: давайте, профессор, подойдите к нам.
А.ОНОШКО: Да, там еще микрофоны можно включить.
С.ДОРЕНКО: Да, садитесь за микрофон и там что-нибудь кричите. Включите, нам, пожалуйста, тот микрофон. Какой вам более любый? Вот этот. Прекрасно. Говорите, говорите. Давайте.
З.ПРИЛЕПИН: А вопросы есть?
С.ДОРЕНКО: Нет. Вы говорите «пора валить», и он начал кричать с дивана.
З.ПРИЛЕПИН: Он сказал, что разжигаем и душим.
С.ДОРЕНКО: Вы же поете первый куплет?
З.ПРИЛЕПИН: Ну, озадачиваем, нахлобучиваем. Это Дмитрий, он не поет первый куплет, и ни один из куплетов не поет. Он просто меня сопровождает в качестве….
С.ДОРЕНКО: А, это телохранитель?
З.ПРИЛЕПИН: Менеджерского спецназа. А вы задаете лишние вопросы.
С.ДОРЕНКО: А, об этом был вопрос? Я знаю, что с экземпляра книги нормальный русский писатель типа… я уж забыл, имен-то не знаю… Получает 10 – 15 рублей.
З.ПРИЛЕПИН: 25.
С.ДОРЕНКО: Уже 25?
З.ПРИЛЕПИН: Нет, не уже, просто 25.
С.ДОРЕНКО: На эти выращивать около 10 детей, как у вас….
З.ПРИЛЕПИН: Вы вместе с собаками и кошками сосчитали?
С.ДОРЕНКО: Да. Я удивляюсь достатку. Или этот господин получает финансирование от Ходорковского. Вы получаете финансирование от Ходорковского?
З.ПРИЛЕПИН: У него другие уровни.
С.ДОРЕНКО: А, Захар будет рок-звездой…
З.ПРИЛЕПИН: Да, поэтому что ему Ходорковский.
С.ДОРЕНКО: Будет рок-звездой. Типа Басты.
З.ПРИЛЕПИН: Круче, круче, Баста отдыхает.
С.ДОРЕНКО: И наймет Ходорковского.
З.ПРИЛЕПИН: И найму Ходорковского на подпевки.
С.ДОРЕНКО: Ребята, сейчас 9.30, с нами Захар Прилепин, вернемся через короткое время.
НОВОСТИ
С.ДОРЕНКО: Мы продолжаем с Анастасией Оношко, в гостях Захар Прилепин, очень интересно.
А.ОНОШКО: И Сергей Доренко, здравствуйте.
З.ПРИЛЕПИН: Доброе утро, здравствуйте.
С.ДОРЕНКО: О чем вы поете? Давайте так: вы в новой ипостаси. Мастер прозы, которого я читал, ощущая кожей, как за мной бежит омоновец, как я прячусь в подворотне…
З.ПРИЛЕПИН: И вот он прибежал.
С.ДОРЕНКО: Да, кстати говоря. Мы прибежали оба, потому что я тоже чувствовал, что я бегу, в тот момент, когда за мной гнались «космонавты» и так далее. Захар Прилепин, который рассказывал нам о Донбассе, и кстати, люди говорят: пусть еще говорит о Донбассе. Ужасно интересно то, что вы говорили, появляясь в публичном пространстве. Является нам, в данном случае как шестикрылый серафим, предъявляется нам как певец, поэт. Вы пишите же слова эти?
З.ПРИЛЕПИН: Я пишу слова, пишу часть музыки, и часть ее исполняю и делаю это с огромным удовольствием.
С.ДОРЕНКО: Там же какая-то ритмика, нужна ритмика.
З.ПРИЛЕПИН: Да, белые иногда имеют чувство ритма. Случается.
С.ДОРЕНКО: Да?
З.ПРИЛЕПИН: Конечно.
С.ДОРЕНКО: Почти никогда. Скажите, почему вы лучше других рэп-исполнителей?
З.ПРИЛЕПИН: Я не думаю, что я лучше других рэп – исполнителей, но я более взрослый, более умный, и у меня более сложные мыслительные системы, чем у большинства из них.
С.ДОРЕНКО: Вы думаете, что слушатели рэпа стареют, и им понадобится более умный?
