Примирить непримиримое
«Умрешь — и все узнаешь; или перестанешь спрашивать» (Лев Толстой).
Кафе в зале ожидания аэропорта. Беседа не складывается: я никак не могу собраться и начать диалог, мой собеседник — Захар Прилепин — вопросительно смотрит, в ожидании начала интервью, от чего я начинаю нервничать еще больше. За два дня в Челябинске он провел множество встреч, дал несколько пресс-конференций, элементарно устал, а тут я со своими, внезапно проснувшимися тараканами. Не буду же я ему объяснять, что сама после рабочего дня и дороги из Шадринска до Челябинска, внезапно зависла.
— Захар, кто вы: писатель, политик, актёр, музыкант? — иду ва-банк, осознавая, что мой вопрос не блещет оригинальностью и лишь вызовет определенные эмоции у собеседника. Хотя, возможно, именно это сейчас и нужно. — Почему в вашей жизни было столько ипостасей: вы искали себя или смысл жизни?
— Себя никогда не искал, и смысла жизни не искал. По-моему, это вещи одного порядка. Я даже противоречия никакого в этом не вижу. Почему, собственно, это вызывает вопросы?
Михаил Юрьевич Лермонтов был военным, сочинял стихи, писал картины и музыку. И это совершенно не мешало ему быть Лермонтовым. И сказать ему: «Михаил Юрьевич, а вы все-таки военный, поэт или дуэлянт, или художник, быть может, музыкант?» Никому в голову не приходило! Я уже не говорю про Микеланджело, Леонардо Да Винчи и прочих людей непомерного масштаба. Или про Ломоносова, или про Петра Великого: «Слушай, что-ты норовишь руками что-то сделать. Зачем? Ты же царь и должен царствовать».
По сути, это одна и та же форма одних и тех же занятий. Если у нас Грибоедов был блистательным дипломатом, драматургом и военным, кстати, тоже. Почему сейчас вопрос этот возникает? Почему появилась необходимость какой-то узкой специализации? Может быть, они все искали себя или смысл жизни? По-моему, никто из них себя не искал.
Любой человек, который говорит о Родине какие-то вещи, должен их в своей жизни так или иначе реализовывать. Если ты говоришь, что мужчина должен воевать за интересы Родины, иди и повоюй. Если ты говоришь, что слышишь музыку сфер и сочиняешь стихи, ты и музыку способен сочинять, так как она распространена везде и всюду.
Вы знаете, в этом нет никакого механического желания: сегодня я это попробую, завтра — это, а после завтра — третье. Все происходит, само собой. Допустим, в какой-то момент мне предложили попробовать себя в качестве актера:
— Захар, сыграй в кино.
— Да я не умею!
— Да ладно. Чего ты не умеешь, каждый дурак может сниматься в кино.
Мне стало любопытно. Пойду, сыграю. Первый день стесняешься. Думаешь, господи, какой ужас. Как я могу во всем этом участвовать. Потом раз и ничего, и получается.
Судьба предлагает самые разные варианты собственной реализации, так это назовем. Господь щедр, и если человек открыт, то мир ему предложит все: и кругосветные путешествия, и самую крепкую любовь, и все, что хочешь. Просто люди зачастую не используют эти возможности. Вот только об этом речь и идет.
— Не используют в меру своей ограниченности, боязни…
— Боятся. Да. Люди опасаются, вдруг не смогут. Не откликаются на предложения, которые им мироздание подкидывает: «Ну, давай, ну что ты!» А человек такой: «Ну нет, ну не могу…»
Мне кажется, что человеческая жизни огромна и возможности человека растяжимы: он может успеть очень и очень многое. И чем больше делаешь, тем больше предлагается возможностей. Потом люди смотрят со стороны и говорят: вот же повезло человеку. Или вот он такой пробивной. Недавно прочитал в интернете: «вот Прилепина тащит Александр Проханов, ох, Прилепина тащат». Человек просто не понимает. Кто меня тащит? Меня судьба тащила на все митинги российской оппозиции все годы и меня Проханов знает 25 лет. Меня не нужно тащить. Просто он меня видел. А тебя, дорогой, комментатор, никто никогда не видел и не увидит. Ты будешь сидеть на своем диване и всем говорить: «а он его тащит…»
— Судьба дает каждому, только нужно суметь принять этот дар?
