Захар Прилепин: «Люди, которые стоят за митингами, имеют по всему миру тысячи дворцов»

Лидер партии «За правду» о том, как Навальный «ворует» левую повестку, ОМОНе, который справился «на пятерку», и грядущем майдане в России.

«Часть финансовой ельцинской элиты из 90-х годов хочет реванша», — рассуждает лидер партии «За правду» Захар Прилепин о силах, накачивающих протестное движение в России. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, почему на митинги «прутся дети сверхбогатых родителей», почему власти выгодно присоединить Донбасс и о чем он поговорил бы с Навальным «ночь, другую, третью».

«МАНЕРА „ДОКАЖИ, ЧТО ТЫ НАСТОЯЩИЙ ОППОЗИЦИОНЕР, КРИКНИ, ЧТО ПУТИН ДУРАК“, РАССЧИТАНА НА ДУРАКОВ»

— На днях вы подписали манифест об объединении вашей партии «За правду» со «Справедливой Россией» и «Патриотами России». При этом вы заявляете о том, что собираетесь не только пройти в Госдуму, но и сформировать вторую по численности фракцию. Благодаря чему рассчитываете подвинуть КПРФ и ЛДПР?

— Вы цитируете все-таки не мои слова, а Сергея Михайловича Миронова. Он сказал, что новая организация «Справедливая Россия за правду» будет претендовать на соответствующие позиции. Это планка, которую он поставил перед собой. Я сам таких слов вслух не произношу, чтобы потом не объясняться, но считаю, что данная цель резонна. Моя позиция очень проста. Если мы донесем сам факт существования нашей партии до максимального количества людей, это и будет залогом того, что мы получим максимальное количество голосов. Дело ведь не в том, что мы сейчас начнем соревноваться с КПРФ и ЛДПР и получим энный результат. Дело в том, что о КПРФ и ЛДПР знают 99 процентов населения России. А о том, что создана новая партия «Справедливая Россия за правду» знает, по статистике за вчера, 7 процентов населения. О том, что существует Захар Прилепин со своей компанией, знает около 27 процентов населения. Бо́льшая часть страны не осведомлена, что в стране создалась новая коалиция, что вместе с Захаром Прилепиным идут Сергей Михеев, Николай Стариков и прочие замечательные персонажи. Как только об этом будет осведомлено большинство населения России, мы сможем претендовать на реальный процент от тех 30 процентов, которые вообще не ходят ни на какие выборы и ни за кого не голосуют, там есть, возможно, и те люди, которые отойдут и от КПРФ, и от ЛДПР, и от «Единой России» и придут к нам. Электоральный простор для работы очень широк. Вопрос только в том, как в условиях ковида, достаточно решительной политической повестки, насколько быстро мы дойдем до максимального количества избирателей. А так в успехе я уверен. Если бы о нас знали 100 процентов населения, все было бы у нас идеально. Потому что мы молоды, бодры и умны.

— Помимо прочего, вы предлагаете раскулачить богатых, поднять пенсии, организовывать новые рабочие места вместо яхт миллиардеров, покончить с либерально-компрадорской политикой. Но по-настоящему жестко критиковать власть и Путина не собираетесь. Достаточно ли будет популистских призывов для того, чтобы привлечь необходимый вам электорат?

— Это всегда провокативный разговор, когда начинают говорить, что, вот, ты с Путиным не собираешься сражаться. Дело в том, что уважаемый всеми нами Владимир Владимирович Путин не является точкой отсчета, потому что так или иначе в 2024 году он оставит пост президента. Я неоднократно об этом говорил. У меня есть такое ощущение, чисто интуитивно. Это во-первых. Во-вторых, когда Алексей Навальный участвовал в выборах мэра Москвы, у него антипутинская повестка не была определяющей в его предвыборной программе. Эта манера — «докажи, что ты настоящий оппозиционер, крикни, что Путин дурак» — рассчитана на дураков. О чем вообще речь идет? Он действующий глава нашей страны, исполняет свои функции и, на мой взгляд, достаточно успешно. Есть предмет для гордости. А мы ставим перед собой цели системного видоизменения экономической политики в России, потому что живем в капиталистическом государстве образца 1991 года со всеми издержками вульгарного либерализма, которому характерен отток финансов за рубеж, сверхбогатство, сверхвозможности элит. А Путин — это человек, который выполняет свою функцию.

«МАЛО КТО СДЕЛАЛ БОЛЬШЕ ДЛЯ УНИЧТОЖЕНИЯ ЛЕВОЙ ПОВЕСТКИ, ЧЕМ БЫВШИЕ „ЯБЛОЧНИКИ“ И ЛИЧНО ХОДОРКОВСКИЙ»

— Официально именно вы первым высказали идею объединения лево-патриотических сил, говорили, что страна нуждается в «жесткой левой» компоненте. А что не так с существующими левыми силами? Проблема в них самих или власть видит в них серьезную угрозу и вставляет палки в колеса?