З.ПРИЛЕПИН: Нет, мы просто росли по-разному. Они вырастали из своих шишек, пушек, дворов и кварталов, а я бегал с автоматом по горам, я читал умные книжки. Просто у нас разные структуры мышления.
С.ДОРЕНКО: Да, но слушатели – это кто?
З.ПРИЛЕПИН: Слушатели – те, кто выбирая не между одной и другой, а просто зная. Слушатели – те, кто будет знать, что есть еще и такая реальность. Есть реальность ополченцев, есть реальность чеченцев, есть реальность революционных площадей. Реальность, о ней тоже можно петь. Такого рэпа слишком мало. Ну, не только рэпа. Рок-музыки тоже слишком мало.
С.ДОРЕНКО: Вы хотите, чтобы интеллектуал, который сегодня слушает джаз…
З.ПРИЛЕПИН: Таких мало.
С.ДОРЕНКО: Интеллектуал, который сегодня слушает Эми Уайнхауз, вдруг переключился на рэп?
З.ПРИЛЕПИН: Переключился на другую интеллектуальную музыку.
С.ДОРЕНКО: Да, но именно стилевым образом это иная музыка.
З.ПРИЛЕПИН: Да ну что вы, люди достаточно разнородны, одни и те же люди могут слушать джаз, шансон, рок, рэп, никаких проблем с этим нет. Проблема в том, что они слушают слишком мало музыки, мы стали мало музыкальны, мы стали слишком много кричать и мало слушать музыки. Это было в 1970-е, 1980-е, 1990-е, музыка была средством постижения мира. Сейчас этого мира меньше стало, мы собираемся вернуть за счет привнесения острых смыслов.
С.ДОРЕНКО: Вы поете о Донбассе. У меня вот уже несколько человек: пусть про Донбасс. Здесь на личный мой твиттер: пусть скажет про Донбасс. Вы поэт Донбасса…
З.ПРИЛЕПИН: Давайте песню поставлю, и скажу прозой.
С.ДОРЕНКО: Давайте. «Поражение»?
З.ПРИЛЕПИН: Да, «Поражение».
Песня «Поражение»
А.ОНОШКО: А там внизу полная версия этой песни, здесь отрывки
С.ДОРЕНКО: Очень хорошо. Вы имеете дело с человеком, который умнее немецкой овчарки. Это даже поняла бы немецкая овчарка. Все будет хорошо. Все нервничают, потому что Сережа плохо сдает экзамен. Включу я, успокойся.
З.ПРИЛЕПИН: Ди-джей – Сергей Доренко.
С.ДОРЕНКО: Да. Я бы замиксовал сейчас. Ей – богу. По нашему, по черному. Я, кстати, слушаю рэп, слушаю хип-хоп. В машине. И я пытаюсь подпевать, и никогда не смогу, потому что у меня нет такого черного горла, нет вот этих тонов…
З.ПРИЛЕПИН: Все у вас есть.
С.ДОРЕНКО: Нет, нет! Потому что когда они поют весело, задиристо, у меня выходит агрессивно.
З.ПРИЛЕПИН: Так надо просто свой стиль выработать. Медленно – агрессивный. Эй, ребята, вы слишком быстро говорите…
С.ДОРЕНКО: Слушаем Прилепина. С нами в студии Прилепин. Настена! Продирает сильно?
А.ОНОШКО: Хорошо, хорошо.
С.ДОРЕНКО: У меня мурашки тоже.
З.ПРИЛЕПИН: Сейчас будет куплет группы «Алиса»
С.ДОРЕНКО: Вы не уйметесь с этой кремлевской пропагандой, пишет мне человек с ником Москва на сайт. Нормальная песня, не хуже прозы, пишет Екатерина.
З.ПРИЛЕПИН: Катя, спасибо. Москва, до свидания.
С.ДОРЕНКО: Классно, вот это вы их всех опять сделали, пишет Светлана.
З.ПРИЛЕПИН: Света, браво. Этого мы и добивались.
С.ДОРЕНКО: Артем Ко: а мне приятнее читать. Артем, это дело привычки, привыкните.
З.ПРИЛЕПИН: Конечно, еще разок, Артем, послушайте и нормально. Привычка к чтению пропадет. С этим надо бороться. Глаза портятся, а от музыки ничего.
