«Семь жизней»: попытка театра
С 25 по 31 августа в Архангельском театре драмы работала творческая лаборатория по инсценировкам современной российской прозы «Живое слово театра».
Один из эскизов на лаборатории представил режиссер Никита Бетехтин по мотивам рассказов Захара Прилепина из сборника «Семь жизней».
Андрей Петров, член жюри конкурса инсценировок современной российской прозы:
«Получилось медитативно-символическое действо, почти ритуал, мистерия.
Семь монологов — саморефлексия, поиски смысла жизни, исповедальное проговаривание того, что наболело. Интермедийные вставки — проходы, переглядывания, имитация зеркального отображения. Получилось красиво, странно, завораживающе. Большое внимание уделяется звуковой партитуре представления, пластике актеров, а еще манипуляциям с предметами, которые, казалось бы, никакого отношения к содержанию спектакля не имеют: на полу выкладываются своеобразные натюрморты-икебаны. В центре сценической площадки — массивные напольные часы как символ непрерывно текущего времени».
Автор инсценировки Ольга Истомина предполагала, что все роли в спектакле будет исполнять один артист, каким-то образом перевоплощаясь на сцене. Режиссер Никита Бетехтин решил иначе, он выстроил цепь образов, каждому из которых в пьесе дано некое символическое имя, каждого играет отдельный актер. Но есть ли реальная связь между персонажами? Почему создается эффект цепной реакции происходящего?
Первым исповедуется Мужчина в шарфе (Михаил Андреев) — житейские перипетии этого персонажа позаимствованы из рассказа «Шер аминь», чтобы наполнить биографическим содержанием несколько отвлеченные размышления, начинающие и завершающие собственно рассказ «Семь жизней».
В этом монологе упор делается на детской обиде на ушедшего из семьи отца — давняя рана обнажена, накладывает отпечаток на судьбу героя.
Все остальные образы как будто бы развивают заявленную тему — прямо или косвенно. Офицер (Дмитрий Беляков) буднично и обыкновенно говорит о реальных жестокостях реальной войны, находя в них повод для иронии. Спивающийся Учитель (Алексей Ковтун) беззастенчиво демонстрирует процесс деградации души и равнодушное осознание собственного падения.
Доминирующая черта многих персонажей этого медитативного представления — пресыщенность: Путешественник (Константин Феофилов) пресыщен впечатлениями, он тщетно пытается понять самого себя; современный Дон Жуан (Иван Братушев) пресыщен обольщениями, которые он предпринимает вновь и вновь, чтобы прервать сиротство души; Политик (Олег Коновалов) пресыщен фальшью и лицемерием своей деятельности, однако успокаивает себя тем, что просто идет за ситуацией. Священник (Константин Мокров) явственно и естественно осознает греховность мира, он молится за всех — и за сильных, и за слабых, и за трезвых, и за хмельных: «Разве есть здесь кто-то, кого бы не простили?».
Сквозной женский образ создает Мария Степанова: отдельные аккорды фортепиано, отдельные реплики и жесты, отдельные подиумные проходы.
Медленно, тягуче поворачивается причудливый, томный калейдоскоп представления, создавая особую атмосферу насыщенности, густоты, вязкости.
Так воздействует на зрителей и исполнителей текст Прилепина, помноженный на фантазию режиссера.
А еще в спектакле замечательный музыкальный ряд, кульминацией которого становится полностью прозвучавший в авторском исполнении речитатив Микаэла Таривердиева на стихи Григория Поженяна «Я такое дерево», как нельзя точно попадающий в настроение этого театрального действа.
Ольга Истомина,
куратор проекта «Живое слово театра»
Сюжет о событии на ГТРК «Поморье»
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |