Захар Прилепин: "Нация без литературы нелюбопытна"

"ДП": Вы как–то сказали, что читает сейчас 7% населения. Вы согласны, что ныне, как в допушкинские времена, писатель пописывает, читатель почитывает?

Захар Прилепин: Ну, примерно так, хотя и не совсем. Тиражи книг упали, конечно, не в сотни, а в десятки раз. И потом, все–таки тиражи у журналов повыше, чем в XIX веке, и у книжек тоже повыше, и телевидение есть, куда писателей изредка зовут...

Посему, скажем, тех же Распутина, Проханова, Лимонова, или Диму Быкова, или Пелевина, или Сорокина, или Юрия Полякова, не говоря уж о Викторе Ерофееве или Татьяне Толстой, — любого из них знают от западной границы РФ до восточной миллионы людей, и какая–то часть дорогих россиян их будет узнавать на улицах любого города: спрашивать о чем–то, восхищаться или негодовать, и прочее, и прочее.

Едва ли в XIX веке Пушкина, Лермонтова, или Баратынского, или Гоголя, или Дельвига узнало бы хоть трое прохожих, скажем, в Пензе. Писателя до сих пор спрашивают об очень важных вещах: что делать, кто виноват и как жить. Другой вопрос: в состоянии ли писатель на эти вопросы ответить.

"ДП": Что–то можно сделать, чтобы это изменить?

Захар Прилепин: Да черт его знает. Сделать людей более обеспеченными, чтобы у них была возможность книжки покупать. Видите, какое простое решение? Взять и сделать страну обеспеченной в социальном смысле. Или другая безумная задача: сделать телевидение более, что ли, вменяемым, не настолько рассчитанным на полных дегенератов.

Пару литературных передач запустить — раньше были: "Графоман" Шаталов делал, Парфенов мог позволить себе Гарроса с Евдокимовым показать... Сейчас, по–моему, даже на "Культуре" ничего такого нет. Или хотя бы книжную сеть распространения отладить, потому что 90% нормальной литературы продается в Москве, Питере, Нижнем и Калининграде, а за Урал вообще попадает, может, только 3% стоящих книг. Подписать все российские библиотеки (ну хорошо, половину библиотек) на два–три толстых журнала. Много чего можно. Только этого никто не будет делать.

"ДП": Действительно ли достаточно 7% "отдающих себе отчет", чтобы перевернуть страну? Вы все еще хотите перевернуть страну?

Захар Прилепин: Хочу. Достаточно. Даже 3% достаточно.

"ДП": Вы писали про советского писателя Леонова: "Он равно умел оценить и размах в реализации величественной коммунистической утопии, и слабость суетливой и жестокой человеческой породы, эту утопию реализующей". Это и о вас тоже?

Захар Прилепин: Я еще не определился... Скорее, да. Скорее, я хотел бы смотреть на это так. Но в данном вопросе у меня нет никакого морального права сетовать на слабость человеческой породы, отстроившей величественный Советский Союз.

"ДП": Вы как–то выразились в том смысле, что политикам сейчас не нужны имена, которые дают сущностям писатели. К чему это может привести?

Захар Прилепин: Откуда мне знать, я не знаю ничего. Это просто так, по факту. В 1990–е многие писатели были политиками — и это тоже ни к чему не привело. В смысле, ни к чему хорошему. Если максимально просто выражаться, то вот: политики в России (в смысле интеллектуальном, эстетическом) зачастую первозданно глупы.

В числе прочего они не знают литературы, равно как и философии, и музыки, и театра. Вредно это или нет? Бог его знает. Просто из учебников истории за 4, 5–й и 6–й класс я запомнил, что политики бывают не только такими. А на этих косноязычных малоумков и смотреть противно. В учебниках про них точно никто писать не будет.

"ДП": Но, может, все имена уже даны? Согласны ли вы с тем, что все в литературе уже сказано, все сюжеты использованы?

Захар Прилепин: С этим можно было согласиться сразу после написания священных книг. Все это ерунда. Дело не в сюжетах, а в языке, который совершенствуется бесконечно и живет живой жизнью, пока жива нация.

Нация без литературы нелюбопытна, мало того — она явно умирает. Язык, речь, слово, поэзия — это показатель жизнеспособности нации. Наряду, не знаю, с армией и способностью к деторождению.

"ДП": По вашему выражению, сейчас есть кромешный разрыв в поколениях в литературе. Почему нет 40–50–летних?

Захар Прилепин: 40–50–летние — это Поляков, Толстая, Сорокин, Пелевин, Иванов, Быков, Терехов и т. д. и т. п. Алексей Варламов. Антон Уткин. Александр Кузнецов–Тулянин. Максим Кантор. Десятки имен. Нашему поколению до них еще грести и грести.

Про разрыв в литературе я говорил в начале нулевых, когда как раз писатели лет сорока пяти ходили в молодых, а реально молодых почти не было. Один Шаргунов тогда за всех отвечал. С тех пор появились Елизаров, Садулаев, Гуцко, дюжина восхитительных молодых поэтов — и пока не о чем печалиться. Следующее поколение тоже проглядывается: Вася Авченко из Владика — очень рекомендую, Наташа Ключарёва уже какое–то имя заработала.

"ДП": А вы читаете опусы Суркова? Пьете чай или что другое с властями предержащими?

Захар Прилепин: Я читал роман "Околоноля", это написал, насколько я знаю, Сурков. Первая половина романа мне очень понравилась, вторая — скорее не понравилась: книга не получилась. Но это писал человек, который понимает, что такое текст, речь, сюжет, метафора. Чай я с ним пил один раз. Последнее время я встречаюсь с теми, кто был у власти в 1990–е. Вот с ними пьем типа чай и говорим за жизнь.

"ДП": Мир для вас сохранил непознанность? В чем она выражается?

Захар Прилепин: Во всем.

"ДП": Кому из писателей вы завидуете?

Захар Прилепин: Никому.

"ДП": Какую книгу хотели бы написать?

Захар Прилепин: Я хотел бы написать еще два хороших романа: один о ненависти, а другой — о любви. И потом книжку про своего любимого писателя.

Захар Прилепин, "Деловой Петербург" - 19.12.2009