— Власть видит в них угрозу, и жизнь КПРФ никогда не была простой. Хотя, конечно, часть КПРФ достаточно серьезно вписана в политический истеблишмент со всеми вытекающими последствиями. Но я приложу максимум усилий, чтобы избежать конфронтации с Геннадием Андреевичем Зюгановым, которого я крайне уважаю. Он большой, опытный политический игрок, мы с ним хорошо знакомы, я всегда к нему с почтением относился. 30 лет в политике, когда столько людей, фигур, политиков, партий сошло с дистанции, потерялись по дороге, у стольких не выдержали нервы. А Геннадий Андреевич показал великолепный пример выживаемости, хитрости, остроумия, ума, выдержки. Дело не в том, что что-то не так, а в том, что с 1991 года все мы наблюдали попытки широких политических коалиций на лево-патриотическом фронте. Этим неоднократно занимался и Александр Андреевич Проханов, и другие персонажи. Помню, Эдуард Лимонов, мой учитель, выходил из тюрьмы и говорил: «Русские патриоты, не будьте как древнерусские князья на реке Калке. Не распыляйте свои силы». Этого никогда не удавалось, и, собственно, по этой причине социальная повестка России далеко не всегда может называться социальной. Все, что касается образования, медицины, жизни рабочих и крестьян вызывает множество вопросов. Даже КПРФ при том, что она набирает 10–15 процентов голосов, не имеет достаточного веса для продвижения и принятия тех законов, которые бы сделали наше государство воистину социальным. Поэтому реальная левая коалиция КПРФ — «Справедливая Россия» — «За правду» — это возможность экономического переворота внутри страны. Это если всерьез говорить. Конечно, КПРФ — все-таки партия старшего поколения. Думаю, 80 процентов голосующих за них — это люди старше 50. Нужна другая конфигурация, более молодые фигуры, более агрессивная риторика. Даже из тех, кто выходит на митинги «навальнистов», процентов 50 озабочены в первую очередь социальной повесткой — со своими бабушками, дедушками, мамами, медициной, образованием и их доступностью. Они тоже левые. По сути, левая повестка главенствует в мире. При этом сегодня левую повестку представляют партии либерально-буржуазного толка, которые эту повестку сжирали последние 30 лет. А теперь они на ней опять начинают паразитировать, что, конечно, абсурдно. Потому что мало кто сделал больше для уничтожения левой повестки, чем бывшие «яблочники» и лично Михаил Борисович Ходорковский. Вся эта компашка, вся эта «замечательная» конфигурация людей, которая символизировала смерть всего левого в России. Поэтому даже если до какой-то разумной части оппозиции донести эту мысль, то и они, безусловно, станут нашим электоратом. Тем более что бо́льшая часть России — люди от 35 до 50 лет. Это наша основная база.

— Но Геннадий Зюганов в ответ на призыв присоединиться к вашему союзу заявил, что не стоит пришивать костюм к рукаву.

— Опять же, я здесь ни при чем. Потому что это достаточно широко сформулировал Сергей Михайлович Миронов. Он сказал, что мы приглашаем КПРФ присоединиться. Конечно, надо формулировать поаккуратней. Надо говорить, что мы предлагаем коалицию, совместную работу. Надо с уважением относиться. Геннадий Андреевич пришел в политику раньше, чем Серей Михайлович.

— А в соцсетях уже пишут, что у КПРФ у самой костюм трещит по швам.

— КПРФ — устоявшаяся организация, ей ничего не грозит. Она просуществует еще много созывов Государственной Думы.

РОССИЯ ГОТОВА РАЗОБРАТЬСЯ С МИТИНГАМИ, НО СТРАТЕГИЧЕСКИ НЕ ГОТОВА «ПОЛЕВЕТЬ»

— В вашем манифесте также отмечено, что отсутствие справедливости приводит сегодня к внутренней напряженности, разобщению и грозит социальными потрясениями в стране. А прошедшие митинги в десятках городов — это не начало новых потрясений?

— Митинги протестов — продолжение потрясений. Это побочный эффект вульгарного использования реально существующей социальной повестки. Потому что те люди, которые стоят за этими митингами, те, кто их башляют, дают на это деньги (в том числе российский сверхбизнес, который выдает не напрямую, а с выведенных на Запад когда-нибудь денег) имеют по всему миру сотни, если не тысячи дворцов, которые превышают в размерах, величии и стоимости пресловутый «дворец» в Геленджике. Это сверхбогатые люди, которые посчитали возможным вложить 15 миллионов долларов в раскрутку первого митинга, на все эти социальные сети, TikTok, YouTube, контекстную рекламу и так далее. Это огромные деньги, которые платят колоссально богатые люди. А детвора, выходящая на митинги, не в состоянии осмыслить ни порядка цифр, ни возможности людей, которые за этим стоят, ни то, что ими руководит сверхбогатая буржуазия, которая устраивает для них типа левые митинги. Например, когда Владимира Ильича Ленина, который стоял за левыми митингами, обвиняют в том, что он пиво пил баварское, это смешно. Это были люди, которые переезжали из тюрьмы в тюрьму, с каторги на каторгу. Например, Дзержинский просидел 11 лет, и 13 раз его сажали. Это вообще несопоставимо. А сегодня мировая буржуазия играет на чувствах невинных детей. Но эта манипуляции и не имеет никакого отношения к реальной левой повестке. Если опросить людей на улицах, они скажут, мол, да я не «навальнист», у меня бабушка, у меня то-се. Они не понимают механизмов, которые за этим стоят. Поняли бы — вздрогнули и расплакались бы от ужаса.