— Ну я не знаю, каждому или не каждому — большинству. Есть люди, которые изначально родились неспособными к какой-то деятельности. Об этом речи не идет. Зачем-то так тоже должно было случиться. Я просто вижу по судьбам своих знакомых и товарищей: им предоставлялись очень многие возможности, которыми они часто не пользовались. Или как приятельница моей жене говорит: «Ой, как вам повезло. Какие у вас дети красивые. Надо же, как вам везет». В чем ей повезло? Она просто родила четверых детей и всю жизнь их растила. Это труд был двадцатилетний, который не прекратился. Никакое везение там рядом не стояло. Но она это сделала, а кто-то нет.
Тут про везение речи не идет. Ты просто делаешь и все. Потому и имеешь приятности, или неприятности. Неприятности, которых в любой сфере деятельности тоже очень много. Потому что успех обращается еще и тем, что тебя ненавидит огромное количество людей, которые считают как в фильме «Бриллиантовая рука»: «На его месте должен быть я». На что там было произнесено: «Напьешься — будешь».
Все, чего ни коснись — все имеет оборотную сторону, люди просто этого не знают. Я тоже не знал. Пока не стал управлять большими массами людей, не стал заниматься политикой. Раньше смотришь на Президента, на всю эту систему управления и думаешь: ну чего они вот так не сделали? Когда приближаешься, скажем, на сороковую ступень этого управления, понимаешь, что эта такая зона ответственности, такая зона напряжения, что вот все эти наши досужие рассуждения на разные темы, когда человек сидит у себя дома перед компьютером и знает, как надо и не надо сделать, думаешь: «Господи, какие мы малые дети! Как мы судим о вещах, которых вообще не нужно касаться никогда в жизни». Многие люди всю жизнь хотят заняться политикой, заняться выборами в Государственную Думу, претендовать на президентское кресло. Я не думаю, что им просто не везет, а если бы повезло, то они этим бы занялись. Они просто не понимают, куда рвутся.
На самом деле, Господь настолько милосерден, что он людям массово такого варианта не предлагает, потому что никакая психика этого не выдержит. Человек прочитает про себя три комментария в интернете и может в депрессию впасть, а то и руки на себя наложить. А если таких комментариев тысячи, их читают твои мама, папа, жена, дети, соседи. Люди не понимают степени напряжения. А это самый простой уровень, за ним идут остальные.
— Захар, а вы умеете проигрывать? Должен ли политик уметь проигрывать?
— Конечно. Это одно из самых главных умений. Оно заключается в том, что ты проигрываешь, но никто этого не заметил. Потому что все на виду, тем более сегодня, в эпоху всеобщей открытости, Интернета. Поражение — это перманентное состояние политика. Тебя каждый день атакуют. Тебя каждый день якобы выводят на чистую воду. Каждый день на тебя выливается колоссальное количество негатива. Тебя каждый день государственные и негосударственные структуры изъедают, ведутся информационные войны. Допустим, мы, как партия «За правду» заказаны нескольким структурам, которые против нас работают, не считая активных идиотов, которые повсюду бродят огромными толпами (я давно понял, что это такая форма жизни).
— А когда к вам пришло это понимание, что проигрывая, можно побеждать?
— Очень хорошо: проигрывать — значит побеждать. Да. Не знаю, постепенный опыт накопился. Когда я начал заниматься журналистикой, потом литературой, по-детски был уверен, что все твои успехи всем, всем нравятся. Выяснялось, что далеко не всем. Потом, вдруг, выяснилось, что очень много людей объявили тебя в одностороннем порядке личным врагом и посвятили многие годы жизни тому, чтобы с тобой бороться, тебя развенчивать.
