Тренд на патриотизм: Захар Прилепин — о свободе и Стеньке Разине как нашем Че Геваре
Одной из самых ярких премьер книжного фестиваля на Красной площади стал новый роман Захара Прилепина «Тума», проводящий параллели между «бунташным» XVII веком и нашей современностью. Событие привлекло внимание как поклонников, так и критиков писателя — подполковника Росгвардии. О спекуляциях на патриотизме, символах свободолюбивого духа народа, песнях, затянувшихся на 350 лет, и исторических романах без анахронизмов мы поговорили с автором.
Это первый большой роман писателя после «Обители». Казачий атаман Стенька Разин, ассоциирующийся сейчас с песней про княжну — «и за борт ее бросает в набежавшую волну», был одним из главных символов русского вольнолюбия. О нем писали Пушкин, Дюма, Злобин, Наживин, Шукшин. В романе «Тума» Захар Прилепин переосмысливает «разинский миф» — он русский Робин Гуд и русский Че Гевара.
— Захар, вы утверждаете, что роман «Тума» по форме исторический, а по сути современный. «В конечном итоге он о Саше Захарченко, Арсене Мотороле, Пригожине, Саше Злом, казаке Кубани и Радике Графе. Просто в разные эпохи русские люди — как они задуманы — меняют имена. Оставаясь собой», — прочитала на вашей странице. В чем перекличка времен?
— Время Степана Разина совпадает с нашим в трагикомических деталях. Середина XVII века — события начинаются через 33 года, прошедшие после огромной смуты, — тогда Россия почти распалась, после двух-трех самозванцев и интервенции династия Рюриковичей сменилась Романовыми, еле-еле мы из этого выползли. Это ровно то же время, что прошло после начала перестройки 1991 года. Тогда Россия в муках решила, что она будет воссоединяться с Малороссией, и сейчас мы воссоединяемся с Донбассом. Тогда одни бояре говорили царю Алексею Михайловичу, напрасно ты это затеял, не надо, а другие — возьми, царь-батюшка, хохлачей под свою руку, — сейчас говорят Владимиру Владимировичу. Тогда начинается война на Левобережье под предводительством Богдана Хмельницкого, такая, что мама не горюй, и длится она шесть лет, вот и сейчас, восемь лет назад Александр Захарченко возглавил самопровозглашенную Донецкую Республику. И в самый неожиданный момент на Москву пошел удачливый полевой командир, глава ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин, а тогда Стенька Разин… Это только на поверхности, можно провести более широкие смысловые ряды и ввести в этот контекст Стрелкова, Царева, это не имеет значения. Фактура такая, что навязывает рифмы.
— А что за загадочное название книги?
— Ничего загадочного. «Тума» — это метис, ребенок казака и невольницы — турчанки, гречанки, татарки, еврейки или персиянки. Мать Степана Разина, скорее всего, была татарского происхождения, и возможно, даже из вельмож. В Средневековье и в XVII веке статус имел очень серьезное значение, и человек из простонародья не мог бы претендовать на те перспективы, о которых думал Разин. Что-то позволяло атаману Войска Донского вести свои отряды на Москву, что-то он подозревал в своем происхождении, что позволяло ему претендовать на максимально высокую ступень в государственной иерархии.
— Чем привлекала фигура Разина, с одной стороны, легендизированная и романтизированная писателями и кинематографистами? Шукшин, как известно, считал делом жизни снять фильм «Я пришел дать вам волю». С другой стороны, народ знает о Стеньке Разине разве что «Из-за острова на стрежень».
— Фигуру Разина вульгаризируют, но мы же взрослые люди и должны задуматься. Пушкин говорил, что Разин — это единственное поэтическое лицо русской истории, но это же не просто пышная фраза, Пушкин не бросался такими словами. По факту, начав заниматься русским фольклором, Александр Сергеевич с удивлением обнаружил, что о Разине создано колоссальное количество песен, они исчисляются сотнями. Их пели по всей стране, пели поморы, сибиряки, туляки, смоляне. И, конечно, это не только про княжну, например, «То не вечер» — это песня конца XVII века, она называется «Сон Стеньки Разина». Поэтому, когда мне говорят, да этот Стенька Разин — просто бандит, я спрашиваю, а вы много знаете песен о бандитах, которые пели бы 350 лет. Вы только представьте себе силу харизмы этого человека, который заставил народ помнить о себе так долго. Стенька Разин — фигура того же уровня, что Спартак, Робин Гуд, Че Гевара. В нем фокусируется та часть народного духа, которая заточена на волю, на свободоискательство, на преодоление гнета. Не будем лукавить, любое государство — это машина подавления воли, которая нуждается в том, чтобы ее немного перевинчивали. Разумеется, каждый народ время от времени порождает персонажей, которые бросают вызов этой железной конструкции. Нужна ли железная конструкция? Нужна. Иначе все посыплется. Нужен ли символ свободолюбия? Нужен. Такой человек очень нужен для самоуважения, для мечты, для песни, в конце концов.