— Как думаете, в дальнейшем протест будет нарастать, пойдет на спад или турбулентность будет проходить волнами в преддверии выборов?

— По замыслу митинги должны нарастать. Мы, честно говоря, ожидали, что они начнутся в марте. Их начало было неизбежным, наряду со всем постсоветским пространством — Украиной, Арменией, Беларусью. И, конечно, следующий майдан должен происходить в России. В это вкладывались не только ресурсы, но и разнообразное создание школ. Силовых, интеллектуальных, гендерных, каких угодно. Это мощнейшие разветвленные системы. Они рассчитывают, что протест будет разбухать. Но у нас тоже не сидели сложа руки люди, причастные к тем или иным решениям. Я думаю, на технологическом уровне они готовы курировать какие-то вещи, они понимают, как это делается, как вычленяют лидеров. Но стратегически они не очень готовы, потому что мы так и не нашли общего языка с молодежью, мы так и не имеем повестки, которую мы готовы предъявить 15 миллионам молодых людей, мы так и не решили многих социальных проблем. И, конечно, Россия готова разобраться с митингами, но стратегически не готова «полеветь», реально представить левую повестку, которая обесценит подобные митинги. С этим есть проблемы, потому что мы вульгарно-капиталистическая страна. С этим ничего не поделаешь.

— Как в целом как вы оцениваете последние события, то, что последовало за возвращением Навального, — его задержание в аэропорту, суд в отделении полиции, фильм про Путина, митинги?

— В целом это подготовка к майдану. Но я настаиваю на прямом гражданском противостоянии с Навальным, Дудем, любым другим лидером протеста. Потому что невозможность этих персонажей участвовать в политической жизни в той мере, какой им хотелось бы, дает участникам митингов, молодым людям, подросткам ложную надежду, что эти лидеры непобедимы, что их не выпускают в поле, потому что их боится власть. Это создает ложную дилемму, что есть Владимир Путин и есть Навальный и, если их вывести на ринг, огромный Навальный все разорвет на части. Я обращался с прямой просьбой: «Дайте, пожалуйста, Владимирскую, Рязанскую область, Сахалин, Камчатку, чтобы мы с Навальным, с кем угодно участвовали в выборах любого уровня». Мы бы ходили к людям на заводы, на фабрики, пусть бы приехали наблюдатели, чтобы все видели, что система выборов прозрачна, и я не сомневаюсь, что люди бы поняли, что это не насколько убедительная идеология и риторика, которой нельзя ничего противопоставить. А в детали задержаний я не вникаю. Это дело государства. Если оно считает, что у него есть полномочия для подобного поведения, что тут можно сделать?

«В РОССИИ МОЖЕТ БЫТЬ И КИЕВСКИЙ МАЙДАН, И ЕРЕВАНСКИЙ, И МИНСКИЙ, И НОВОМОСКОВСКИЙ»

— А как вы, бывший омоновец, оцениваете действия силовиков на митингах 23 и 31 января в разных городах России?

— На пятерку. За исключением минимального количества случаев, как, допустим, было на Тверской 23 января, когда группа ОМОНа оказалась окружена толпой.

— То есть они сами виноваты?

— Ну конечно, они же в окружение попали. Стратегически это было неверно. Толпа тогда еще не разогрелась. А ведь митингующие могли отобрать у ОМОНа рации, другие спецсредства и их использовать. Это не очень хорошо. А в целом они явно получили установку на минимизацию любого применения физической силы, хотя имели для этого полное основание и исполнили это в идеале. По сравнению с западными коллегами наши силовики отработали отлично.

— На днях в дискуссию о российских протестах включился Лукашенко. Он назвал Навального «немецким протестуном», провел аналогии российской ситуации с белорусской, но сказал, что в Беларуси некие силы хотели провести блицкриг, а в России будут раскачивать ситуацию вдолгую.

