Захар Прилепин: "С удовольствием читаю собственные тексты"

Лауреат премии «Национальный бестселлер»-2008 в эксклюзивном интервью «24» рассказал о зависти коллег по цеху к его биографии, заверил, что у нормального человека времени хватит и на семью, и на работу, и на политику, и предположил, что в ближайшем будущем Россию сильно тряханет

«24»: Скажите как лауреат, литературная премия много значит для писателя?

Захар Прилепин: Очень много, если фамилия писателя не Солженицын и не Распутин, или – с другой стороны – не Минаев. «Нацбест», «Большая книга», «Ясная Поляна», «Букер» влияют и на читателя, и на писателя, и на иерархии, и на продажи. Есть мнение, что если писатель не попал в тот или иной премиальный список, то он не существует в лит-процессе. По большому счету, это так. Я знаю только одного известного российского писателя, которого все премии, кроме «Ясной Поляны», миновали – это Алексей Иванов.

А что там чувствовать? Есть рейтинги продаж, и сейчас, по данным московских сетевых магазинов, я вошел в десятку самых продаваемых авторов.

Нет. Москва выматывает силы. Я бываю там периодически дней по пять-шесть, и это чувствую. Тем более, есть коммуникации, которые позволяют отлично контактировать с теми, кто тебе нужен. А зачем жить в Москве? Чтобы светиться на всех тусовках, ходить на ток-шоу? Да, есть такой подход. И что, это помогает этим авторам поднимать продажи собственных книг? Не думаю. А есть писатель Иванов, которого мы уже вспоминали. Он живет в Перми и отлично там себя чувствует.

А разве это выбор для молодого человека – пойти в офисы? Зачем? Чтобы 50 лет работать и потом наконец-то достигнуть какого-то сомнительного статуса? Проблема в том, что в современной России очень замкнутая система власти, и те же молодые люди, герои «Саньки», не видят себя в этой системе, не видят, как на нее можно повлиять.

Пожалуй, отличие только в том, что при Ельцине баррель нефти стоил $8, а при Путине – $100. Сама система вряд ли значительно поменялась.

Сначала сформировалась моя идеология, а потом уже я сформировался как писатель. Мои убеждения, как они сложились, когда мне было лет 20, так до сих пор практически не изменились. Меня упрекают коллеги по цеху в том, что я, мол, активно использую свою биографию для собственного продвижения. Но в ответ я только могу предложить им прожить самим эту биографию, почувствовать на своей шкуре. За мной следили, меня забирали, шантажировали. Не думаю, что это все было слишком приятно, особенно – моим близким.

У Довлатова была еще одна цитата на эту тему, простите, если не дословно: «Я готов писать что угодно, но читать это – увольте». Так вот, я с удовольствием читаю собственные тексты, они мне нравятся. Конечно, это более легковесные тексты, но я ими доволен. Правда, с недавнего времени я прекратил практически все свои колонки – мне показалось, что меня стало многовато. Оставил только колонку в журнале «Русская жизнь».

Не думаю, что авторитетом. Просто кое-кто из читателей видит в моих историях ситуации, возникающие в их жизни. Вот и спрашивают что-то иногда, просят совета. В основном, через форум моего сайта.

Вообще, я писатель, избалованный критикой, просто засахаренный. Из 100 рецензий, написанных на мои тексты, 98 меня хвалили, одна была нейтральной, и еще в одной критик меня ругал. Для писателя, мне кажется, очень важно чувство само-иронии. Я, если хотите, исповедую культ здорового молодого человека, получающего удовольствие от жизни. Это никакой не нарциссизм.

Я пишу в своем рабочем кабинете после того, как выполняю свои основные журналистские обязанности. И нет никаких проблем. Да не было их и раньше, когда я писал дома, а по мне ползали мои дети. У нормального здорового человека времени будет хватать на все – и на семью, и на работу, и на политику. Я с иронией отношусь к писателям, которым, чтобы писать, нужно уединиться где-нибудь, всех отовсюду выгнать. Писатель определяется не обстановкой, где он работает. Прочитай первые сто страниц «Тихого Дона» и сравни их с тем, что ты создал. И станет ясно, писатель ты или нет.

У меня с этим нет таких проблем, потому что я сам – в лит-процессе, и 99% русских авторов, которых читаю, я знаю лично. Сейчас есть несколько авторов, в которых не стоит сомневаться. Каждый их новый текст будет достойным. Хотите, чтобы я назвал имена? Дмитрий Быков, Роман Сенчин, Сергей Шаргунов, Михаил Тарковский. Анна Козлова меня радует. Это если брать из авторов моего поколения. Проблема, наверно, в том, что читатель в основной своей массе ленив. Нужно совсем немножко напрячься, чтобы найти качественную литературу. Она есть, я вас уверяю.

Прилепин – моя настоящая фамилия. Напишите это, пожалуйста, потому что сейчас во многих изданиях, я не знаю, откуда, появилась информация, будто моя настоящая фамилия Лавлинский. Это неправда. Да, меня на самом деле зовут Евгений. Имя Захар я взял, чтобы придать своему образу абсурдной завершенности. Так, кстати, звали моего прадеда.

Переводят и издают, но я не сказал бы, что активно. Вышла книга во Франции, скоро еще одна выйдет. Вышла в Китае. Были отдельные переводы на другие языки. Определенное движение есть, грех жаловаться.

Старшим сыновьям 10 лет и 4 года, дочке – 2 года. Они еще маленькие ребятки. За их ближайшее будущее я спокоен: пока у них есть отец, все будет нормально. Но я совсем не спокоен за то, что будет через 20-25 лет. Поэтому я и занимаюсь политикой.

Меня настораживает то, что происходит. Все как-то слишком хорошо: и в хоккее выиграли, и нефть дорожает, и президента у нас сразу два, и оба красивые. Я не хочу сейчас выглядеть как советский диссидент, который болел за Канаду, когда та играла с СССР в хоккей, но мне кажется, что в ближайшем будущем Россию сильно тряханет. Не уверен я в нашем счастливом будущем.

Автор: Илья Драгин,
Газета 24 - 25 июня 2008 года