— А еще Разин знал восемь языков, был современником Д’Артаньяна, капитана Моргана и Робинзона Крузо…
— Да, по сути, они — сверстники Разина и его казаков, которые куда лучше знакомы русскому читателю и русскому зрителю… Но я не ставил задачи рассказать о подвигах Разина и его восстании, моя книга о молодости атамана, она скорее как «Три мушкетера». Все, кому интересно, могут прочитать о нем самостоятельно. Достаточно знать, что Разин и его казаки были мореходами, они защищали наши южные рубежи — они противостояли Османской империи, Крымскому ханству, сражались с ногайскими ордами. А что о Разине сейчас мало знают, это вопрос времени. В последние десятилетия часть национального самосознания оказалась утеряна, в какой-то момент мы приняли другую матрицу. Но все переменится — и в этом смысле разинский миф никуда не исчез.
— Я только начала читать и сразу же наткнулась на акцент на физических страданиях, ранениях, пытках. Начало, когда изувеченного, полуживого Степана находят татары, напомнило «Меня зовут Красный» Орхана Памука, где повествование ведется от лица покойника, лежащего на дне колодца, а развитие темы увело в экспрессионистские рассказы Леонида Андреева.
— Леонид Андреев ужасов нагонял, он на войне не бывал, «Красный смех» — это как он себе войну представлял, а что до пыток и увечий, надо понимать, что сам контекст воздействия на человеческое тело был тогда обыденным. Это сейчас в тайных казематах, может, допрашивают кого-то с пристрастием, а во времена Разина на Дону и в Речи Посполитой наказания, пытки и казни проводились публично на площадях. Пойманных пленных, лазутчиков допрашивали при всех, за измену женщину закапывали по шею в землю, а за воровство казака казнили из луков — не забывайте, что это делали его же друзья, с которыми вместе росли, воевали. Считается, что на войне человек не отличается от зверя, грань пройдена, но это не так. Если ты управляешь коллективом, где у тебя 250 вооруженных мужчин, а в 2014 году это еще была не регулярная Российская армия, а ополченцы, которые в любой момент могут, например, взять и уйти обратно в Россию, действовали не всегда гуманно. Если один из них пьян и пытается подраться с командиром, то ему могли выстрелить в ногу, потому что иначе не справиться. На войне это все понимают, и, когда такое происходит, никто не воздевает руки к небу и не кричит: «Что же это делается, люди, вы звери!»
— Что было сложнее всего в написании книги?
— Найти форму исторического повествования. Тут ведь в чем закавыка: если спросить любого человека про эпоху Степана Разина, всем кажется, что это ужасно далеко. Что люди там както иначе говорили, у них была иная жестикуляция и душевная структура, что неправда. Прошло 350 лет, но люди были те же самые, они говорили на нашем с вами языке. Мы — точно такие же, у нас те же самые эмоции, та же самая эстетика и даже этика примерно та же, было бы понятно, что мы говорим, если, конечно, мы не будем увлекаться жаргоном и заимствованиями. Я очень хотел уйти от налета архаики, которым обычно бравируют исторические романисты… Идеальный исторический роман написал Алексей Николаевич Толстой. Его «Петр Первый» — это та же эпоха, только на тридцать лет позже — он написал современным языком, и у него все герои зажили, заговорили. Но только он писал про вельмож и аристократию, а я пишу про народ в самом широком смысле, со всей его черной хтонью.
— Какими источниками пользовались?
— Перечитал штук двести исторических романов и понял, что мне ничего из этого не подходит, и тогда решил вернуться к тому, с чего начинал на филфаке — к древнерусской средневековой литературе. Когда ее читаешь много-много, именно светскую, не церковнославянскую — песни, былины, сказы, переписки, пародии на церковные службы, шутейные рассказы о пьянстве, в конце концов, ловишь контекст и понимаешь, что люди были точно такими же — они над тем же смеялись, так же ошибались, плакали, влюблялись.
— Если вернуться к дню сегодняшнему… Совсем недавно патриотический культурный лагерь у нас был в некотором затире — «зет-поэтов» не приглашали на «Нонфикшен», прозы про СВО не было, театр этим материалом не интересовался. Сейчас что-то изменилось?