— Мы не подозреваем степени цинизма тех людей, которые за этим стоят. Эти люди готовы на любое развитие событий. Майдан показал, что они могут мало того, что взять власть в Киеве, они способны инициировать еще и последующее насилие с бомбежками городов гражданского населения. Набор их карт и козырей нам не известен. Мы исходим из ситуации, которую мы наблюдали в Беларуси. Есть протестующие, они могут выходить, и вроде мы с этим можем справиться. А если на это наложатся какие-то совершенно неожиданные обстоятельства? Я не хочу их перечислять, чтобы, упаси бог, не накликать горя какого-то. Но мы понимаем, что есть ковид, неожиданное обострение военной ситуации не только в Нагорном Карабахе, но и еще в двух-трех-пяти местах, экономические неудачи, возникновение у части населения ощущения, что власть не контролирует ситуацию, состояние стремительного хаоса. Это все мы переживали в 1989–1991 годы. Что-то стихийно происходило, за чем-то стояли определенные люди. Здесь разрушилось, там упало, здесь хлеб не подвезли, там митинг, тут шахтеры — в итоге треморное ощущение, что власть не справляется с ситуацией. Я думаю, что циничный список коллективной старухи Шапокляк настолько серьезен, что они могут не просто вывести 15 тысяч или 50 тысяч человек на улицы, а сделать параллельно еще что-то, что нас всех повергнет в состояние оцепенения. К этому тоже надо быть готовыми. В России может быть и киевский майдан, и ереванский, и минский, и новомосковский, сюжет которого мы в полной мере не предполагаем.

— Вы говорите, что Навального и митинги поддерживают российские толстосумы. Тем временем госпропаганда продвигает тезис о том, что Навальный действует в интересах Запада, работает на зарубежные спецслужбы и Запад через него вмешивается в дела России.

— А вы думаете, российские толстосумы не являются инкорпорированной частью коллективного Запада? Конечно, они перевели за рубеж деньги, они встроены туда на тех или иных основаниях. Это ведь очень часто происходит не так, что сидят три человека за столом и один говорит: «Так, в Москве майдан и революция, дай бабла». Второй дает мешок бабла. Это же определенные схемы с длинными цепочками, где один передает на другое, третий — на третье. Какие-то люди, которые что-то вывезли на Запад, подцеплены за какое-то экономическое преступление. Их могут попросить о чем-то. Как угодно может быть. Можно рассуждать и про коллективный Запад, но он тоже разрознен. Западу нужен и «Северный поток», и «Южный поток», и куча разнообразных договоров. На Западе есть люди, которые настроены на конструктивную повестку. Запад сложен, и работать надо с разными сегментами.

«У НАС В ПРИГОРОДАХ КАЖДОГО ГОРОДА С НАСЕЛЕНИЕМ ОТ 100 ТЫСЯЧ СТОЯТ ЦЕЛЫЕ УЛИЦЫ ДВОРЦОВ»

— Продолжается и дискуссия об агитации сторонников Навального среди детей. Не преувеличен ли масштаб проблемы?

— Конечно, масштаб не преувеличен. Вопрос, конечно, не в количестве детей. Я думаю, их было процентов 15 от общего числа. Но в любом случае молодой состав — от 15 до 30 лет — самый «боевой». Тут надо мерить не по количеству. Вот вышли 12 тысяч человек в Москве, якобы это немного. Но это же не показатель, никогда на митинги не выходят 50 процентов населения Москвы или страны. Максимальный состав майдана — 75 тысяч человек в день. И они снесли президента, которого избрали 49 процентов населения Украины. Это меньше одного процента населения республики. Нужна определенная конфигурация для этого: улица, наличие серьезного финансирования, поддержка западными элитами и наличие зримой или незримой политической поддержки митингующих внутри государства. В Киеве все эти четыре фактора собрались. Там была улица, Запад, ряд политических деятелей, депутатов, которые так или иначе действия крышевали и вошли в контакт с протестующими против Януковича. Если в России в полной мере такая конфигурация сложится, то шансы майдана существенно повышаются. Это если говорить о реальных ближайших перспективах. А если говорить о долгих… Я напомню, когда в 90-е и нулевые годы, когда мы, национал-большевики, левые патриоты, радикалы ходили на улицу, нас было по 200–300–500–1000 человек. В масштабах страны нас было очень мало, но мы в хорошем смысле инфицировали государство многими своими идеями — имперскими идеями, о возвращении Крыма и прочими. Однако в те времена Проханова, Лимонова, меня, грешного, считали политическими маргиналами. Страна цветущей демократии мочила нас с утра до вечера всеми своими средствами, выдавая нас за ублюдков рода человеческого. Но прошло 10–15 лет, и та риторика, которую мы использовали в своих речах и статьях, стала для государства определяющей. Все разговаривают нашими словами. То, что Проханов и Лимонов писали в своих колонках на плохой бумаге в газетах «Завтра» и «Лимонка» 15 лет назад, теперь стало мейнстримом. Идеи имеют свойство прививаться. Просто наши идеи правильные и замечательные, а эти идеи «навальнистов» вредны для России. Но они могут распыляться и заражать огромное количество людей. Скажем, вышли 12 тысяч человек на улицы. Их количество не надо переоценивать. Но 12 тысяч в 120 тысяч перерастают мгновенно, на раз. Завтра их будет 120 тысяч, а потом — 240. Это очень быстро происходит при определенном стечении обстоятельств, потому что уровень социального недовольства в России очень высок. И этих молодых людей неожиданно может поддержать кто угодно, что мы уже наблюдали на Болотной.