С.ДОРЕНКО: Скажите нам о Донбассе. Что для вас Донбасс все-таки? Я не могу не ответить на просьбы целого ряда людей.
З.ПРИЛЕПИН: Как было сказано в выше приведенной песне, Донбасс для меня больше чем территория, за которую я болезненно переживаю, больше чем место, куда я езжу с самыми разными целями, уже больше 8 месяцев. Это место возвращения мне, в меня, веры в то, что Россия по-прежнему порождает колоссальное количество конкистадоров, викингов, бесстрашных мужиков, пассионариев. Они в огромном количестве проявляются, причем не только как ополченцы – как врачи, как пожарники, как кто угодно, которые едут туда детей спасать. Их такое количество в моей стране, что я еду на них любоваться просто, потому что это моя родня.
С.ДОРЕНКО: Россия – место, порождающее смыслы.
З.ПРИЛЕПИН: Людей. Люди уже порождают смыслы. Со смыслами-то что делать? С ними будешь как дурак бегать.
С.ДОРЕНКО: Но ведь их не было, Захар. Ты знаешь, у меня какие-то свои заморочки, я же тоже больной на голову. Я слышал совсем недавно от президента Медведева….
З.ПРИЛЕПИН: Президента чего?
С.ДОРЕНКО: Президента Российской Федерации Медведева , когда он был президентом, что достаток порождает гражданственность. Что нужно как бы перейти к большему уровню достатка, потребления и так далее, и тогда будут зрелые, спелые люди, граждане.
З.ПРИЛЕПИН: Мне кажется, это заблуждение.
С.ДОРЕНКО: У меня это тоже вызывает внутреннее сопротивление, потому что мне кажется, что американцы с Мей Флауэра, корабля, который идет с пилигримами, они очень бедные, абсолютные. Христос бедный. Люди, которые с герцогом Альбой борются в Нидерландах, они вообще почти нищие. Они бедные. У них ничего нет, они просто уходят умирать. И они идут всегда со смыслами…
З.ПРИЛЕПИН: Я думаю, имеют место две крайности. Не воюют за свободу нищие и не воюют за свободу слишком богатые. Одни задавлены своей нищетой, другим есть, что терять. Нормальные люди воспринимают нормально Родину, почву, через достоинство, люди, которые более-менее имеют хлеб, но еще не пресытились им, и люди, которые не ползают по помойке.
С.ДОРЕНКО: Настя у меня либералочка. Она вам сейчас скажет: а они вернутся и станут здесь убивать.
А.ОНОШКО: Я другое сказала.
З.ПРИЛЕПИН: Настя, здесь была Чечня, 10 лет, а до этого был Афган. Что, вернулись и стали всех убивать? Вернулись и стали жить своей мирной жизнью. У меня человек 100 друзей вернулись из Чечни и все из них так или иначе убивали или стреляли в людей. Никто теперь не убивают, все живут, рожают детей, это нормальное мужское занятие, стрелять время от времени.
А.ОНОШКО: Ну хорошо, у меня другой контр аргумент. В МК сегодня репортаж из Калининградской области про умирающий один город. То Новая газета рассказывает нам про Камчатский край, то МК. Про то, как там еще 75 лет назад было три завода и четыре парохода…
С.ДОРЕНКО: Настя имеет ввиду, что мы не обустраиваем свою землю.
А.ОНОШКО: А сейчас оттуда люди бегут.
З.ПРИЛЕПИН: Жалко, что газета МК не выходила там в 1237 году или аа1562. Они сказали бы: куда вы полезли, зачем вам эта Казань, что там, Смоленск? Оставьте в покое, у вас деревня под Рязанью помирает, давайте крыши постройте в этой деревне, потом лезьте куда-нибудь. Это как раз следствие, то, что мы сегодня имеем, эту радиостанцию, этого ведущего, это как раз потому, что мы ходили в Сибирь, мы ходили за нефтью, за газом, мы обустраивали свое пространство, мы придумали свою литературу за счет своих экспансий непрестанных. А теперь давайте мы ее остановим и займемся этим городком. Да займемся…
С.ДОРЕНКО: Зачем Сергий Радонежский, его ученики строили 40 крепостей? Хотя мог бы в деревне всем раздать мягкую туалетную бумагу. Но он этого не делал.
