«Ельцин бы сам вернул Крым»: интервью Захара Прилепина о геополитике, Путине и любви к Екатеринбургу

Писатель побывал на Вторчермете, в УрФУ и «Высоцком».

В Екатеринбург в качестве участника II Всероссийской лаборатории культурных проектов Culturalica приехал один из самых известных и читаемых российских писателей, Захар Прилепин. Он известен не только своими произведениями, переведенными на многие языки, но и активной политической деятельностью.

В «нулевые» годы Прилепин резко высказывался против существующей власти, был активным соратником оппозиционера Эдуарда Лимонова и в ряде акций выступал вместе с Алексеем Навальным.

В 2014 году, после присоединения Крыма, Захар Прилепин резко поменял свои политические взгляды: стал высказываться в поддержку внешнеполитического курса, проводимого Владимиром Путиным, воевал на Донбассе, а сейчас на канале НТВ ведет авторскую программу «Уроки русского».

Мы встретились с Захаром Прилепиным в офисе куратора фестиваля «Стенограффия» Евгения Фатеева. 

— Захар, одну из своих программ «Уроки русского» вы посвятили Борису Ельцину, почему?

— Я посвятил ему сразу две программы. Мы эту фигуру не забудем никогда. Те потери, которые мы понесли из-за распада Советского Союза, невозможно исчислять. С точки зрения географии и территории это просто безумие. Первую программу про Ельцина я снимал с довольно парадоксальным подходом. Я говорил, что нас сейчас ценят благодаря Владимиру Владимировичу Путину, то есть Крым, отчасти Донбасс, тому, что он собиратель земель русских. Но по сути же эти вещи (терять территорию страны. — Прим. ред.) начал производить вольно или невольно Борис Николаевич. Это и Приднестровье, и Чечня, и Осетия, хотя там все гораздо сложнее.

Я предложил перепрофилировать Ельцин-центр и сделать там экспозицию военных побед над сепаратистами во времена Бориса Николаевича. В этом, конечно, был некий элемент стеба, но и момент истины. Хотя я думаю, что при определенных обстоятельствах, если бы Ельцин дожил до наших дней и оставался бы президентом и ценил бы свою здоровье, не употребляя алкоголь, то он бы занимался тем же самым, как и Горбачев. Они бы оба вернули Крым, оба бы попали под санкции и вступили в конфронтацию с Западом. В этом есть определенная историческая логика.

— Вы в Екатеринбурге не в первый раз? 

— Я здесь был раза 3–4. У меня, знаете, как у Борна, происходят вспышки. (Смеется.) Меня привели в «Высоцкий», я вспомнил, что был здесь, потом вспомнил, что здесь встречался с Ройзманом, мы тогда провели с ним весь день.

Мне интересно побывать в Екатеринбурге, где жили и работали любимые мной люди. Например, я просил показать мне Вторчермет, который напрямую связан с моим любимым поэтом Борисом Рыжим, просил показать, где учился бард Александр Дольский, ребята из группы «Агата Кристи», с которыми я приятельствую, а с Вадимом Самойловым дружу. То есть для меня Екатеринбург — пространство, которым насыщено мое детство, моя юность (родители Захара Прилепина дома слушали песни Александра Дольского. — Прим. ред.), моей духовной биографией. Меня удивляет, как на таком небольшом пятачке может быть такая насыщенность.

— И как вам Вторчермет? 

— Вы знаете, как-то повеяло Рыжим (смеется) и тем тяжеловатым пространством, в котором были рождены эти гениальные личности.

— Кстати, вы знаете, что Ройзман был последним выборным мэром, а следующего мэра уже назначила Дума. Что вы думаете о такой системе?

— У нас в Нижнем Новгороде произошло то же самое. Даже не знаю, что я по этому поводу думаю, никак это не отрефлексировал, но мы же сами выбираем депутатов, которые назначают мэра. Я думаю, при любых обстоятельствах государство бы нас обмануло. Я все-таки работаю в журналистике с 90-х годов и вижу, что система манипуляции нами отлажена безупречно и человек, который не имеет миллионов, все равно не попадает на должность мэра, хоть его избирают депутаты или 500 тысяч горожан. Ну не попадет туда учитель средней школы, комбайнер или тракторист.

— Когда вы стали одним из руководителей МХАТ им. Горького, то говорили, что необходимо ставить больше постановок по мотивам современных авторов, в частности, называли уральского писателя Алексея Иванова. Что-то по нему поставлено будет?

— Я бы хотел ставить какие-то его тексты из современности; например, мне очень нравится роман «Блуда и Мудо». Но я с ним еще не связывался, потому что он человек строгих взглядов и у него достаточно сложная система менеджмента, через которую нужно пройти. Я с ним когда-то был на связи, мы легко общались, я брал у него интервью. Сейчас не думаю, что это все так просто. Но я в любом случае подал ему сигнал своим публичным выступлением, я думаю, что он про это знает.

— Расскажите об экранизациях ваших произведений. Вам понравилась, как это было с «Восьмеркой»?