— Как говорят, даже на элиты фильм Навального про «дворец» в Геленджике произвел сильное впечатление. Многие в смятении. Чего уж говорить о простых гражданах. А насколько он повлиял на настроения в обществе, как вы думаете?

— Наши люди не живут в чулане. Они ездят на работу, всё видят, а у нас в пригородах каждого города с населением от 100 тысяч человек стоят целые улицы дворцов, великолепных домов.

— Хотите сказать, что наших людей ничем не удивить, потому что они к роскошным дворцам уже привыкли?

— Думаю, у нас процентов 10 протестующих приехали на митинги из домов с тремя этажами, горничными и личной прислугой, лифтами в нижнюю часть дома, где хранятся запасы вина на 200 лет вперед. Кого вы хотите этим удивить? У нас огромное количество оппозиционеров либерального толка, которые живут сверхбогатой жизнью. И на эти митинги прутся дети сверхбогатых родителей. Какой дом? Ты откуда вышел? Оглянись и посмотри, сделай селфи на фоне собственного дома. Например, сын Фридмана, который участвовал в митингах, может небоскреб себе построить на карманные деньги. С другой стороны, есть, конечно, какое-то количество людей, которых увиденное может возбудить. Это жители моногородов и деревень русских. Им это может не понравиться. Они таких дворцов не видели. Но большинство из них не пойдут на митинги. Они даже не могут до них добраться. И не надо разбрасываться цифрами. 100 миллионов просмотров. Все, конец! А 100 миллионов кого? 30 миллионов украинцев, 20 миллионов белорусов, 10 миллионов армян, грузин, 4 миллиона в Израиле, ну и накрутили еще миллионов 20. Вот 100 миллионов!

«ШАРИКОВ МОЛОДЕЦ. ИНОГДА ТАК И НАДО: БРАТЬ И ДЕЛИТЬ»

— Между тем официальная пропаганда отбивается всерьез. Иногда это выглядит совсем неуклюже, как у Киселева, который сказал, что у Путина «пяток галстуков»…

— Перестарался.

— Как вы оцениваете методы государства, которыми они отбиваются от обвинений Навального?

— Я хочу повторить. Те люди, которые инициировали появление данного фильма, его раскрутку, которые башляют этот протест, живут в подобных дворцах за пределами Российской Федерации. Какой бы колоссальный дом не был построен в России, одно из величайших достижений Владимира Владимировича Путина — это то, что он кинул всю политическую элиту в момент присоединения Крыма. Она потеряла право на владение подобными домами за пределами Российской Федерации. Подавляющее большинство причастных к принятию основных решений больше не могут иметь недвижимость за рубежом. Это все российские дворцы, которые останутся здесь навсегда. А мы устроим там детдома, шахматные секции, кружки и так далее. Мы живем в капиталистической стране. Я прекрасно помню, как те люди, которые сегодня организуют хайп на этом дворце, в 90-е годы, когда наша либеральная элиточка начинала богатеть и звереть от количества бабла, которое посыпалось в их карманы на фоне обнищания страны, говорили: «Не завидуйте, это накопление капитала, люди просто умеют работать». Ельцинская семья богатела не по дням, а по часам. Семибанкирщина, которая грабанула всю страну, говорила: «Вы красно-коричневое быдло, коммуняки, вы уже однажды выгнали всех из дворцов и с тех пор живете в халупах и завидуете хозяевам дворцов. Не мешайте! Люди имеют право на дворцы. Это архитектура, это красиво, это прекрасно». Нам впаривали эту фигню, а теперь по сути те же самые люди начали снимать фильмы про путинские дворцы. Меня вот это бесстыдство поражает совершенно.

У меня же все ходы записаны, я слишком часто в своей жизни ходил на митинги. Они воруют левую повестку совершенно наглым образом и еще на этом паразитируют. А как отвечает пропаганда? Она везде отвечает так или сяк. Как в любой другой стране, как только возникает скандал. Конечно, люди раздраженные, голодные, у них не хватает денег на кредит, а тут какой-то дворец. Люди думают, что надо поделить дворец и будут деньги на кредит. Может, отчасти они и правы.

— Как Шариков — все взять и поделить?

— Шариков молодец. Иногда так и надо: брать и делить. Я бы взял за пуговицу или за воротник тех, кто имеет дворцы, которые башляют на этот фильм, и сказал: «Знаешь что, а у нас на тебя четыре тома уголовных дел. Давай ты свой дворец продашь и все деньги вернешь в бюджет Российской Федерации?» Я не фантазирую. Это же возможно. Есть вполне реальные фигуранты всей этой истории. «Тебе мой дворец понравился? А мне — твой!» У нас много этих дворцов. И это часть одной и той же элиты из 90-х годов. Они из одной и той же колбы выросли, так или иначе друг с другом общались. Сейчас одна часть этой элиты получила всю полноту власти, другая ее потеряла. И часть финансовой ельцинской элиты из 90-х годов хочет реванша. Она желает забрать потерянное ей в конкурентной борьбе и использует для этого такие низкие средства. Мы просто власти хотим, у нас ее отняли, она нам нравится. Это стыдно. Еще раз повторяю. Когда Владимир Ильич Ленин устраивал революцию, он делал это искренне. Он так и жил. А миллиардеры, которые разводят детей на том, что они хотят вернуть дворцы народу, — чушь собачья. Тем более что у Навального даже в программе этого нет. Он не социалист. Он вообще не про это.