З.ПРИЛЕПИН: Зачем строить церкви в каждой деревне? Это же бессмысленно. Это же можно накормить сколько народу?
С.ДОРЕНКО: Экспансия однажды схлопнется, говорит Настя.
З.ПРИЛЕПИН: Ну как она схлопнется, где она схлопнулась? У нас весь мир построен за счет экспансий. Есть Китай, который занимается культурной и экономической экспансией, есть США, которые занимаются военной экспансией. Мир построен на экспансии. Где она схлопнулась? Схлопнулась она у тех, кто не занимается экспансией, эти народы исчезают, по 10 народов ежегодно.
С.ДОРЕНКО: А если перенапряжемся?
З.ПРИЛЕПИН: Ну, перенапряжемся…. Перенапряжется тот, кто берет лишний груз, а мы берем соразмерный. Перенапряжется скорее тот, кто ничего не делает. У него атрофируются ноги и грудная клетка. А мы работаем.
С.ДОРЕНКО: А вы согласны, что Новороссия должна нас ограничивать? Мне кажется, что получив бомбу под задницей в виде враждебной Украины, мы должны ставить цель иначе – от Львова начинать.
З.ПРИЛЕПИН: Да ну, зачем, Львов не надо. Та часть Украины, которая хочет быть типа Польшей, пусть она будет Польшей. Мы оставим себе Украину-1: Украину Гоголя, Лимонова, славянских ополченцев. Вот Украина – 1. Мы будем строить Украину -1, она снова даст великую украинскую культуру. А там оставим Украину бандеровцев.
С.ДОРЕНКО: Полтаву тоже оставим?
З.ПРИЛЕПИН: Полтаву тоже оставим. Украина бандеровцев и Украина маршала Рыбалко – это две разные Украины. Мы себе оставим маршала Рыбалко, а те пускай живут своей Украиной – 2.
С.ДОРЕНКО: Да, но сегодня на Украине Полтавы нас не хотят уже. То есть Гоголя.
З.ПРИЛЕПИН: Нет, на Донбассе хотят, в Харькове хотят. Методом проб и ошибок разберемся.
С.ДОРЕНКО: Захар, вернитесь к тому, что два десятилетия было украдено по крайней мере одно поколение, которое приходило в школу в семь лет. Начиная с 1992 года приходили в школы и их там учили по новым учебникам, что русские - варвары, идиоты, пьяницы и прочее. Это поколение, которому было 7 лет в 1992 году, оно сейчас очень взрослое и учит других детей на этих же самых учебниках. На самом деле мы потеряли больше. Когда вы говорите об идеальной картине Украины…
З.ПРИЛЕПИН: Я говорю про Украину -1. Эту Украину можно не спасать, отучились и ради бога.
С.ДОРЕНКО: Украли совсем недавно.
З.ПРИЛЕПИН: Давайте попробуем переучить, хорошо. Вы что предлагаете?
С.ДОРЕНКО: Я предлагаю вопросы и ставлю вопросы. Либо вся Украина, либо ничего. Мы должны Украину сделать прорусской всю, от Львова до Луганска. Вот вопрос, как я его ставлю. Всю. Потому что мы понимаем, что это украденные дети сейчас кричат «Кто не скачет, тот москаль».
З.ПРИЛЕПИН: Да ну, украденные дети были в 1918 году, и когда Украину присоединяли, Малороссию, они тогда уже были украденные дети. Украина, так или иначе, надо с этим смириться, есть как народ, как нация. Ее не украли в 1991 году. Эти диссиденты были и в 1955 году, и в 19-м веке. Перечитайте «Русофобию и русофилию» Шевченко. Это было всегда, оно так организовалась. Эта нация есть, ее не подстричь, не сделать ей красивые глазки…
С.ДОРЕНКО: Оставить их в покое?
З.ПРИЛЕПИН: Какая-то часть Украины, которая выбирает себе украинскую матрицу – на мой взгляд она, конечно, квази украинская или анти украинская – но если они выбирают себе эту матрицу бандеровскую, пусть они с ней и живут. Они ее уже выбрали. В государстве Литовском когда-то тоже жили русские. Ну что теперь с ними делать?
