Жить со всей дури
Ботинки, полные горячей водкой: Пацанские рассказы
В новом сборнике Захара Прилепина есть рассказы, которые органично вошли бы в прошлогодний «нацбестовский» «Грех» – рассказы с напряжением, опасностью, счастьем и близкой смертью. Такие, например, какие и открывают, и закрывают книгу: «Жилка», «Дочка». Есть также пара отличных портретных рассказов о сильных людях и жестоком времени: «Славчук», «Убийца и его маленький друг». Два рассказа о жизни и творчестве, о судьбе и славе: «Звезда рок-н-ролла» и «Ботинки полные горячей водкой» – про собратьев-писателей. Но определяет лицо книги немножко другое, что обозначено в подзаголовке – пацанское. Там дело не только в немереной выпивке, легких девках и настоящих пацанах (из истории в историю переходят отсидевший брат героя и его друг Рубчик). Главное, чем берут рассказы, – веселая, шалая, жизнелюбивая дурь. Прекрасная дурость, не пропадающая даже когда речь идет о чем-то неоспоримо умном или безусловно хорошем. Прилепин просто отличный рассказчик и человек (одно от другого не оторвать) – цепкий, языкастый, неповерхностный. Как еще можно представить сборник рассказов? Разве что рассказать, «про что» там.
Вот про то, как ездили в деревню покупать убитую машину: «Братик пришел из тюрьмы и взялся за ум.
– Мама, – говорит, – я взялся за ум. Дай пять тысяч рублей.
Мать перекрестилась и выдала деньги, с терпкой надеждой глядя братику в глаза». Тут, в общем, все с первой фразы понятно. Смешно, как в жизни, с непременными правдивыми преувеличениями: на тему русского бизнеса, дураков и дорог.
А вот рассказ «бл…дский» – так он и называется. С теоретическими обобщениями в самом начале: «Мужчины думают, что женщин интересует секс. А женщин интересуют мужчины. Все остальное из шалости или от жалости». Содержание составляет в меру идиотская байка из разряда «а вот еще случай был». Неожиданным становится только финальный катарсис рассказчика. С настоящими слезами: «Если память не врет, это случилось в предпоследний раз за всю жизнь».
Или история про собачьи шашлыки (впрочем, собаки, как выяснилось, не было). Здесь снова все оказывается не тем, чем кажется. Собачатина оборачивается обычной свининой, а распутные девки из общаги – ангелами. Дурацкие вещи, происходящие в этих рассказах с троицей молодых раздолбаев, нужны только затем, чтобы проявить разлитое во вселенной счастье. Ведь счастливо улыбаться неведомо чему – первая привилегия дураков.
А есть в сборнике образцово готический рассказ, сельский хоррор – про «смертную деревню». Брат уговаривает рассказчика съездить с ним до не очень далекого поселка – навестить товарища.
«– Напьешься со своим другом, и будете за тюрьму говорить, – вяло отнекивался я. – Мне не нравится, когда так много про тюрьму. Я там никого не знаю.
– Не будем, – пообещал братик. – Тюрьма в тюрьме надоела».
По дороге они дурят, выходят не на той станции, блуждают по ночному лесу и оказываются в странном человеческом поселении, откуда потом в панике уносят ноги. Местный товарищ, до которого все же удалось потом добраться, подтвердил все их опасения: да, есть такое прОклятое место – и нагнал еще жути. Все как полагается в серьезной пацанской страшилке. Но страхи, конечно, дурацкие – какими им еще быть? – и развязка рассказа неубиваемо светла, как и печаль, наступающая, когда веселая дурь спадает. Завершающий аккорд книги – два последних рассказа – совсем не веселый: о женщинах и вечной вине мужиков перед ними. Это уже как-то не по-пацански.
Трюдо Иван, "Книжниая витрина" - 8 октября 2008 г.