АЛЕКСЕЙ НАВАЛЬНЫЙ ПРОСТО ПАРАЗИТИРУЕТ НА ТЕМЕ «ДВОРЦА»

— Вы говорите о том, что в России полно дворцов, а в стране 20 лет один и тот же президент…

— У нас капитализм, люди построили себе дворцы на какие-то средства. А президента народ выбирает.

— И вы не видите в этом противоречия?

— Противоречие есть. Нам это тоже не нравится. Поэтому мы и создали коалицию «Справедливая Россия за правду». У нас класс сверхбогатых порождает колоссальное количество вопросов. И у меня он вызывает вопросов гораздо больше, чем Алексей Навальный. Потому что Навальный просто паразитирует на теме дворца, а надо поменять социальную систему в России и во многом вернуться на социалистические принципы построения экономики. В том числе налог на сверхбогатство должен быть просто колоссальным, людоедским, чтобы никому не хотелось быть богатыми. А Навальный не борец с системой.

— Разве он не борется с коррупцией?

— Он, может быть, борец с коррупцией. Но они хайпожоры и популисты и используют человеческое недовольство в своих личных целях. У них нет никакой программы, которая обеспечит рабочих и крестьян, пенсионеров и детдомовцев необходимыми вертикальными инструментами обеспечения их материальной жизнедеятельности.

— Сейчас общим местом стали рассуждения о том, что Навальный, прежде чем переметнуться на Запад, работал на российские спецслужбы и его использовали разные группировки власти. Если это так, то что случилось потом? Он кого-то обидел, перешел какую-то черту?

— Я надеюсь, что однажды вся эта история завершится и, может быть, меня судьба сведет с ним. Я бы чисто из любопытства посидел ночь, другую, третью с Навальным и расспросил его, как все это было. Это же сложнейшая игра. Думаю, он сам во многом не знает механизм всего происходящего. Мы же взрослые люди и догадываемся, что огромную часть компрометирующих материалов ему сливали околокремлевские и кремлевские фигуры, башни, группы разведки и наши, и иностранные. Навальный участник сложнейшей игры. Может быть, в какой-то момент он сам был искренне убежден, что занимается благим делом. Что потом произошло, кем он был ведом, где он заигрался, где перешел какую-то черту, кто ему что предлагал, чем ему угрожают или чем обольщают, я не знаю. У меня такое же любопытство, каким образом это произошло.

— А у вас есть свое объяснение истории с отравлением, по поводу которой также звучат разные трактовки?

— Я в этой связи хочу напомнить об убийстве Бориса Ефимовича Немцова, совершенно абсурдное. Недалекие люди посчитали, что лично президент велел убить главного оппозиционера напротив Кремля, видимо, для устрашения всех остальных оппозиционеров. Но любой взрослый человек понимает, что это бред сивой кобылы. Как это происходило на самом деле? Мы даже хвост не можем поймать. Это исполнили, как мы понимаем, люди чеченского происхождения, которым кто-то мог сообщить, допустим, что это приказ руководства Чеченской Республики. На самом деле это, конечно, не приказ руководства Чечни. А так как чеченская диаспора достаточно распыленная, то эти люди могли быть ведомы какими-то другими спецслужбами, получив материальные выгоды с самых разных сторон. Они отдали ложный приказ на исполнение, понимая, что подозрение падет на главу Чечни, а следом — на президента. Ровно то же самое происходило и с убийством Политковской. Это вбросы и двухходовочки. Людям говорят, что это велел сделать начальник, хотя он не велел, и мы получаем колоссальный общемировой хайп, что президент Российской Федерации уничтожает оппозицию. Я понимаю, что эта двухходовка может использоваться в любой форме. Я не разбираюсь в истории с «Новичком», но мы, как взрослые люди, понимаем, что, если российской спецслужбе нужно уничтожить кого-то, она это сделает за три минуты просто. Не вынимая сигареты изо рта. Но это могла быть и игра с целью получить необходимые политические очки, дивиденды и возможность для начала расшатывания ситуации в стране. Где бенефициары всего происходящего, можно только догадываться. Но они точно не в Кремле. Хотя, может быть, и в Кремле. И там тоже есть разные люди. А возможно, тот, кто в Кремле, и не догадывается, что он бенефициар.