С.ДОРЕНКО: А предательство? Помните как: если на этот город есть десять праведных? А если на весь Львов есть десять прорусских?
З.ПРИЛЕПИН: Есть – это хорошо, мы будем дальше с ними работать. Сначала мы организуем пространство Украина-1 и Новороссия, а дальше будем работать уже дальше.
С.ДОРЕНКО: Потихонечку.
З.ПРИЛЕПИН: Медленно и ненавязчиво.
С.ДОРЕНКО: А сколько надо? До Варшавы?
З.ПРИЛЕПИН: Да нисколько, просто вечно надо работать.
С.ДОРЕНКО: Вечно надо работать на экспансию?
З.ПРИЛЕПИН: Ну, это у нас такая задача, конечно. А когда нужно прекратить? Никогда. Когда смерть разлучит нас, тогда и прекратим.
С.ДОРЕНКО: Что мы несем? Когда есть экспансия, мы несем идеалы не только собственно русского мира, а мы тем людям сообщаем что-то. Русское мессианство – мы несем что? Вот когда мы приходим, например, в Полтаву, мы говорим что? А потом в Варшаву – мы говорим что?
З.ПРИЛЕПИН: Есть крупнейший польский писатель Гомбрович, он прямым текстом говорит, я недавно читал его дневники, что писателей уровня даже не Достоевского и Толстого, а уровня Горького и Андреев в Польше нет. Он сам про это сообщает. То же самое можно сказать о музыке, об изобразительном искусстве. Так или иначе мы несем контекст колоссальной культуры, которой нет ни на Украине, ни в Польше. Ее там просто нет ни в каком виде. И таких песен, которые мы сейчас хотим послушать, там тоже нет.
С.ДОРЕНКО: Да ладно! Он возвращает нас. Какую, скажите мне, я поставлю.
З.ПРИЛЕПИН: «8 бесконечных»
С.ДОРЕНКО: «8 бесконечных», полная версия у меня. Настя скажет: опять тупит, дурак. Которая 3.53.
А.ОНОШКО: Да, да.
С.ДОРЕНКО: Захар Прилепин. Я настаиваю, вы сейчас как коммивояжер. Вы действительно хотите большой карьеры в музыке? Мы привыкли к вам как к мыслителю и как прозаику. А что выше?
З.ПРИЛЕПИН: Свиридов разве не мыслитель? Потом, кроме всего прочего, это нормальная традиция русская литературная, потому что писал музыку Лермонтов, Грибоедов. Слушали «Грибоедовский вальс»? Гениальная просто музыка. И так далее. Есенин пел свои песни, ему нравилось их петь, да, и когда появился Окуджава, это было не ново, это была традиция. Северянни напевал. Это всегда было близко, рядом. Но мне хочется это углубить
С.ДОРЕНКО: Да, углубить.
Песня «8 бесконечных»
З.ПРИЛЕПИН: Это Кинчев, часть нашей совместной композиции на религиозную тему
С.ДОРЕНКО: Кинчев поет про религию.
З.ПРИЛЕПИН: Это Дмитрий Ревякин, группа «Калинов мост».
С.ДОРЕНКО: Для меня неожиданность, на самом деле наша аудитория критична. Для меня неожиданность – острые, злые вопросы к вам.
З.ПРИЛЕПИН: Это хорошо.
А.ОНОШКО: Это сообщения, которые приходят, я рассказываю Захару, что я вижу на экране. С сайта, смс и ленты и твиттера. Смс сейчас подгружается поздно, видите, а вот уже пошло.
С.ДОРЕНКО: Захар Прилепин – певец, композитор, поэт – песенник.
З.ПРИЛЕПИН: Я поэт – песенник.
С.ДОРЕНКО: Автор – исполнитель. Я вспоминаю, ВИА были, потом автор-исполнитель. Пройдусь по Абрикосовой. Говорят Тальков. Нет, Тальков это был кумир 40-летних девочек.
З.ПРИЛЕПИН: Вообще не по моей части. Я вообще не люблю злобных антисоветчиков, а Тальков, безусловно, был таковым. Он был, конечно, честный, искренний человек, похожий на святого. Но при этом он столько глупостей произносил.
С.ДОРЕНКО: Советский Союз – это некий континуум России или отдельная страна?
