Захар Прилепин: «Врачи творили чудеса, собирая меня обратно в человека»
Первое большое интервью писателя и офицера Росгвардии Захара Прилепина после покушения на его жизнь, нескольких дней комы и реанимации.
Писатель и офицер Росгвардии, сопредседатель партии «Справедливая Россия — За правду» Захар Прилепин, на жизнь которого 6 мая в Нижегородской области было совершено покушение, ответил на вопросы NEWS.ru. Это первое столь подробное интервью Прилепина после теракта. О врачах, что творили чудеса, собирая его заново, встрече с убийцей за сутки до теракта, методах борьбы с украинскими диверсантами в России, предложении Земфире и Галкину (внесены Минюстом РФ в реестр иноагентов) дать концерт в Донецке или Горловке и о мечте, чтобы в Москве появился хотя бы один театр с патриотическим репертуаром.
«Позвоночник собирали заново»
— Как вы себя чувствуете?
— В течение дня несколько раз по-разному.
На днях ожил до той стадии, что наконец перечитал новости первых дней после покушения. И был несколько озадачен, конечно.
Люди, которые тогда читали новости, всерьез меня ждали домой к вечеру. Что сейчас мне перевяжут царапку и я выйду на улицу.
Я наконец открыл свою почту за шестое число, а мне там пишут: слава богу, всё обошлось. Тем временем я лежал в коме и врачи творили чудеса, собирая меня обратно в человека. Ну, короче, журналисты «не нагнетали». Может, так и надо было поначалу, чтоб не слишком радовать Киев. Но спустя почти месяц можно, наверное, чуть сбавить оптимизма.
— Как проходит лечение?
— Нижегородские врачи и их московские коллеги — кудесники. Из четырех операций три делали здесь (в Нижнем Новгороде. — NEWS.ru), и на одну прилетел московский специалист, который собрал мне позвоночник заново.
«Если очень плохо ночью, слушаю „Русский вальс“ Шостаковича»
— Когда начнете ходить, что говорят доктора?
— Доктора говорят разное. Дают от полугода до восьми месяцев. Постараюсь ускориться.
Дело в том, что помимо сломанных в девяти местах ног и позвоночника, у меня сломана грудина, ну и всякие прочие досужие «мелочи» вроде травмы головного мозга. Не скажу, что всё это помогает мне хотя бы в попытках научиться вставать.
— Удается ли заниматься литературой? Возможно, приступили к новому роману или пришли идеи на будущее?
— Смешная шутка. Да, один уже закончил. (С иронией.) Сейчас с морфия снимут, тут же второй начну. Забыл записать только.
У меня убили ближайшего друга — а тут, знаете, выпала свободная неделька, поэтому катану-ка я роман.
— Читаете ли новости или оградили себя на время от тревожных вестей?
— Читаю военные новости, конечно. Там же мои друзья и сослуживцы.
— После тяжелых травм врачи рекомендуют не новости, а классическую музыку, книги. Вы прислушиваетесь?
— Нет, врачи мне не дают таких советов. Если мне очень плохо ночью, я слушаю вальс из «Метели» Свиридова, вальс Хачатуряна из «Маскарада» и «Русский вальс» Шостаковича.
— Кто вас поддерживает?
— Дети и жена приходили каждый день. Больше никого не пускают. Поддерживают молитвы неизвестных мне людей и те слова, которые тысячи людей пишут в Сети в мою поддержку. Бойцы и командиры моего батальона на связи. Росгвардия, с которой я заключил контракт, поддерживает. Саша Злой Шубин, погибший рядом со мной, поддерживает меня с того света.
«Убийцу видел за день до покушения в лесу»
— Оглядываясь назад, на события того дня, когда произошел теракт: было ли вам страшно?
— Взрыва я не слышал. Очнулся вниз головой. Постарался пошевелить руками. Они работали. Потом ногами. Одна двигалась, другой я не чувствовал. Перед машиной бегали люди. Саша висел рядом вниз головой и не шевелился. Дотянуться до него я не мог. Я подполз к выбитому лобовому и попросил меня вытащить за руки. Люди за стеклом ответили: мы не можем.
Возможно, они опасались, что взрывчатка в машине. Но я даже изнутри видел огромную воронку и понимал, что это была мина. Я сказал: «Можете — тяните». Они вытащили меня. Я сказал: «Там Саша, теперь его». Они сходили к его двери и сказали: он мертвый, у него дыра в виске.
Нет, страшно мне не было. Я только что, за три минуты до, высадил из машины дочь и, поймите меня правильно, благодарил Бога, что она сейчас не на задних сиденьях.
— Были предчувствия накануне?
— Никакой мистики не присутствовало. Меня неоднократно предупреждали о возможности покушения. Убийцу я видел за день до взрыва в лесу, когда гулял с собаками. Но тут нет никакой мистики. Просто я его увидел и подумал, что он слишком резко свернул с дороги. Но так как на праздники в нашу деревню приезжает много разного народа, то я через десять минут про него забыл.