«ЕСТЬ ПРОФЕССИОНАЛЫ АНТИРОССИЙСКОЙ, РУСОФОБСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. ИХ НАДО ВЫЧЛЕНЯТЬ И НИВЕЛИРОВАТЬ»

— А не слишком ли серьезные меры предпринимаются против Навального после его возвращения, начиная с шоу во Внуково и всего прочего? Не получается ли, что власть уже раскрутила Навального до политика мирового уровня?

— Я не готов это оценивать. Подобные ситуации можно наблюдать в любой мощнейшей западной демократии, например то, что происходило в США на фоне выборов президента. Мы посмотрели столько голливудских фильмов, как американцы разруливают любую сложнейшую ситуацию при минимуме потерь. А тут хаос возникает на пустом месте и выглядит все абсурдно, дико, нелепо, жестоко. У нас тоже люди сидят, им нужно принять какое-то решение. Они думают: «А если в аэропорт припрутся 20 тысяч человек и они начнут там все крушить, ломать, сбегутся корреспонденты… Надо что-то с этим делать». Но у нас, я с уверенностью это говорю, достаточно спокойная страна по отношению к гражданам.

— А как же обыски, уголовные дела за участие в митингах и призывы к ним?

— Власть реагирует достаточно выборочно, прекрасно понимая, что перегнуть палку нельзя. Тем более что в митингах участвовало огромное количество молодых людей, которые не пойдут за Навальным. Наша гвардия выходила на митинг, к нам подбегали пацаны, говорили: «Нам те не понравились, а вы гвардейцы Прилепина? Вы за Донбасс? Мы тогда за вас в следующий раз пойдем». Сегодня многие возбужденные патриоты кричат: «Давайте всех расстреляем, раскатаем!» Да вы что, ошалели, что ли, совсем? Эти же люди послезавтра будут небывалыми патриотами России. Вот меня призывали создавать партию «За правду» очень многие бизнесмены 40–50 лет. Они говорили: «Мы были ярыми сторонниками демократов, бегали за ними все 90-е годы, голосовали за Ельцина. Но сейчас мы повзрослели и поняли, что это кошмар и катастрофа». У них все встанет на свои места, и они будут настоящими гражданами своей страны. Кого вы хотите перестрелять? Конечно, есть профессионалы-русофобы. Их надо вычленять и нивелировать. А дети — это массовка. С ними надо бережно. Это наши дети.

— Насколько серьезно ситуация с Навальным отразится на международных проблемах России? Будут ли еще неприятности?

— Достаточный пакет антироссийских санкций уже принят, а остальные санкции только усугубляют экономическую жизнь самой Европы. Пока ничем особым это не чревато. Слава богу, Крым нас к этому подготовил. Все, что могли, уже получили и чего-то принципиально нового вряд ли стоит ждать. И «Северный поток» мы все равно достроим независимо от того, есть Навальный или нет, есть митинги или нет.

— А как фактор Навального отразится на избирательной кампании в Госдуму?

— Никак. Из 30 процентов населения, которые не ходили на выборы, сторонников Навального процентов 5–7. Но они как не ходили на выборы, так и не пойдут. Честно говоря, в некоторых кремлевских кабинетах, насколько я догадываюсь, с огромной благодарностью относятся к Навальному за все его идеи на последних выборах про умное голосование. Сторонники Навального, таким образом, сами себя исключают из выборной гонки и власть получает ровно ту картину, которую хотела бы получить. Леша все для этого делает. Может, ему подсказывает тот самый человек в Кремле, о котором мы с вами говорили: «Леша, делай так, это всем навредит». Он делает, а все хлопают в ладоши: «Леша, спасибо тебе, дорогой!»

Не судите по просмотрам фильма о количестве «навальнистов» в России. Конечно, их не 50 миллионов. Еще раз повторю. Я абсолютно убежден, что если бы мы вместе с Алексеем Навальным выдвигались от Рязанской, Владимирской, Суздальской, Ярославской или Нижегородской области, большинство граждан проголосовали бы за разумную, рациональную повестку.

«В КРЕМЛЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО МЫ ОТРАЖАЕМ СЕРЬЕЗНУЮ ЧАСТЬ, В ТОМ ЧИСЛЕ ОППОЗИЦИОННЫХ И РАДИКАЛЬНЫХ ВОЗЗРЕНИЙ НАСЕЛЕНИЯ»

— На днях Маргарита Симоньян выступила по поводу судьбы Донбасса и, в частности, сказала: «Россия-матушка, забери». Как думаете, это ее личная инициатива или за сказанным стоит что-то более серьезное?