З.ПРИЛЕПИН: Конечно, это продолжение, и не самое худшее воплощение черт русского народа. И то, что Тальков в упор не мог этого разглядеть, и бился на тот момент в традиционном антисоветизме, не делает ему чести. И лучше оставить его в том времени. Он – примета тех 1990-х годов.
С.ДОРЕНКО: Цепочка на шее у вас блестит – это что? Блестит соблазнительно золотом.
З.ПРИЛЕПИН: Это наследство.
С.ДОРЕНКО: Хорошо, а что там, на цепочке?
З.ПРИЛЕПИН: Ничего на цепочке, просто цепь золотая.
С.ДОРЕНКО: А, просто цепочка. Это большая цепочка. Наследство.
А.ОНОШКО: В память о ком-то. Я хотела спросить: а Россия через 20 лет, вот вы видите что? По-писательски, приблизить лупой двор московский.
З.ПРИЛЕПИН: Я думаю, будет то же самое, только лучше и веселее. Потому что те вещи, которые сегодня начинают формулироваться, они будут входить так или иначе в наш кровоток, в наш мир постижений, и вырастет новое поколение, правильно просвещенное по европейски, но анти хипстерское. Для которых мужество, честь, экспансия разного уровня - это нормально, это модно, это трендово.
А.ОНОШКО: Вести с фронтов постоянно, что у нас на восточном, на западном….
З.ПРИЛЕПИН: Вести с фронтов, что ж плохого? А вести с фронтов не прекращались ни на минуту все эти годы, если вы на это не обращали внимание. Может быть, они не доходили до модных московских кафе, но, тем не менее, они шли сплошной чередой. Тогда считалось, что там какие-то грязные неприятные люди где-то воюют, а мы тут хорошие сидим в кафе.
С.ДОРЕНКО: За нас наше дело в 2005 году очень плохо делали, например, в Афганистане другие люди, не мы. Но вести с фронтов шли постоянно.
А.ОНОШКО: В 2005 году? В Афганистане?
З.ПРИЛЕПИН: Ну, там был небольшой перерыв между Чечней и Абхазией, понимаете, между Приднестровьем и Таджикистаном.
С.ДОРЕНКО: В 2005 году мы держим границу в Таджикистане, там наша дивизия стоит против наркотрафика. Мы постоянно держим фронт.
А.ОНОШКО: Вы знаете, в чем основная проблема? В том, что вы точно понимаете, что у нас нет другого выбора. А есть люди, которые сомневаются и думают, что выбор есть.
З.ПРИЛЕПИН: Это ваша работа – сомневаться. Но страна, имеющая самое большое количество границ в мире, имеет такое же количество конфликтов.
С.ДОРЕНКО: Знаешь, это пример, который я уже приводи, Настя. Мы уже вместе с Прилепиным против Насти. Если у тебя ноги привязаны к педалям велосипеда, то ради стабильности ты крутишь педали. Ты же крутишь не потому, что ты дурак или потому что тебе хочется. Чтобы стоять, крути педали, Настя! А хочешь упасть – не крути педали?
А.ОНОШКО: Мы же самый миролюбивый, советский народ.
С.ДОРЕНКО: Останови педали, чтобы упасть. Крути педали, чтобы стоять. Ясно, о чем я говорю? Это и есть стабильность России. Стабильность России в постоянном развитии и постоянной экспансии.
З.ПРИЛЕПИН: Не надо Настю переубеждать, Настя девушка, ей надо преумножать наш род, рожать новых солдат.
А.ОНОШКО: Вы знаете, сколько у меня?
С.ДОРЕНКО: У нее трое.
З.ПРИЛЕПИН: У нас вместе уже практически отделение.
С.ДОРЕНКО: В России год литературы, год патриотизма.
А.ОНОШКО: Адепт пишет: Захар говорит о хипстерах, как о главной заразе, а он не боится распространения квасных патриотов, невеж и верующих мракобесов?