А потом я убедился в еще одной вещи: на самом деле, на это даже реагировать не стоит, и пытаться бороться. Если ты последовательно занимаешься какой-то деятельностью, которая органична тебе, соразмерна и которую ты ведешь честно, то никакое развенчивание не имеет значения.
Отчасти я это понял, наблюдая за действующим Президентом, потому что человек делает и делает свое дело. И я видел, каким образом он переформатировал, если так можно сказать, перевербовал жесточайших своих оппонентов, скажем, в лице моего учителя Эдуарда Лимонова, который всю жизнь против него боролся, написал самую злобную книгу наверное из антипутинских — «Лимонов против Путина», а потом сказал: «Ну да… Император». И потом уже тоскливо говорил: «Ну чего же он не позовет меня поговорить. Я же тоже неглупый человек и дал бы ему хорошие советы». Дело в том, несколько партий Путина оказались настолько убедительными, что даже на такого скептика, как Лимонов, подействовали.
Это не был панегирик Путину, и не в ущерб Лимонову, просто привожу это как яркий пример того, что происходило на моих глазах, и я не предполагал никогда в жизни, что Лимонов с Путиным примирится. Оказалось…
Делай свое дело и будь что будет. Потому что растрата себя на всю эту суету, на драки, склоки и все остальное, отнимает время.
Но с другой стороны, если ты перестанешь реагировать на людей и ничего не слышишь и не видишь — ты просто умер. Все. Потерять свое человеческое тоже нельзя. Мне буквально сегодня написали, что вы, типа, ругаетесь со своими критиками, вы на критику плохо реагируете.
Я отвечаю, что когда я перестану на вас реагировать, мое имя будет ЛДПР Миронович Единороссов, и в гробу я всех вас видал и с вами не разговариваю. Пока я с вами разговариваю — радуйтесь. Если все это закончится, значит все.
— «За правду» — почему за правду и что такое правда?
— Первый свод русских законов назывался «Русская правда». Правда — одно из основополагающих понятий русского бытия. И название это придумано не партией, не Захаром Прилепиным. Оно существует как часть национального самосознания. Когда мы стали выбирать название, предложил: «давайте соберем названия всех партий всего мира и посмотрим, как они называются». Они все называются какими-то словами, которые при первом приближении кажутся странными: «Справедливость», «За честную жизнь», «За достоинство». Но это нормально. В названии должно быть базовое понятие. Могли называться «Евразийским союзом скифов и пролетариев». Тоже было бы интересно, я ничего не имею против. Важно то, что стоит за этим: какая сумма поступков, и сумма биографий. В этом смысле у нас все в порядке.
— Что сегодня происходит в политической жизни России? Мне кажется, растет поколение, которое ищет новый смысл.
— Неправда. Каждое поколение всегда искало смысл. Другое дело, что в отличие от 70-х годов, или 90-х годов, когда колоссальные массы населения были вовлечены в какую-то иллюзорную веру, которая довлела над всеми, допустим возможность построить какое-то идеальное государство, или рыночные отношения выстроить, либерализм, музыка диско или еще что-то.
Сегодня мы наблюдаем падение и полное отмирание всех действующих идеологем конца истории. Человечество вновь встало перед выбором, потому как рынок не работает, а социализм дискредитирован, анархическое общество даже не предполагается. Суверенность сотен государств, которые появились после второй мировой войны — фиктивные. И огромное количество вещей, которые казались близкими: вот сейчас будет цветущая сложность мира, и вместе с тем глобализм; отомрут все социалистические правительства и все «пол поты» умрут и настанет цветущее благоденствие — ничего этого не произошло. Любой человек, который наблюдает, видит, что один миллиард людей в мире голодные, и еще одни миллиард без света, еще один — без газа, а еще у нас 150 тысяч человек обладают доходами, которые могли бы накормить их. Абсурд. Мир лежит в абсурде и во зле.
Конечно, дети говорят: тогда Маркс, тогда — Дудь, тогда Кропоткин. Видно же, что что-то не то происходит.