— Сложная ситуация. С одной стороны, есть некий запрос наших слушателей и читателей. Я сам видел, с каким интересом и благодарностью люди слушают так называемых зет-поэтов Анну Долгареву и Анну Ревякину, какая выстраивается очередь подписать у них книги. Однако это лишь формальная сторона. Многими культурными процессами по-прежнему управляют люди, которым эти патриоты даром не нужны. При первой же возможности, когда им удается что-то подвинтить, они тут же подвинчивают, и, если в какой-то момент мы не увидим ни одного патриотического поэта на фестивалях, я не удивлюсь. Структурного видоизменения культурной политики не произошло. Вот, например, у меня в издательстве «КПД» вышла отличная книга сапера, героя СВО Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины», она получила премию «Слово». Ну получила и получила, о ней все тут же забыли. Для сравнения — если во времена Великой Отечественной выходила книга героя или о герое, как павшем, так и живом, его имя тут же становилось частью национального самосознания. Зоя Космодемьянская, Олег Кошевой, Николая Гастелло, Евгений Долматовский, Константин Симонов — их имена становились достоянием общественности — через плакат, радио, газеты. Вся страна знала это наизусть. Сейчас едешь по городу — да, пожалуйста, висят фотографии. Но кто эти люди, чем знамениты, живы, пали — неизвестно. Это чисто формальная история. Филиппова, как и других авторов СВО, мы продали три-четыре тиража. В масштабах страны — это мизер. Никакие теле- и радиоканалы не получили сигнала, что нам нужен новый Симонов. Зато у нас вся страна знает Дмитрия Нагиева, Гарика Харламова и Шамана.
— Считается, что народу это интересно.
— Это показывает, как работает наш кинематограф, медиа, телевидение и все структуры, которые должны бы этим заниматься. Президент дал распоряжение, но он не может ловить каждого за фалды. Я не буду говорить, с какими муками мы сняли и выпустили на «НТВ» сериал «Ополченский романс». И он обыграл по рейтингам все проекты российского телевидения в прокатную неделю, выйдя на первые позиции с головокружительным рейтингом. Это все вранье про народ, которому ничего не интересно… Дайте нам трибуну, а не шатер на Красной площади, и мы посмотрим, интересно это или неинтересно.
— Вы сами уже почти легенда. Символ патриотического движения с уклоном в левизну и националпротекционизм с лимоновским богемным флером. Насколько приемлема инсталляция этих идей в масштабе общества и что такое ложный патриотизм?
— Не знаю. Наверное, кто-то говорит, что у нас квасной патриотизм, а у них европейский и цивилизованный.
— Можно ли спекулировать на патриотизме?
— Можно, и это нормально. Патриотизм необходимо делать трендом. Плохо, если им будет западничество, потребительство, побег через Верхний Ларс и рассказы, что Бунин, Цветаева и Бродский тоже были эмигрантами. Лучше рассказать о тех, кто остался в родной стране, работал на свою страну и, как Анна Ахматова, от этой речи недостойной перстами замкнула слух. Для любой страны совершенно нормально прославлять свой культурной суверенитет. У нас есть другая история, и мы вправе к ней обращаться.
ДОСЬЕ
Захар (Евгений) Николаевич Прилепин — писатель, филолог, публицист, общественный деятель, подполковник Росгвардии. Сопредседатель палаты депутатов, член президиума Центрального совета политической партии «Справедливая Россия — Патриоты — За правду». Родился 7 июля 1975 года в селе Ильинке Скопинского района Рязанской области. Окончил филологический факультет ННГУ имени Н. И. Лобачевского. Кавалер ордена Мужества. Награжден многими иными ведомственными и государственными орденами и медалями. В январе 2025 года удостоен медали Следственного комитета России (СКР) «Доблесть и отвага»; в феврале 2025-го получил благодарность от президента России Владимира Путина, а также медаль «За воинскую доблесть». По итогам 2022 года, согласно опросу ВЦИОМа, Захар Прилепин был назван «Писателем года».
БИБЛИОГРАФИЯ
- Патологии (роман, 2005);
- Санькя (роман, 2006);
- Ботинки, полные горячей водкой: пацанские рассказы (сборник рассказов, 2008);
- Леонид Леонов: Игра его была огромна (исследование, 2010);
- Черная обезьяна (повесть, 2011);
- Обитель (роман, 2014);
- Непохожие поэты: Мариенгоф, Луговской, Корнилов (исследование, 2015);
- Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы (исследование, 2017);
- Некоторые не попадут в ад (роман-фантасмагория, 2019);
- Есенин. Обещая встречу впереди (исследование, 2019);
- Ополченский романс (цикл рассказов, 2020);
- Шолохов. Незаконный (исследование, биография, 2022);
- Координата Z (актуальная публицистика, 2023);
- Собаки и другие люди (цикл рассказов, 2023);
- Тума (роман, 2025).