Честно говоря, я предполагал возможность теракта и здесь. Но дело даже не в том, что у меня бронированные машины и двор, полный собак. Дело в том, что из деревни для неместных на машине — один путь отхода. То есть, двигаясь по лесной основной дороге, они непременно выехали бы на полицию и засаду. Любая ДРГ, приезжая проверять территорию, это сразу бы поняла: неудобное место, невозможен отход.
Однако, судя по всему, этому ублюдку дали карту и показали кратчайший путь через лес. Естественно, что его поймали, потому что участковые знают все выходы из леса.
— Что вас спасло, как считаете?
— Спасло чудо. Спасло то, что я сидел за рулем, а взрыв произошел под тем местом, где сидел Саша, и ему оторвало ноги, и в него прилетели те осколки, что летели в меня.
Спасло, что это действительно хорошо сделанная машина, у которой вырвало мотор и разодрало надвое. Но такой мины хватает на то, чтоб разнести КамАЗ.
Спас мой Отец. Мой покойный отец. Мой покойный командир Захарченко. Я не думаю, что тут есть какой-то конечный список. Он огромен.
Соловьев, Скабеева, Симоньян, военкоры: за кем еще охотятся диверсанты
— Считаете ли вы, что государство должно каким-то образом обеспечить безопасность знаковых патриотических фигур?
— Есть люди, на которых будет неизбежно идти охота. Уровень Евгения Пригожина мы даже не поднимаем — это их главная мечта. Соловьев, Скабеева, Симоньян, Артем Шейнин — тут всё ясно. Сергей Михеев. Если брать чуть ниже, это военкоры: Пегов, Коц, Сладков, Стешин, Филатов, поэт и военкор Анна Долгарева, писатель Герман Садулаев.
Легендарные командиры: скажем, Ахра Абхаз Авидзба. Я не хотел бы длить этот список. Я хотел бы просто сказать, что государство должно об этом помнить. Что Киев выбрал путь частного террора. Я назвал лишь малую часть людей, за которых волнуюсь. Их в разы больше.
— Это в принципе невозможно — безопасность конкретного человека?
— Всё возможно. Особенно если захватить Киев и взять Буданова в плен.
— После гибели Владлена Татарского эксперты говорили, что «это в том числе звоночек для сытых Москвы и Питера, продолжающих свой привычный гламурный образ жизни». В случае теракта против вас — для кого «звоночек»? Какие выводы должно сделать общество?
— Не думаю, что той части общества, о которой вы говорите, вообще есть дело до меня. Мы все — не персонажи их реальности.
— Если бы вы сейчас встретились лицом к лицу с исполнителем теракта, что бы ему сказали?
— Мне всё равно. Я не испытываю к нему никаких эмоций. Пусть решает суд.
— Что, на ваш взгляд, движет теми, кто готов исполнить преступный приказ, — такими, как Наталья Вовк, Дарья Трепова?
— Вовк — профессиональная заукраинская тварь. Трепова просто дура. Этот, убивший моего друга, мальчик — надо понимать, как и когда он завербован, чем его держат, где те, что доставили его сюда.
— Какие меры вы считаете эффективными против вербовщиков и завербованных?
— Мы уже однажды пытались победить терроризм в России и быстро поняли, что пока не взята столица террора, эта работа может вестись лишь с переменным успехом. Хотя в чем-то вы правы. Россия — страна, где легальна и активна огромная прокиевская часть общества.
Ну, скажем, фан-клуб рэпера Оксимирона (внесен Минюстом РФ в список иноагентов. — NEWS.ru) — могут завербованные там быть? Могут. Сколько работы у спецслужб? Да просто кошмар сколько.
Мы живем в обществе, где антивоенная солидарность, быть может, даже выше, чем солидарность людей, которые стоят за нашу армию и за нашу страну.
«Это ровно то общество, которое мы 30 лет создавали»
— Многие из тех, кто следит за новостями из зоны СВО, возмущаются, что обстановка в тылу не меняется. Не переведена экономика на военные рельсы, по телевидению — развлекательные шоу…
— Я оттого и заключил контракт с Росгвардией на год, чтоб ничего этого не видеть. В первый год войны я никак повлиять на ситуацию не смог. И мне просто надоело всё это видеть.
— Что вы сами думаете о происходящем в тылу?
— Это ровно то общество, которое мы 30 лет создавали, а потом вдруг удивились: а чего с нами не так? Я десять лет назад заходил в Кремль и говорил умным людям: для наших молодых все базовые понятия — «армия», «церковь», «Отечество», тем более «СССР» — зашквар. Мне отвечали: наша социология говорит о другом. Потом началась война — и три миллиона молодых специалистов слиняло из страны, а 90% артистов выступило против СВО.
Ну, собственно, вот и вся «социология». Все ж свободны. Обратите внимание: я сегодня пролистал про себя тысячу новостей за 20 дней. Практически ни в одной из них даже не написано, что я — военнослужащий, майор Росгвардии, замкомандира батальона. Приехал диверсант и подорвал «публициста Прилепина». Погибший рядом со мной Саша Злой Шубин был по профессии психолог, хотя вообще он был военнослужащий и служил в моем батальоне. Ну, пусть наши СМИ пишут: террористы «подорвали в лесу публициста и психолога». Они вообще вменяемы — эти люди, которые составляют новости?