З.ПРИЛЕПИН: А почему у нас хипстеры – это априори западные и развитые люди, а квасные патриоты – невежи? Кто сделал такой раздел? Вот хипстеры не воюют, например, на Донбассе, они не участвуют ни в каких делах, которые угрожают их стабильности комфортной. И в этом смысле они мне не симпатичны. Если они говорят на пяти языках и что-то делают полезное в жизни, пусть будут, конечно. Почему я сказал, что они самая большая угроза? Мне совершенно нет никакого дела до хипстеров. Пусть я буду для них угрозой.
А.ОНОШКО: А где та грань между нацизмом и национализмом?
З.ПРИЛЕПИН: Кто-то просит нарисовать ему эту грань или это ваш вопрос?
А.ОНОШКО: Это мой вопрос.
З.ПРИЛЕПИН: Грань очевидна. Вот разница между российской экспансией и экспансией многих европейских народов в том, что мы втягивали в свои элиты представителей всех этих народов. Мы даже не отнимали у них веру, в основном они прибавляли в численности. Вот грань где. Грань – когда не уничтожаются. Вот на территории Германии жило 20 славянских народов. Их там нет.
С.ДОРЕНКО: Ни одного, кстати.
З.ПРИЛЕПИН: Какой-то есть один, небольшой.
А.ОНОШКО: Нет, у нас убивают в Москве бурята или якута, шахматиста…
С.ДОРЕНКО: Настя, ну кончай.
А.ОНОШКО: Разве это не грани?
З.ПРИЛЕПИН: У нас говорят «нацизм». А в США убили всех индейцев.
С.ДОРЕНКО: Настя, за одну неделю, за прошлую, американские полицейские убили 111 человек.
А.ОНОШКО: Я бы не стала равняться на американцев.
З.ПРИЛЕПИН: А бурятов-то не было там.
С.ДОРЕНКО: Можно остановиться, а? Американские полицейские убили 111 человек за неделю, а английские полицейские убили 56 человек за последние 115 лет. Прекрати мне, «бурята убили». Можно, ты пойдешь поплачешь?
З.ПРИЛЕПИН: Может, это хипстеры убили бурята? Потому что среди бурятов очень много танкистов, и они мстят им.
С.ДОРЕНКО: Захар, у меня вопрос. Вот я пытаюсь копаться с болью в делах России, а у вас есть веселый, лихой, до известной степени удалой ответ. Меня это немножко смущает. Насколько вам свойственна рефлексия, попытка погрузиться, почувствовать, принять на себя эту боль? Боль – это тоже много.
З.ПРИЛЕПИН: Для этого мы поем и пишем тексты. И прозаические в том числе. Но если я с утра до вечера буду рефлексировать… Я же не радиоведущий, и я не журналист с телеканала «Дождь». Я не обязан рефлексировать. Я русский писатель, я мчусь на тройке, смотрю на виды, восторгаюсь. Человек, когда он пишет, тогда он обязан, а когда не пишет, тогда он в краткой фразе дать свое цельное ощущение от России. Цельное ощущение от России у меня в том, что Россия будет, Россия удивительна и полна замечательным народом.
С.ДОРЕНКО: Когда вы пишете вот эти ваши имеющие стать песнями тексты, вы же надеваете на себя эту кожу, да?
З.ПРИЛЕПИН: Ну, это кожа анти рефлексии. Понимаете, то, что поется в песнях, это усталость от бесконечной общей рефлексии последних 20 – 25 лет, вот об этом песни. Что эта рефлексия уже яйца выеденного не стоит. Есть вещи куда более простые, куда более радикальные, куда более жизнеутверждающие. Вот этого нам не хватает, этих витаминов.
С.ДОРЕНКО: Вы ищете ангажемент?
З.ПРИЛЕПИН: Я ищу радости жизни.
С.ДОРЕНКО: А ангажемент? Вы собираетесь , как это называется, «шерстить» Россию, ехать с концертами?
З.ПРИЛЕПИН: Конечно, мы будем петь.
С.ДОРЕНКО: Собирать «Олимпийский» и все на свете. Нет, но это начало большой карьеры певца.
З.ПРИЛЕПИН: Это очень всерьез, конечно.
С.ДОРЕНКО: Это все абсолютно всерьез. Захар Прилепин абсолютно всерьез становится композитором, певцом и начинает большую певческую карьеру. Это классно, Захар! Поздравляю!
З.ПРИЛЕПИН: Банзай!
С.ДОРЕНКО: Успеха! Погнали.