— «Обитель» выйдет в ноябре 2019 года. Я в съемках не участвую, у меня конфликт с Велединским (режиссер фильма. — Прим. ред.). Он обиделся на мою программу о Высоцком. «Восьмерка» любопытный фильм, достойный. Я всем экранизациям рад. Но в конечном счете я отвечаю только за текст.

— Ваше участие в вооруженном конфликте на Донбассе закрыло вам въезд в какие-то страны? 

— Мне запрещен въезд только на Украину, запретить мне въезжать в другие страны можно только через Интерпол. Но даже на Гиви с Моторолой (лидеры ополчения, погибшие в ходе конфликта на Донбассе. — Прим. ред.) не смогли подать в Интерпол.

— Присоединение Крыма — единственное, что повлияло на вашу смену политических предпочтений в сторону лояльности к власти?

— Нет. Это было связано с какой-то частью реформ в Вооруженных силах. Выходом России не только в Сирию, но и в другие географические локации. Мои сотоварищи служат в самых разных местах, в том числе и в Африке, и Латинской Америке. Россия начала возвращать свое присутствие не только экономическое, но отчасти и военное.

— А какое благо для простого россиянина в том, что мы находимся в Сирии или на Донбассе?

— Простой россиянин ведь мог спросить и в IX, и в XV веке, зачем нам Кавказ, зачем нам Сибирь, зачем нам все это нужно, мы ведь нормально живем у себя в Рязанской и Тульской областях, а потом мы со всего этого имеем газ и нефть.

Если так получилось, что люди на Донбассе в процессе политического передела попали в другую страну, не значит, что мы должны сказать: «Мы в России, и ваши проблемы нас не волнуют». Понимаешь, с метафизической точки зрения это подлятина. Это с экономической точки зрения можно рассуждать, выгодно это или нет, я думаю, что выгода там есть и в этом смысле. Экономически я смотрел, сколько Донбасс зарабатывал для Украины. Есть в этом резон.

— А в области внутренней политики у существующего правительства тоже есть достижения? Например, по уровню коррупции мы среди стран третьего мира. 

— Я не знаю, кто эти рейтинги составляет. У нас, насколько я знаю, сажают мэров, губернаторов по всей стране. Только вчера сняли девять генералов.

— Как вы относитесь к Алексею Навальному?

— Он когда-то был моим политическим приятелем. Это было довольно давно, кажется, 2007 год. Мне казалось, что у нас есть какие-то точки соприкосновения, но жизнь еще до «Крымнаш» показала, что их гораздо меньше, чем мне казалось. Он хороший парень, симпатичный, но он какой-то не русский. В самом широком смысле слова, он какой-то не местный.

— Думаете, что его деятельность ангажирована Западом?

— Я не говорю, что ангажирована, может, да, а может, нет. Я как раз не сторонник этого, у нас есть патриоты, которые убеждены, что все либералы находятся на «подсосе» у Запада, а либералы убеждены, что всех патриотов кормит государство. И то и другое на 99% неправда. Я это знаю, потому что я и с теми был в довольно близких отношениях в определенный период, и этих знаю как облупленных, и себя я тоже знаю как человека, который не получал ни одного рубля от Кремля, но зато многократно читал об этом во всех СМИ.

Алексей, может быть, чем-то и ангажирован, но его ангажированность внутренняя, он убежден, что его вариант представления о действительности — он правильный.

— Захар, вы, как бывший главред «Новой газеты» в Нижнем Новгороде, что думаете о свободе прессы? Есть мнение, что это издание едва ли не единственное, которое позволяет себе писать о табуированных темах, например убийствах геев в Чечне.

— На самом деле есть много тем, которые не может себе позволить писать «Новая газета». Но там действительно высокая степень свободы. Я работал по франшизе, которая позволяла мне независимо вести финансовые расследования того, что совершают наши мэры и губернаторы в регионе. Из Москвы я брал только то, что мне нравится. Но, как только я стал освещать донбасскую и крымскую тематику, мне позвонили из Москвы и сказали: «Захар, мы у тебя забираем этот бренд, потому что у нас ты про это писать не будешь».

Более того, могу сказать, что и в западных СМИ есть проблемы, которые не освещаются никем. Допустим, тематика с нашествием мигрантов и изнасилований ими женщин и подростков. Но мы же не говорим, что в Германии или Италии нет свободы слова. Однажды во Франции я сказал: «А чего вы пристали к Северной Корее? Это суверенная страна, они делают что хотят». Мне за это сняли целое интервью, сказали, что такие вещи нельзя произносить.

У меня есть сайт «Свободная пресса», которым я руковожу. Я могу там без проблем написать про проблемы этого гея в Чечне. Просто для меня это не было тайной, как и для всех россиян.

Недавно мы делали интервью с одним из самых экранизируемых современных прозаиков Алексеем Ивановым. Он рассказал, что думает о мэре Александре Высокинском, а также высказал мнение насчет возведения храма у театра Драмы. 

Евгений СТОЯНОВ
«Е1.РУ Екатеринбург Онлайн», 10.02.2019