— Я надеюсь. Ничего про это не знаю. Но Маргарита все-таки государственный человек и просто так крайне редко высказывается. Может быть, конечно, это ее сильнейшие душевные побуждения, а может, за этим что-то стоит. Если что-то стоит, это даст совсем другую конфигурацию сразу по нескольким направлением. Во-первых, принятие ДНР и ЛНР в состав России инициирует политический кризис в Киеве, потому власть в Украине поймет, что она ничего не решает, ни за что не отвечает, ни на какой Донбасс претендовать не может. Крайне радикальная правая прослойка поймет, что она никто. Как только там, на линии соприкосновения, появится российская армия, с которой они шесть лет уже воюют, боевые действия тут же прекратятся. А если постараются ее инициировать, то война прекратится несколько западнее. Это раз. Второе. Снизится турбулентность в Киеве, возможность нового витка майдана. Третье. Россия получит 2–3 миллиона новых граждан, которые решат свои личные проблемы. Пятое. У нас происходит колоссальный национальный праздник, потому что для 70 процентов населения это воспроизведение крымской ситуации. И все эти навальнисты с их прогулками превращаются в стадо отщепенцев, которые не разделяют национального праздника. Их будут воспринимать как митинги во времена «Крымнаш». И если сейчас они еще могут паразитировать на том, что у них левая повестка, что они за народ, то на фоне Донбасса все это потеряется. И этого мощнейшего шлейфа хватит на полгода вперед точно, потому что рейтинг власти и Путина взлетит до 75 процентов. У них этот козырь лежит в кармане, и они могут на этом всегда сыграть.

— В Кремле?

— Да.

— Ну и в заключение еще одна, как вы говорите, провокация. Ваш антагонист Игорь Гиркин-Стрелков назвал вас…

— Жуликами.

— Группой жуликов, а объединение с Мироновым и Семигиным — плодом администрации президента. И об этом говорит не только он. Чем вы могли бы возразить?

— Как выглядит такой диалог? Вот, например, мы с вами встречаемся, и я спрашиваю: «Вы в школе учились?» Вы говорите: «Да» Я: «В какой вы школе? Что вы несете? Ни в какой школе вас не было». Вы: «Да я училась» А я: «Прекратите, нигде вы не учились». Формат оправданий на такие претензии нелепый. Для вменяемых людей все понятно. Ну я — ладно. Но у нас есть Владимир Валентинович Меньшов, великий режиссер, есть Сергей Михеев, Николай Стариков. Это виднейшие персонажи российской политической жизни, которые 25–30 лет в ней присутствуют и давно доказали свою состоятельность. Серьезные люди, не конформисты, они все могли вступить в «Единую Россию», ни о чем не переживать и ни с кем не вступать ни в какие коалиции.

А это глубоко инфицированное мышление людей, которые заражены, может быть, объяснимым, но тем не менее скепсисом. Я даже не про Гиркина говорю, с ним все понятно, он человек глубоко травмированный рядом личных поражений, которые пережил. Из-за этого он пылает ненавистью к ряду персонажей и к политической системе России в целом. Он же не только против меня выступает. Он ненавидит Путина, Захарченко (хотя он давно умер), Бородая. У него огромный список. Он только сам блистательный белогвардеец. Я столько знаю об Игоре Ивановиче Стрелкове, но менее всего хотел бы говорить на эту тему и кормить наших украинских коллег этими рассказами. Зачем? Это наша внутренняя кухня. Я все знаю про Славянск, про его мотивы, про донецкие приключения. Я никогда по этому поводу ничего не говорю, а он говорит.

— Так ваше объединение — это проект администрации президента?

— Ну мы же живем в государстве. Любое государство (Франция, Германия, Голландия, США или даже государство, которое возглавлял бы Игорь Иванович Гиркин, если б стал монархом) отслеживает политическую ситуацию, чем и обязано заниматься. Это делали и либералы 90-х годов, когда не допускали к выборам нас — Лимонова, Ампилова, Макашова, Баркашова. Все, что им казалось радикальным и неугодным, они просто отметали и не переживали по этому поводу. Американцы также отметают, как и любая европейская страна. Венгрия, Румыния, Польша — там что, есть сильные коммунистические партии, которые прут на выборы? Да их не допускают никуда. Конечно, в рамках нашего государства я проговариваю какие-то вещи с людьми, которые так или иначе за это отвечают. Но инициатива, создание партии и коалиции — моя личная история. Я сам за нее отвечаю и несу ответственность. Как нас представляют наши оппоненты? Сидит чиновник в Кремле, у него большая красная трубка, и он говорит: «Меньшов, Михеев, Прилепин, собрались!» Ну как это может быть? Меня не продать и не купить. Меня никто в жизни никуда не посылал. И я не пойду никуда, пока сам не захочу что-то сделать. Но это же никому не докажешь. Тот, кто не верит, тот и не поверит. Тот, кто знает, он и так знает.

— Но получается, что если раньше вас никуда не пускали, то теперь помогают?

— В Кремле понимают, что мы отражаем серьезную часть оппозиционных и радикальных воззрений российского населения. С этим сегментом надо разговаривать. Хотя на нас скрепя сердца смотрели: «Эти донецкие все… Господи, управы на них никакой нет, этот Прилепин, черт знает что. Ну ладно! Если что, голову отвинтим, посадим, расстреляем». Я так понимаю, что решения принимались сложно, но пошли на это.

Ольга Вандышева
Газета «Бизнес Online», 07.02.2021