«Пусть Земфира на пути из Парижа даст концерт в Донецке, а Галкин — в Горловке»
— Земфира, Максим Галкин и другие артисты подали в суд с требованием снять с них статус иноагентов. Как думаете — какова их цель?
— Возможно, им подсказали там, что юридически они могут добиться права вернуться в Россию. Чтоб здесь продолжить свою антивоенную деятельность. Но пусть Земфира по пути из Парижа даст большой концерт в Донецке. А Галкин — в Горловке. Это будет такая проходка обратно. Зачем через суд? Можно пешком. Через концертные залы.
— Режиссер Евгения Беркович и автор пьесы Светлана Петрийчук арестованы по обвинению в оправдании терроризма в спектакле про жен исламистов. Часть театрального сообщества вступилась за них, часть, наоборот, удивляется тому, что спектакль шел на сцене три года и получал госфинансирование. Вы на чьей стороне? Те, кто выдавал на этот спектакль деньги, тоже должны отвечать?
— Я на стороне своего погибшего друга Саши Шубина. Пусть Беркович и Петрийчук расскажут, что они думают о его смерти.
Еще раз повторю: в России за 30 лет создали либерально-буржуазное общество потребления и культа Запада, антисоветизм был почти религией, а западничество — аксиомой. Потом всё пошло по шву, и вы спрашиваете, что делать с Беркович?
А я вас хочу спросить: что делать вообще со всем этим? С кино, которое «не заметило» за десять лет донбасской войны, смерти сотен детей, убийств Арсена Моторолы и Дарьи Дугиной и до сих пор не желает этого видеть? Я год назад спрашивал: назовите мне трех топовых и снимающих русских режиссеров, которые за русского солдата? Мне говорят: Михалков, Бортко, Шахназаров. Люди просто не понимают, о чем я их спрашиваю.
У меня 12 переломов, травма головного мозга, ушиб легких, и у меня погиб товарищ. Уже не помню, какой по счету за девять лет. А вы спрашиваете, что нам делать с Беркович? Я имени такого раньше не слышал. Ну как что? Наградить. Здесь же 30 лет так делали. И Пугачеву наградить. Я десять лет жизни прослужил в силовых и спецструктурах, был на четырех войнах. Давайте с одного раза угадаем, у кого больше медалей — у меня или у Галкина? Это «их» государство. Мы «у них» в гостях.
— Когда поменяется театр? Планируете ли сотрудничество с какими-либо театрами, если да, то когда и в каком качестве?
— Я планирую за полгода научиться ходить. Надеюсь, что за это время в Москве появится один — внимание! — один из ста театров, где возможна постановка о моих павших друзьях. Один театр в одной Москве.
Как приблизить победу в СВО
— В последние дни противник бьет по Луганской области. Это ожидаемо? Ведь ЛНР до настоящего времени считалась относительно безопасной. Какие у вас прогнозы: интенсивность ударов будет нарастать? Как пресечь?
— Мне сложно отсюда прогнозировать. Думаю, будет попытка наступления в любом более-менее пробиваемом месте, но и она провалится. И следом Россия — как я предполагаю — сделает ставку на экономическое удушение Украины. В Москве будут ждать, когда США и Европа сами раздумают кормить этого киевского банкрота и пойдут с нами на переговоры. Я так вижу их логику. Правда, она означает, что через несколько лет нам опять придется воевать. В Африке все страны — банкроты, и Афганистан банкрот — разве США это останавливало?
— Что может и должен делать каждый, кто хочет приближения победы России в СВО?
— Отдавать себе отчет, что либерально-буржуазные, построенные на принципах счастливой колониальной зависимости страны не выигрывают войн у своих суверенов. Что если мы хотим повалять дурака и сделать «как было», то всё затеянное нами и весь героизм — впустую. Либо мы воюем дальше, либо нет.
Если да, то Россия должна выстроить новый лево-правый антиамериканский альянс с Латинской Америкой, Африкой, Китаем, Индией, Северной Кореей, Афганистаном, Ираном.
Для начала, чтоб это свершилось, надо хотя бы перестать драпировать мавзолей и рассказывать, что «Ленин создал Украину» и «наделил ее русскими территориями». Во-первых, вся Украина — русская территория, и не имеет значения, чего там и куда Ленин наделял, он для начала сделал то, чего мы не сделали, — захватил Киев. И даже пошел на Варшаву. Во-вторых, в Латинской Америке и в Африке вся эта риторика вообще никому не понятна. Их там почти всех создал Ленин, запустив по всему миру великую антиколониальную борьбу. Они не видят в его поведении ничего плохого. Они его дети.
У нас совершенно застарелая риторика, не отвечающая запросам XXI века. Мы должны возглавить новую антиколониальную борьбу по всей планете и начать новый передел в свою пользу и пользу своих новых друзей. А мы с тоской смотрим на европейских партнеров и ждем: а вдруг они нас простят, а вдруг Зеленский им уже надоел? Так не побеждают.
Виктория Катаева
NEWS.ru, 30.05.2023