— А как тогда вы говорите о патриотизме, о любви к Родине? Глобализм наступает. Люди перемещаются. Люди живут по свое воле или нет в других странах.
— Это иллюзия. Ничего глобального нет. Что глобального в мире произошло? Может быть, какое-то количество людей уезжает, какое-то количество людей заходит в сеть и может там что-то прочитать. Ну и что? Как правило, в глобальном мире уровень образования катастрофически низкий и наши дети не помнят, сколько планет в солнечной системе, сколько материков. Не знают элементарных базовых вещей в сфере культуры, искусства. Ничего не знают, но при этом говорят о глобальном мире. Ничего глобального не произошло. Возможность съездить в Турцию или Болгарию не делают человека глобальным.
А Пушкин никогда за пределы России не выезжал, но он более глобальный человек и более понимавший мировые процессы, чем кто бы то ни был.
— Мы живем в мире информационных иллюзий и манипуляций?
— Поэтому глобализм, век информации — это разводка для наивных детей, которые, как им кажется, в отличие от человека, жившего, допустим, в 1980 году, знают всю правду на белом свете. Это ложное стремление пробежав новостную ленту, узнать 10 тысяч новостей и создает убежденность, что они более образованные, чем те, кто скажем, жили в 17-м веке. Мы сейчас столько всего знаем, а они этого не знали. Но человек, который жили в 17-м веке, знал весь сельхозоборот, мог себя прокормить в поле, в степи, в лесу, а когда он садился за стол, мог спеть 200 свадебных песен.
Он знал колоссальное количество пословиц и поговорок, которые были сопряжены с его жизнью. И сегодняшний человек, который играет в «Танчики» и выброшенный в поле умрет в течение трех суток. Человечество достигло высот в прогрессе?
Самоуважение современного человека нужно немножко подсбить, потому что оно неизвестно на чем основано. Что мы такого умеем, чего не умели наши предки? Люди искренне себя убедили в своей исключительности.
Поэтому возврат к природе, возврат к сельскому хозяйству, переселение из городов — у нас огромные пространства — это тоже одна из задач. В нашей огромной стране опять можно научиться корову доить и хлеб растить.
Люди являются объектом тотальных манипуляций. Сейчас их убедили, что в мире есть 54 пола и заставили Голливуд, чтобы они в каждом фильме снимали гея, лесбиянку и т. п. Вот это новый виток просвещения? И люди образованные, я таких знаю и в Германии, и в Англии, говорят: «Да, Захар, это нормально. Это новая точка развития». Это и есть высшая точка развития? Тогда я хочу обратно в средневековье.
— Захар, давайте поговорим о литературе. Мне всегда было интересно, почему в русской литературе (возможно и в жизни) все так сложно, трагично — душевные страдания, метания, жертвы. И при этом вера во что-то светлое, наивное, доброе.
— Послушайте, мне кажется — возможно это и правильно, но это навеяно советским обучением, идеалистическим представлением о русской литературе. На самом деле, ничего там этого нет. Не находится, по крайней мере, в зримом поле русской литературы. Ни «Дубровский», ни «Капитанская дочка», ни «Преступление и наказание», ни «Война и мир» — ни один роман не имеет хэппи-энда. Все заканчивается очень плохо. Я могу продолжить список.
Представление — вот сейчас одна чернуха, а вот раньше было… Что раньше было? Ничего там светлого не было, дочитаешь и разрыдаешься: «какой ужас, какой кошмар!»
Но при этом в русской литературе незримо присутствует Господь Бог, Мироздание, возможно, идеал, который недостижим, но при этом есть. Поэтому это гениальная литература, в которой внешне все печально, тоскливо, ничем хорошим не заканчивается. А внутренне там какая-то необычайная, разлитая в пространстве сила. Это одна из загадок русской литературы. Потому что ничего прозрачное никому не любопытно. Заканчивающееся хорошо — это все Голливуд. Русская литература не обещает ничего хорошего никогда. Она обещает только наказание, а воскрешение, в каком-то непонятном решении. Как говорил Толстой: «Умрешь — и все узнаешь; или перестанешь спрашивать». В этом ответ на главный русский вопрос.
— Вы обратились к творчеству Есенина, написали книгу о нем: он близок вам своей противоречивостью?
— В Есенине все есть: бунтарство, лирическое чувство, революционность, стихийный дух, лирический дух. Любовь к людям и раздражение, антизападничество и какая-то доля русофобии (хотя, так это не назовешь). Он любил советскую власть, принял ее, но высказывал колоссальное количество претензий. Женщин любил — любил, но мучился с ними ужасно. И самые жесткие стихи про женщин тоже он писал. Чего в Есенине ни коснись, никогда до конца не поймешь. В нем всегда мука. Как сказал один человек, в Есенине «богооставленность теплая». Это очень важная фраза. «Богооставленность теплая» — это невозможно! Богооставленность — это вечный холод. Это смерть и ад, а Есенин даже эти ощущения холода и тепла сумел каким-то необъясним образом соединить. В творчестве Есенина меня влечет не бунтарство или еще что-то, а загадка, невозможность, сама противоречивость, которая органично слита в этом гениальном человеке.
— Какие ещё творческие личности вас привлекают?
— Русская литература не может не привлекать. В силу специфики профессии, я очень увлечен именами, биографиями тех литераторов, которые не просто занимались литературой, но еще либо политикой, либо военной деятельностью. Как правило, говорят: «а, да знаю: Лермонтов, Толстой, Гумилев». На самом деле, это подавляющее большинство людей, причастных к русской классике. Я хочу написать трехтомный «Взвод». Первый том уже готов: о русских литераторах, которые воевали — там такие биографии! Просто люди не догадываются, что стоит за биографией Зощенко, Тихонова… Очень и очень интересные биографии.
Мы закругляемся и возвращаемся к вашему первому вопросу. Собственно говоря, они и написали свои произведения, потому, что они знали, как человек живет, как умирает, какие жертвы приносятся во имя самых идеалистичных и, казалось бы, отвлеченных вещей.
— Человек, прошедший войну, смотрит на мир другими глазами?
— Нет. Дело не в войне. Он может пройти шахту, кругосветное путешествие, любой опыт, выходящий за пределы его человеческого — это любопытно.
— То, что вы были участником военных действий, для вас это плюс или вы бы не хотели, чтобы в вашей жизни это было?
— Конечно, хотел бы. Я бы еще где-то повоевал бы, если бы возможность была. Это путь мужчины. Это радость победы. Это небывалые ситуации, которые делают человека человеком. По сути, это меня заново пересобрало, правда, чуть не убило с размаху, но, тем не менее, пересобрало и заново дало возможность, скажем, политикой заниматься, дало опыт, представление о том, чего нельзя допустить. Все неслучайно.
— Ваша новая книга о войне. Это восстановление памяти о событиях в Донбассе? Попытка анализа тех событий?
— Отчасти. Я понял, что эта книжка созрела во мне. Наверное, время пришло. Может быть, долг перед павшими и живыми товарищами. Очень яркие человеческие типажи, которые я видел там, ожили на страницы книги. Это люди, которые проявляли качества, которые редко проявляются в жизни. Об алкогольных, наркотических приключениях написаны десятки книг — об этом никто не напишет. А я умею это делать.
— Что будет завтра?
— Все то же самое. Ничего нового не происходит. Это огорчает и одновременно успокаивает. Если углубляться, в начале каждого века происходили плюс минус одни и те же события. Смотришь: мор, война, зажравшаяся аристократия, присоединение территорий, западничество. Все повторяется. Вновь пройдем через это и дальше потащим тележку русской истории.
Захар Прилепин: ироничный, харизматичный, слегка уставший от общения, прагматик, романтик, бунтарь, человек вне времени и пространства, до мозга костей — современник.
Светлана Емельянова
Газета «Исеть», 18.09.2020